— И ты от всего этого готов отказаться ради правды? — спросила копия. — Что от неё хорошего? После всего, что сделал ты и позволил другим сделать? Разве ты не хочешь забыть?

— Я предпочёл бы помнить всё, — жёстко ответил Вик. — И ничего не забывать. Как не повторять ошибок, если ты ничего не помнишь?

Копия рассмеялась.

— На твоём месте я бы не был столь категоричен. Сколько людей и событий ты отправил в закрома памяти? Ты даже не помнишь, что ты забыл!

— Даже если так, значит, это была ошибка. Теперь я её точно не повторю.

— Что же, будь по-твоему, — усмехнулась копия. — Ты сюда ещё обязательно вернёшься.

Сказав это, двойник растворился в белом дыму. Вик почувствовал, как асфальт под ногами трескается. Он не успел отбежать в сторону и провалился. Под землёй его ждала река, поток которой был так силён, что он мгновенно понёс Вика далеко вперёд. Вик кричал и сопротивлялся: тщетно. Его окружали трупы, которых несло так же, как и его. Они улыбались. Их просто переполняло счастье. Вик пытался схватиться за кого-нибудь, но каждый раз, как у него получалось покрепче взяться, что-то хватало его за ноги и тянуло вниз. В конце концов, он просто поддался потоку. Он уже успел наглотаться достаточно воды, и хоть ситуация казалась безвыходной, он чувствовал почти что полное спокойствие. Перевернувшись на спину, он позволили реке нести его к концу всего сущего. Воззрившись наверх, вместо потолка он увидел небо. И тьму, с громадной скоростью опускавшуюся на землю.

Картина должна была ужасать, но Вик лучше всех знал: тьма принесёт только успокоение. Гармонию в этот хаос. Рано или поздно, всё равно они все окажутся в её объятиях. Так зачем же сопротивляться?

Он был бы даже рад, если бы сумел ускорить её приближение. Он закрыл глаза и держал их так, пока его не прибило к берегу.

* * *

Они бросили его в клетку снаружи храма, сделанную из прутьев бамбука. Анора говорила, что видела такие в саакских деревнях. Хоть она и не была такой же крепкой, как сделанная из стали, прочности ей более чем хватало. Наверное, с экзоскелетом Вик всё же смог бы её сломать, но в нынешнем состоянии он даже не мог сидеть ровно.

Ноги его не слушались, поэтому к отхожему ведру приходилось ползти, прилагая всю силу рук. С него содрали мундир, оставив только чёрную футболку, да штаны. В таком влажном климате и без того мерзкий пол клетки превратился в скопление грязи. В первые же часы бодрствования Вик перемазался с головы до пяток, пока пытался доползти до края, где ему оставили тарелку с едой. Вонь была настолько нестерпимая, что Вик в какой-то момент захотел, чтобы у него навсегда отняли обоняние: не такая уж большая жертва, если остаток жизни он проведёт в этой клетке.

Его запихнули в самый дальний угол, так что он едва мог рассмотреть, чем занимаются сааксцы и первенцы под командованием полковника. Лишь изредка он слышал тихие разговоры, из которых едва мог уловить несколько отдельных слов. Большую часть времени он проводил, наблюдая за движением солнца и считая часы. Благо, клетка находилась в тени, так что ему не приходилось терпеть жуткую жару, зато ночью он не мог уснуть: влага и ветер — не лучшее сочетание для насквозь мокрого узника, которому и укрыться нечем.

На шестой день у него не осталось сил даже на то, чтобы просто сидеть. Холодные ночи не прошли даром, и Вик чувствовал, как его бьёт озноб, хотя день выдался жарким. Маленький сааксец, приносивший еду, увидев его состояние, покачал головой и быстро убежал. Через некоторое время вместо него вернулся человек в чёрной броне. Он что-то проворчал, подошёл к клетке вплотную и, схватив Вика за плечо, ввёл ему в шею иглу инъектора. Вик почувствовал, как по телу пробежала тёплая волна. Озноб прекратился. Человек вытащил из сумки упаковку с таблетками, высыпал на ладонь несколько пилюль и протянул их узнику:

— Пей, — приказал он, сняв с пояса флягу. Вик проглотил лекарство и запил водой, жадно припав к горлышку. Казалось, ничего вкуснее он не пробовал — так сильно его мучила жажда. Не успел Вик напиться, как зелот отнял флягу и погрозил пальцем: — Не стоит столько хлебать за раз, будет только хуже.

Вик не стал отвечать на колкость и просто сосредоточился на приятных ощущениях, наполняющих тело. Человек в броне некоторое время молча наблюдал за ним, затем снял баллистическую маску. Под ней оказался совсем молодой смуглокожий паренёк, едва старше Ли, с чёрными кудрями до плеч. В его тёмных глазах сквозило любопытство. Чертами лица он очень сильно походил на Саргия.

— Я всё гадал, как же выглядит человек, перед которым так преклонялся полковник. К сожалению, я разочарован, — паренёк покачал головой. — Кстати, меня Володя зовут.

— Ты сын Саргия? — протянул Вик. Зелот энергично кивнул. — И все остальные тоже его дети? — Паренёк снова кивнул. — Почему-то он о вас не упоминал.

— И правильно делал, ведь полковник говорит, что доверять тебе нельзя. Хотя, когда-то он тобой восхищался. Считал тебя визионером, человеком будущего. Говорил, что Виктор Валентайн — это знамение новой эры. И что же я вижу? Калеку, который даже на сральном ведре ровно усесться не может.

— Хотел увидеть моё величие? — фыркнул Вик. — Оставил бы мне тогда экзоскелет. Ты сам причина своего разочарования.

Володя пожал плечами.

— Ты бы просто сбежал, а я бы потерял все остатки уважения к тебе. И так сойдёт.

— Я ведь вам не нужен. Почему бы просто не убить меня?

— Ты нужен полковнику. Вот только он тебе не доверяет.

— А раньше доверял?

— Да. Пока не увидел, во что ты превратился. Что же с тобой произошло, а, капитан? Как так вышло, что такая посредственность вызывает столько уважения у полковника даже сейчас?

— Я спас его жизнь, — пробормотал Вик. — Это было очень давно. До того, как я начал работать на короля.

— И всё же, он помнит, — почти что с благоговением произнёс Володя, покачав головой. Убрав прядь, упавшую на лицо, он заметил: — Полковник говорит, что ты стал пешкой Карла Лоуренса.

— Полковник сам нас познакомил, — бросил Вик. — Я не знаю, чего он ожидал. Мы слишком долго не общались. Видимо, он всё ещё думает, что я тот же наивный пацан, который защитил его на Нижних Уровнях. Думает, будто я до сих пор верю, что всё можно решить миром. Даже тогда ему это казалось смешным. А потом он сказал, что уважает моё упорство. Я ведь не отступался от своих убеждений несмотря ни на что. Стоило поработать на короля, как я понял глубину своего заблуждения. Мира можно добиться только угрозой насилия. И ты можешь только надеяться, что у тебя самая большая пушка. Иначе все усилия напрасны. Начнётся резня, что бы ты ни делал.

Вик поднял взгляд и уставился в напряжённое лицо Володи.

— Он ненавидит меня за то, что я стал таким же, как он. Он тоже служил королю — и чем это для него кончилось? Всеобщей ненавистью и презрением. Сама экспедиция стала для полковника ссылкой. Он видит, что я продолжаю выполнять поручения Карла, и ему жаль меня. Вот только он не понимает, насколько мы разные. Его попытки установить мир всегда заканчивались большим кровопролитием. То, чего я добился, всё равно спасает больше жизней, чем открытая война. Он назвал меня убийцей. Что же, я испачкал руки, зато наши цели достигнуты. Синдикат сейчас в гармонии — и всё благодаря мне. Благодаря тому, что я убивал и угрожал убийством, прежде чем могла начаться действительно крупная заварушка. Диктатура страха? Может. Вот только полковник не смог ничего такого добиться сам.

Вик горько рассмеялся.

— Он завидует, что пролил столько крови и ничего не добился.

Володя покачал головой.

— Теперь я знаю, в чём дело. Почему он не хочет видеть тебя. Когда-то ты понимал его, а сейчас перестал. Всё, что ты говоришь, не имеет к полковнику никакого отношения. Ты думаешь, будто его волнуют твои заслуги? Будто он завидует? У него на уме проблемы покрупнее. Мы говорим о судьбе не просто Города, а всего человечества. Сааксцы, первенцы, да и вообще все, кто остались в этом проклятом мире — они не знают, что скоро все могут погибнуть, если ничего не предпринять. Все страдают от междоусобиц, у всех только свои несчастья на уме. Никто не видит цельной картины. А он прозрел.