Она возмущенно хрюкнула и крутнувшись на пятках, поскакала в сторону ванной. А я открыл, наконец, дверь курьеру.

Выкладывая на кухонный стол контейнеры с едой, поймал себя на том, что довольно улыбаюсь. Ну точно, кот, поймавший мышку — схватил и теперь ты моя, Павла — Павлуша.

Слишком долго ждал тебя, чтобы теперь выпустить…

Ванная оказалась, скромно оценивая, большой. Размером примерно в половину всей моей квартиры. Снова бежевый с белым мрамор, бронзовые светильники и краны. Кушетка на изящных ножках с кожаной сидушкой. Современная стильная классика без капли вычурности или нафталиновой старомодности.

Пока я разглядывала интерьер, в дверь постучали и раздался голос шефа:

— Павла, давай скорее, пока еда не остыла. Или тебе нужна помощь? Потереть спинку?

— Нет! — завопила я, и принялась торопливо раздеваться — душ ужасно хотелось принять. Смыть с себя липкую панику и остатки истерики, накрывших меня в кафе.

Покрутила краны, разбираясь в сложной системе тропического душа. Перебрала стоявшие на полочке гели и шампуни — все сплошь мужские, с резкими, острыми ароматами, так подходившими хозяину этой ванной.

И ничего женского. Я специально осмотрела все полочки — вообще ничего. Ни кремов, ни косметичек, ни розовой зубной щетки в стаканчике на раковине. Там вообще стояла всего одна щетка. А как же его невеста или другие женщины, ведь не монахом он живет? Или они пользуются другой ванной? Наверняка ведь их здесь несколько.

Сообразив, о чем думаю, я смутилась и полезла под воду. Выбрала шампунь с самым нейтральным запахом, вымыла голову и им же намылила тело.

Завернула волосы в тюрбан из полотенца и надела толстый халат, тоже похожий на мужской. Вышла из ванной и пошатнулась от неожиданности, почти врезавшись в стоявшего у двери Платона Александровича.

Сильные руки поймали за талию, не давая завалиться назад. Перед моим лицом оказалась его крепкая грудь, и я замерла, почти уткнувшись в нее носом.

Мужчина успел снять пиджак и остался в брюках и белой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Рукава закатал до локтей, открыв крепкие предплечья. В распахнутом вороте рубашки виднелась темная поросль волос, поднимавшаяся от груди к шее.

Я глотнула, в надежде убрать внезапно появившуюся сухость в горле и попыталась отодвинуться.

Он не стал удерживать. Длинно выдохнул, взял меня за руку и потянул куда-то по коридору. Я пошла за ним, чувствуя, как горят мои пальцы в его ладони, и стараясь не слишком откровенно пялиться на его спину и крепкие плечи под тканью белоснежной рубашки.

— Так, стоп. Ты почему босиком? — мы неожиданно остановились. Мужчина смотрел на мои босые ноги, торчащие из-под длинного халата, и хмурился. Потом подхватил меня под попу, оторвал от пола и прижимая к себе, понес дальше.

— Куда вы меня… — только успела произнести, как мы очутились в кухне.

Платон Александрович в два шага добрался до кухонного островка, усадил меня на него и велел:

— Сиди смирно, сейчас я найду тебе что-нибудь на ноги. Полы в квартире, конечно, с подогревом, но лучше тебе сейчас ноги держать в тепле. Поищу какие-нибудь носки.

— А что, ваша невеста не держит у вас свои тапочки? — не удержалась я от вопроса. Все-таки отсутствие в его ванной следов женского присутствия ничуть меня не успокоило.

— Нет, не держит. Хорошо, что напомнила — составь список вещей, без которых тебе не обойтись в ближайшее время — тапочки там, зубная щетка, косметика какая нужна. Сегодня все купим, — прокричал он из коридора.

Через несколько минут вернулся, неся пару носков со смешным рисунком и дурацкой надписью.

— Вот! — развернул их передо мной.

«Вроде не пахнут!» — прочитала я напечатанную на них фразу и засмеялась: — Вы что, сами такие покупаете?

— Сестра подарила. Она у меня известная шутница. Чур, я сам надену их на тебя, — он прошелся обжигающим взглядом по моим голым ногам.

— Нет! — я выхватила носки из его рук, спрыгнула на пол и принялась торопливо натягивать, согнувшись и прыгая на одной ноге. — Я сама могу, не надо меня трогать!

Мне и так хватило ощущения его рук на моей заднице, пока он нес меня от ванной!

Понаблюдав за моими телодвижениями, шеф хмыкнул и поинтересовался:

— А ты правда закончила хореографическое училище?

— Правда.

— А почему не танцуешь на сцене?

— Природа талантом недостаточно одарила, — процедила я сквозь зубы. — Вы, кажется, обед должны были сервировать, Платон Александрович. Или обманули бедную девушку?

Глаза мужчины вдруг потемнели. Одним движением он очутился возле меня, и не успела я опомниться как оказалась в кольце крепких рук. Его терпкий острый аромат окутал меня, заставив с наслаждением втянуть в себя воздух. Мужское лицо наклонилось ко мне и губ коснулся шепот:

— Я никогда не обманываю тебя, Павла. Когда ты, наконец, поймешь это?

Выпрямился и холодным голосом произнес:

— Я уезжаю. Еда на столе. Поешь, а потом ложись спать.

Повернулся и вышел из кухни, оставив меня оторопело хлопать глазами, не понимая, что произошло…

Хлопнула входная дверь, и я осталась одна в тишине чужой квартиры. Покосилась на сервированный на двоих стол — странно, что Платон ушел не поев. Аппетит окончательно пропал — что я такого сказала, что он обиделся?

Я точно видела, что в карих глазах мелькнула обида и какая-то мимолетная растерянность, прежде чем их взгляд заледенел. Рассердился, что я не доверяю ему? Но я и правда не могла ничего с собой поделать — пока не проясню все относительно Маши, не смогу быть спокойна.

Решив оставить еду на потом, отправилась на экскурсию по квартире.

Комнат оказалось не много — почему-то я представляла, что их здесь с десяток. На самом деле, всего четыре: большая гостиная, совмещенная со столовой зоной. Кабинет, он же и библиотека с большим количеством шкафов, забитых книгами. Еще две спальни. Одна, похоже, гостевая, со светлой мебелью и светло-серыми стенами.

Заглянув во вторую спальню, я смущенно замерла на пороге, не решаясь пойти дальше — явно, это была спальня хозяина квартиры. Очень мужская, в холодных темно-синих и стальных тонах, но при этом очень уютная. Даже странно, как это может сочетаться.

Решившись, я все-таки зашла и огляделась. Очень похожая на своего хозяина комната. Каждая вещь на своем месте, постель аккуратно заправлена, и нигде ни пылинки.

Наверное, гоняет свою домработницу и в хвост, и в гриву, добиваясь идеальной чистоты. Во всяком случае, у нас в офисе уборщицы трудятся не покладая рук, поддерживая порядок в каждом уголке многоэтажного здания.

Я подошла к окну, отодвинула штору и долго стояла, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Странно, но мне было уютно в этой насквозь мужской комнате. Гораздо комфортнее чем во второй, гостевой спальне с ее нейтральным дизайном.

Может быть права мама, всю мою жизнь твердившая, что я не женственная пацанка. Даже после моего дипломного танца в хореографическом, за которым она наблюдала с первых рядов зрительного зала, она лишь поморщилась и процедила: — «С такими мужицкими ухватками на сцене тебе делать нечего.»

После этого я, наверное, час ревела, запершись в туалете. Мама тогда извинилась. Постучалась в дверь кабинки, где я закрылась, сказала, что пошутила, и сразу ушла.

Больше я на сцену не выходила. Танцевала для себя в группе таких-же любителей классического танца. Но ни разу не приняла участия ни в одном концерте.

Бабушка меня регулярно ругала за это. А однажды, поджав губы процедила, что с таким характером мне, действительно, нечего делать на сцене.

Да и правда, что я там забыла? Стать Майей Плисецкой или Галиной Улановой мне все равно не светило. А быть очередным пятым лебедем в шестом ряду в «Лебедином озере» — невелика радость.

Поэтому я засела за изучение английского, делопроизводства, маркетинга, финансов, и прочих, необходимых в деловом мире наук. Закончила с красным дипломом университет и…