Основа иллюстрации создана нейросетью по подробному техзаданию автора, остальные детали дорисованы в графическом редакторе автором на основании портретов Петра.

— Изрядно, — сказал он, мысленно сделав для себя какие-то выводы. — Молодцы, за отменную выправку хвалю. О заслугах ваших ведаю, как и о том, что станет для вас наилучшей наградой. Отныне быть вам зачисленными в лейб-гвардии Преображенский полк, в фузилерную роту четвёртого батальона.

Сюрпризом это стало далеко не для всех присутствующих: основное государь сообщил командиру «казаков» ещё в Новгороде, отложив обсуждение деталей до конца переговоров. Но всё же момент был волнующий. Три секунды молчания — и сорок человек, как один, отчеканили в ответ:

— Служим Отечеству!

Рапорт о зачислении в состав полка командир написал, конечно же, заранее, переписав там весь личный состав подразделения с их званиями. Теперь в углу бумаги, которую следовало подать в полковую канцелярию, красовалась размашистая и, как всегда, корявая роспись Петра: «Быть по сему, принять по списку всех без изъятия с чинами и жалованьем». Не иначе на бегу подписывал, с него станется.

4

— А нас в такие же мундиры теперь обрядят? — не без иронии поинтересовались сразу несколько человек, когда «Немезида», в полном составе пройдя парадным строем по плацу, вернулась в импровизированную «располагу».

Она было, прямо скажем, не очень, хорошо хоть не полуподвал. Из доступных удобств обнаружились лишь огромная куча соломы, которую им предстояло распределить на лежанки, да одна небольшая печка с запасом дровишек. Зачем здесь сложили печку — лучше не спрашивать, хотя было видно, что слеплена она на скорую руку и совсем недавно. Очень может быть, что помещение использовалось именно в качестве казармы. Остекление окон? Вы о чём? Да и зачем перекрывать стеклом то, что больше напоминало бойницы. Стены толстые и холодные, пол земляной. Словом, уют был аккурат по стандартам времени.

Мастеровые ребята быстро соорудили из кирпичей, строительной извести, металлических штырей и какой-то матери пару дополнительных мелких печурок, на которых ещё и готовить можно было, затянули часть оконных проёмов занавесками из найденных где-то тряпок, солому поделили по-братски. Одеяла? Нет, не слышали. Здесь солдаты накрывались плащами… Нашли жерди, тряпки поплотнее, и в более-менее тёплом углу отгородили «женскую половину», так как уже сейчас здесь находились две дамы, а с обозом должны были прибыть Дарья со своей медициной и поварихи. Сколотили из деревянных чурок и досок столы и лавки, даже изобразили что-то вроде посудного шкафчика, устроив ближе ко входу нечто типа столовой. А у печки приколотили самодельный «дачный» рукомойник, который слепили из деревянного же ведра и того, что нашлось под рукой. На будущее, если придётся здесь задержаться, обсуждали идею соорудить ставни из досок: извините, на дворе декабрь, скоро новогодние праздники, а по помещению ледяные сквозняки гуляют. Освещалось всё это хозяйство …нет, не свечами. Свечи — слишком дорогое удовольствие для солдатской казармы. Классическая лучина — наше всё. В помещение закатили пару бочонков, куда таскали воду из колодца. Нужен кипяток? Котелок с водой на печку, и вуаля, жди, пока закипит. Ну, а прочие удобства, пардон, в какой-то затхлой нише в дальнем конце внешней — относительно помещения — галереи. Хорошо хоть выгребную яму ранее накрыли прочным дощатым настилом, зато никто в этом углу не предусмотрел никаких дверей. Сюда не только по надобности ходили, но и тишком бытовой мусор сбрасывали, да и «все свои», к чему двери? Но гости из будущего считали иначе и дверь с классическим крючком из толстой железной проволоки всё же соорудили. Смешно, но этот примитивный крючок пару раз кто-то попытался выдернуть и утащить. Впрочем, изделия из металла, причём любого, здесь стоили не одну копейку, возможно, дело было в этом.

С противопожарной безопасностью тут тоже было не слава Богу. До ближайшего огнетушителя лет сто, если не больше[1]. Хорошо хоть удалось раздобыть три старых деревянных ведра, наполнить их речным песочком — который пришлось, вообще-то, вырубать из бережка сапёрной лопаткой, так как он хорошенько смёрзся, а потом ещё и сушить — и поставить возле печей. Словом, люди двадцать первого столетия обустраивали свой быт, постепенно приближая условия обитания к тому, что считали мало-мальски комфортным.

Мысль о том, что примерно так же, совсем близко к ним по историческим меркам, жили родные деды и бабки, почему-то не слишком радовала. Возвращение «к корням» только звучит красиво. Попробуйте это на своей шкуре, и вам снова захочется в привычный комфорт.

Не обходилось без эксцессов, что вполне объяснимо: пришельцы из будущего были здесь, по сути, даже не иностранцами — инопланетянами. При общей с предками культурной основе разница в быту и в восприятии оказалась огромна. Люди двадцать первого столетия считали неприличным ковыряться ножом в зубах или сморкаться в скатерть, а здесь это наблюдалось у каждого второго из местных чиновников и офицеров. Каждый первый из упомянутых являлся немцем и в скатерти с занавесками не сморкался, но у этих были свои заскоки, ненамного лучше. Хотя… В общем-то прав был Алексашка, когда говорил, что новоприбывшие «хуже немцев»: в смысле бытовой культуры европейцы начала восемнадцатого века были, с некоторыми оговорками для каждой страны, очень близки нашим современникам.

Кстати, о бане. Вроде бы она в своём классическим виде дожила до двадцать первого века лишь с небольшими изменениями, но разделения на мужские и женские дни или часы в 1700 году ещё не было. Его ввели много позже, при Екатерине Второй, а пока мужики с бабами парились в одном помещении и в одно и то же время. Исключением были, пожалуй, лишь дворяне, которые издавна мылись порознь. Здесь Кате пришлось в буквальном смысле кулаками отвоёвывать своё право помыться без лишних свидетелей.

И точно так же возникла серьёзная нестыковка, когда солдаты пригласили «казаков» выпить за знакомство. Мол, не место женскому полу за общим столом, и точка. Это опять же у дворян по указу Петра дамы были обязаны на празднествах присутствовать. У простых людей всё было тоже по-простому, как в старину. Чем это закончилось? Слава Богу, не дракой: «казаки» заявили, что либо «сестрица-десятник» будет сидеть за столом, как все, либо посиделка пройдёт без них… Злую девку после тех инцидентов зауважали, но начали сторониться — собственно, этого она и добивалась.

Акклиматизация, одним словом, шла полным ходом, что и говорить.

Интермедия.

…Ты приходишь с работы, а на месте, где была твоя квартира — дыра с рваными краями и висящими на одном креплении битыми оконными стеклопакетами. И квартиры напротив тоже нет.

Одним снарядом — разом две семьи. И ведь не случайно бьют, точно знают, где жилые дома, и где по вечерам собираются за столом домочадцы работающих, будь то шахтеры или слесари из ЖЭКа.

Артём сам лишь чудом разминулся с этим снарядом. Десять минут назад звонил жене, что уже возвращается, и не надо ли купить хлеба в ближайшем магазинчике. Супруга заказала батон и половинку чёрного… Эти минуты задержки спасли его. Но уж лучше бы тоже убили, потому что такая жизнь — хуже смерти…

…Далеко не сразу до него дошло, что за штанину ухватился какой-то пацанёнок, размазывавший слёзы по щекам. Кажется, это Гришка из квартиры напротив. Каким чудом он оказался во дворе в такое время?.. Да какая разница. Пацан жив. И он сам жив. Нужно узнать, может, кто из его семьи выжил… Никто? Значит, он пацана усыновит. Решено.

«Моему Сашке было столько же…»

Год спустя, уже после обучения и «обкатки» в бою ему случилось лично поймать на горячем наводчика из местных. Может быть даже того самого, который передал координаты его дома. Изучив как следует переписку пойманного в мессенджере, Артём вздохнул, отложил девайс в сторону и не удержался — отвёл душу. Да так, что после этого придурок-наводчик надолго потерял товарный вид. Сам снайпер отхватил «строгача» в личное дело, и командиры перестали отпускать его в увольнительные в одиночку.