Так я и жила следующие девять лет. С каждым годом дядя все реже напоминал о себе. Каникулы я предпочитала проводить в Академии, и дядю это, судя по всему, устраивало целиком и полностью. Практически закончив девятый курс, я позволила себе надеяться, что, возможно, родственники оставили меня в покое, и после окончания Академии я смогу начать жить самостоятельно. Но я недооценила дядю. Он не забыл и не смирился, он лишь ждал своего часа.

– Моя любимая племянница, – дядя продемонстрировал одну из самых широких своих улыбок, но взгляд его оставался холодным и настороженным, – дай я тебя обниму, дорогая! Как же я соскучился!

К сожалению, я не могла ответить ему тем же.

– Что вы здесь делаете? – без обиняков спросила я, на всякий случай не двигаясь с места.

– Мы с моим другом были неподалеку, и я вдруг подумал, что уже очень давно не видел мою дорогую Айрен. Вот мы и решили, зайдем, поздороваемся, узнаем, как ты поживаешь, – дядя даже не пытался скрыть иронию в своем голосе. – Мы прибыли еще утром, чтобы без помех встретиться с тобой, но ты уже ушла на занятия. Ректор Тиан любезно предложил привести тебя, но ты снова куда-то пропала. Поэтому мы решили подождать тебя здесь.

Я молча скрестила руки на груди. Дядя помедлил несколько мгновений, но, видя, что я не собираюсь отвечать, продолжил:

– Я очень хотел, Айрен, представить тебе моего близкого друга Сирила.

Мои подозрения подтвердились. Полгода назад дядя прислал мне письмо, настойчиво уговаривая посетить, как он выразился, "родной дом". Я наивно поверила, что дядя ищет примирения, и приехала. Меня очень удивило, что, не дав толком отдохнуть после дороги, меня заставили надеть новое платье и сразу же провели в кабинет дяди, где он представил меня своим "близким друзьям". Какое-то время я еще терялась в догадках, а затем поняла: меня демонстрируют потенциальным женихам. Дядя все это время не терял надежды и, кажется, нашел какую-то лазейку в завещании, а значит, и возможность наложить лапы на наследство моих родителей. Это стало последней каплей. В тот день я решила разорвать всяческие отношения с этой семьей, уехала, не попрощавшись, и старательно игнорировала дядины письма. По-видимому, это вынудило его приехать лично, чтобы решить проблему со мной.

– Ты не говорил, что она – маг-Охотник, – впервые заговорил таинственный гость.

– Это проблема? – заволновался дядя.

– Да нет, – Сирил откинулся на спинку стула и бросил на меня оценивающий взгляд, – ее сила не чета моей, так что если моя дорогая невеста будет активно сопротивляться, я легко смогу ей объяснить разницу между магистром и девятикурсницей. Просто охотники обычно сражаются до конца, а мне не хотелось бы портить это чудесное юное личико.

У меня внутри все похолодело. Маг не шутил и не угрожал, он просто констатировал факт: никуда я не денусь, лучше подчиниться добровольно.

– Не волнуйся, Айрен, – усмехнулся дядя, – Сирил – просто чудесная партия для тебя. Он из хорошего рода и достаточно богат, чтобы нам было не стыдно породниться.

Маг согласно кивнул и развел руками, словно призывая полюбоваться на себя.

– И что, он согласен поделиться с вами деньгами, которые он получит после женитьбы на мне? – с вызовом заявила я.

Лицо дяди посуровело.

– Это не твоего ума дело.

– Как – не моего? – возмутилась я. – Это наследство моих родителей, вам оно не принадлежит.

– Очень даже принадлежит, – прошипел дядя, медленно подходя ко мне. – Когда ты неожиданно свалилась на мою голову, я растил тебя как родную дочь, несмотря на весь тот урон моей репутации и положению в обществе, что нанесла твоя мать, сбежав с тем проходимцем. Все эти годы я заботился о тебе, я даже позволил тебе учиться в этой проклятой Академии. Не кажется ли тебе, что пора проявить немного благодарности?

От гнева мой голос дрожал и прерывался:

– Я вам благодарна. Спасибо большое. Но на большее не рассчитывайте. Вы сделали все, чтобы я чувствовала себя чужой в вашем доме, так что не говорите мне о любви и заботе. Вы считаете, что я – просто вещь, которую можно продать, чтобы поправить свои дела. Но вы заблуждаетесь. Вы не получите ни медяка из моего наследства, пока я жива.

– Это будет нетрудно исправить, – осклабился Сирил. – Мы с твоим дядей еще раз внимательно перечитали завещание твоего отца и выяснили кое-что любопытное. Оказывается, после твоего замужества, не важно, сколько тебе будет на тот момент лет, половина наследства сразу переходит твоему супругу. Вторая половина остается за тобой, ты сможешь распоряжаться ей как пожелаешь. Мы очень надеемся, что твои желания полностью совпадут с нашими.

Меня сковал ужас, и я могла лишь молча наблюдать, как дядя раскладывает на столе два свитка, заранее заверенные магической печатью.

– Я не настаиваю на пышной церемонии, – продолжал издеваться маг, – мне достаточно брака по контракту. Мы ставим подписи – и все, ты моя жена. Затем, поскольку жена должна слушаться мужа, ты без возражений подпишешь второй документ, в котором сказано, что свою часть наследства ты отдаешь дяде. А после всех этих бюрократических процедур ты отправишься в какую-нибудь тихую и уютную башню одного из моих замков, где и проведешь остаток своих дней.

– А если я откажусь? – я хотела произнести это твердо, но от страха голос охрип.

– Отказаться ты, конечно, можешь, – дядя бросил быстрый взгляд на Сирила, на кончиках пальцев которого пробежали яркие электрические разряды, – но мы все равно добьемся своего, так или иначе.

Теперь мне стало понятно, зачем дядя заручился поддержкой мага.

– Детка, у тебя два выхода. В первом случае все произойдет добровольно и быстро. Я даже обещаю найти тебе служанку и обеспечить всем необходимым. Правда, о магии тебе придется забыть навсегда. Мы же не хотим, чтобы в один прекрасный день ты сбежала и рассказала всем правду? Так что с соляными браслетами придется смириться. Но во всем остальном тебе не на что будет жаловаться. И есть второй вариант, более долгий. Тебе будет очень больно, но в конце концов ты все равно сделаешь так, как мы хотим. А затем ты просто исчезнешь, будто тебя и не было. Никто не станет тебя искать. Решат, что ты поехала на свою глупую практику, а на дорогах в последнее время столько оголодавшей нежити развелось... В общем, сама понимаешь. Выбор за тобой.

С этими словами дядя подтолкнул ко мне свитки и перо. Я поверить не могла, что все это происходит со мной. Я никогда не питала иллюзий в отношении дядиной любви ко мне. Иногда он смотрел на меня так... оценивающе, что это пугало. Я всегда подозревала, что дядя ждет не дождется моего совершеннолетия, чтобы освободиться от опеки надо мной, но я и в страшном сне представить не могла, что он решит избавиться от обузы таким жестоким способом.

Я попятилась к двери, но замок защелкнулся сам собой.

– Нет. Не буду. Не хочу, – я не помнила себя от страха.

– У тебя нет выбора, – холодно напомнил дядя.

– Да что ты ее уговариваешь? – маг, похоже, не отличался терпением. – Пара разрядов – и она сама попросит подписать контракт.

– Сирил, – с сомнением протянул дядя, – может, все-таки не стоит так радикально подходить к проблеме? Мне бы не хотелось проливать кровь Т"ар Шурве. Пусть она и рождена от какого-то проходимца, все-таки она – моя племянница, дочь сестры. Для нас это много значит.

В воздухе неярко полыхнуло. Маг начал раздражаться.

– Я сделаю все, что потребуется, чтобы получить эти деньги, – процедил сквозь зубы Сирил. – Если и ты встанешь на моем пути, прихлопну как муху, колебаться не буду. Так что лучше тебе меня не сердить. Вспомни, ты сам говорил, что все пятнадцать лет только и ждал этого дня...

Я поняла, что это мой единственный шанс. Маг отвернулся, а я стояла у самой двери. Один шаг – и я в коридоре. Там всегда много людей, не станут же они убивать меня на глазах у свидетелей. Но я недооценила могущество Сирила. Боевую магию нам начали преподавать еще на втором курсе, вот только каждый раз нас подстраховывали магистры, не позволяя ученикам нанести друг другу мало-мальски серьезные увечья. Я успела только ухватиться за ручку двери, и тут же почувствовала на себе всю сокрушающую мощь настоящего боевого заклинания. Кожа запылала огнем, кости в одно мгновение превратились в пыль. Нечеловеческая сила швырнула меня на стену, а затем бросила на пол. Я дико закричала, корчась от боли. Сколько времени это продолжалось, сказать не могу, может быть, несколько страж, а может быть, всего мгновение. Непередаваемая невыносимая вселенная боли.