— Не беспокойся, — сказал Арстан, продолжая протаскивать ученика сквозь время и пространство. — Я найду способ укрыть твою деревню. До неё никто не доберётся, кроме тебя.

— Вы так говорите, будто мне предстоит туда вернуться.

— Конечно. Только так ты сможешь выполнить свою миссию.

Когда они вынырнули, полог ночи уже укрыл землю. Подняв голову, Насиф удивился, почему исчезли звёзды. Кромешная тьма казалась потопом, пролившимся с небес, чтобы затушить даже малейшую искру, прежде чем она превратится в пожар — и озарит всё вокруг.

Он вспомнил строки апокрифа:

«Хлюпающие, потеющие, истекающие, воняющие, лгущие, ноющие, разочаровывающие, долгоживущие, трахающие друг друга сгустки клеток, что только испражняются, мочатся и уничтожают ресурсы.

Вот что такое жизнь для Отца. Он готов погасить весь свет, лишь бы он не смешивался с тьмой.

Лишь бы не создавал серость».

Это казалось абсурдом. Как мог их Бог желать смерти своим почитателям? Это не имело ни малейшего смысла. Но, похоже, пророк — или тот, кто себя им считал, — думал, будто сможет перевернуть мир своим откровением. Ничего удивительного, что жрецы запретили его текст. Он не обогащал людей новыми знаниями, не делал их терпимее или заботливее. Зато подвергал сложившиеся устои сомнениям, вносил смуту в разум, заставлял беспокоиться, что всё вокруг было ложью.

Насиф так давно забросил идею о противостоянии Союзу, что одна только мысль о бунте рассердила его. В каком-то смысле, он понимал автора текста. Если уж народ сумел переврать учение пророка, значит, на то была воля самого Бога. Значит, неправ был именно Заакси, истолковав, будто Господь доброжелателен. Насиф чувствовал связь со строками. Попади апокриф к нему в руки чуть раньше, он бы полностью поддержал все мысли, которые оттуда вычитал. Чёрт возьми, да он бы попросился к этому «пророку» в ученики, чтобы лучше понять, как бороться с этим жестоким миром.

Миром, будто созданным конченым садистом. Миром, в котором матери скармливают себя детям, чтобы те не умерли с голоду, а сыновья убивают отцов, потому что только так можно обеспечить нормальный переход власти.

Кто бы его ни создал, он-то и заслуживал смерти в первую очередь.

Закрыв глаза и дав им привыкнуть ко тьме, Насиф поднял веки и рассмотрел вдали маленькие светлые точки, не меньше сотни. «Белые флаги?»

— Что это? — спросил он у Арстана.

— Парламентёры.

— Но ведь война ещё не началась?

— Они её уже мысленно проиграли.

Джунгли вывели их прямо реке, вдоль берега которой в землю были вкопаны чёрные колонны с вырезанными на них письменами и символами. От одного взгляда на них у Насифа зарябило в глазах.

— Ограждение, — тихо сказал Арстан, погладив каменную поверхность. — Они отделяют реку от земли.

— Зачем?

— Чтобы они не смешались.

— Я не понимаю.

Арстан вздохнул.

— Ты ведь незнаком со здешними местами? — Насиф помотал головой. — Что же, тебе придётся их хорошенько изучить. Но потом. Раньше реки здесь не было. Она пришла из других мест. Эти колонны выполняют две роли — сдерживают наши миры от вторжения друг в друга, а также показывают дорогу к месту, где можно ограничения снять.

Он махнул рукой в сторону горы справа от них. Прищурившись, Насиф рассмотрел каменный храм, вделанный в её основание, и чёрный портал, ведущий во внутренности. Казалось, он пытался сказать ему что-то. Даже прислушавшись, он не смог разобрать речь.

— Я слышу слова, — сказал он Арстану, — но не могу их понять.

— Чужой язык, — кивнул старый шаман. — Пока что чужой. Все мы его знаем подсознательно. Это ведь язык Отца.

С каждой секундой происходящее нравилось Насифу всё меньше и меньше, но он продолжал следовать за учителем. Он так давно начал это делать, что и забыл уже времена, когда принимал самостоятельные решения. Принимал ли он их вообще?

Арстан подошёл вплотную к воде.

— Нам нужно попасть на ту сторону, — сказал он.

— И как же нам это сделать?

— Пойдём напрямую, — ответил учитель.

Он сделал шаг вперёд — и встал на зеркальную гладь реки, словно на ступеньку. Повернувшись, Арстан поманил шокированного ученика за собой.

— Ну что ты стоишь? Идём!

Насиф и раньше понимал, что Арстан не совсем обычный шаман. Лучше даже сказать, совсем необычный. Всё-таки, он никогда не демонстрировал совсем уж сверхъестественных умений. Да, он знал, как прислушиваться к Миру, научил этому Насифа, объяснил, как можно укротить энергию, текущую сквозь землю — и никогда он не показывал, что может сделать что-то запредельное сам, без помощи мест силы.

Сейчас, казалось, все правила, которые Насиф считал непреложными, вылетели из окна.

Словно услышав его мысли, Арстан заметил:

— Дело не во мне. Дело в реке. Ей трудно принимать нас. Во всяком случае, сейчас. Давай, быстрее!

Насиф последовал за учителем, и через минуту они уже были на другом берегу. Насифа начало потряхивать от прилива адреналина. И без того прохладный воздух стал совсем ледяным. На лбу и спине выступил пот. Пахло как после грозы.

Стоило им оказаться на земле, как вокруг начали появляться люди. Насиф никак не мог понять, почему не разглядел их. Обычно он прекрасно ориентировался во тьме — но не сегодня. Здесь были длиннобородые жрецы в белых одеяниях, шаманы, увешанные амулетами, купцы, обернувшиеся в шёлк, и солдаты, как из Большой Пятёрки, так и из Малого Круга. Затесались даже гвардейцы разных кланов, больше всего прислали Хамиды — их он узнал по вышитым на рукавах змеям. Чуть поодаль, отдельно от всех, стояли две самые важные группы — мальцы из Багровых Штыков, служившие Серому Охотнику, а также Чёрные Винтовки, как всегда укутавшиеся в свои походные плащи. Самому старшему Штыку на вид было не больше пятнадцати. Угрюмые мальчишки с оружием, готовые разорвать кого угодно по одному слову жрецов — чрезвычайно опасные, пусть и не всегда толковые. Винтовки же старались прятать лица, потому трудно было сказать, сколько им. Насиф лишь знал, что среди них легендарные воины Союза, которые столько раз обманывали смерть, что она предпочла не преследовать их, а заключить пакт — чем больше врагов они отправят на тот свет, тем дольше дней проживут. Некоторым из них уже давно перевалило за сотню лет.

Насиф даже представить не мог, что за причина заставила совет старейшин выкатить свои самые важные резервы. «Если пророчество исполняется, зачем столько солдат?»

Ответ не заставил себя ждать.

На небольшом пригорке, в окружении солдат в невиданных доселе одеждах, стоял человек огромного роста в золотом доспехе. Насиф всё не мог понять, на самом ли деле он такой большой или же просто кажется громадным из-за того, что светится в темноте. Голову золотого человека прикрывал боевой шлем с высоким гребнем и полями, сильно загнутыми спереди и сзади. Даже издалека на узком лице виднелись торчащие усы да козлиная бородка. Насиф ожидал чего угодно, но точно не такого.

Больше всего его пугало, что человек улыбался.

— Вы, люди, были избраны, чтобы свидетельствовать о нас миру! Вы узрите, что произойдёт здесь сегодня, а потом расскажете об этом!

«Нет, — подумал Насиф, — страшна не его улыбка. Страшно то, что все его слушают».

Солдаты, жрецы, шаманы, купцы — все ловили каждое слово, сказанное человеком в золоте. Они понимали всё, хоть это и был чужой язык. И, казалось, никто не выйдет вперёд, чтобы ответить на абсурдные заявления чужака.

«Неужели Союз никого не прислал? Должен ведь быть переговорщик!»

— Меня зовут Арстан, и я представитель совета старейшин кланов Саакского Союза.

Худшей шутки Насиф представить не мог. Повернувшись, он с удивлением воззрился на старого учителя. Тот развёл руки и двинулся навстречу золотому человеку. Толпа отхлынула от него, словно от прокажённого. «Что здесь происходит?» — хотел было окликнуть его Насиф, но поймал любопытные взгляды сотен пар глаз. Он неожиданно понял: все здесь знали Арстана и ждали его появления. Он действительно был тем, за кого себя выдавал. И пусть всё происходящее казалось Насифу фарсом, остальные же лицезрели исторический момент.