Они едва-едва успели раствориться в темноте, сгущавшейся за пределами освещённого фонарями пятачка у палатки, как в световых кругах появились не кто-нибудь, а лейб-драгуны и кавалеристы адельсфана[5]. А во главе этого сводного отряда оба офицера дружно опознали не кого-нибудь, а самого Рёншельта. Шведы, увидев разгром и трупы солдат, всё поняли. Генерал принялся отдавать распоряжения — прочесать местность к востоку от палатки. Правда, диверсанты — что полковник с пленным Пипером, что егеря с бумажной добычей — уходили кружным путём, к северу, через близлежащий лесок. Но что поделаешь, не был искушён Карл Густав Рёншельт в контрпартизанской борьбе.

Соблазн подстрелить его было велик, но выдать группу Катя не имела права. Не для того сюда шла. А значит, судьба генералу ещё пожить.

9

— Ваше величество! Ваше величество, атака русских!

Короля крайне невежливо выдернула из сновидений рука адъютанта, грубо ухватившая его королевскую особу за добротную ткань мундира.

— Что там? — сонно спросил Карл, ещё находясь под воздействием лекарского снадобья, выпитого вечером.

— Вылазка русских, ваше величество! Горит наш обоз! — прокричал Гёрдт.

— Что?!!

Сонливость короля шведов как рукой сняло. Он по привычке попытался вскочить на ноги и …рухнул обратно на походную кровать.

— Нет, это чёрт знает что, — зарычал он. — Где Рёншельт?

— Вместе с лейб-драгунами и адельсфаном выехал на подмогу…

— Ясно, — мрачно произнёс Карл. Сейчас бы вскочить в седло и самому туда отправиться… — Выяснить подробности. И усилить обстрел крепости! Они там совсем обнаглели!..

…Полчаса спустя перед ним стоял мрачный Рёншельт, а в руках у его величества была записка, найденная на столе в разгромленной палатке канцелярии. Почерка той ужасной девицы он не ведал, она ранее никогда не писала ему писем, но эта попытка его предупредить говорила о многом.

Хаммер подтвердил его опасения, что она тоже явилась из грядущих времён. А значит, знает о происходящем куда больше прочих. И значительно больше самого Хаммера.

«Что бы вы ни делали, вы уже проиграли…»

— Канцлер похищен, ваше величество, — доложил генерал. — Вместе с бумагами.

— Это я понял, — зло сказал Карл, гневно смяв записку в кулаке. — Моё распоряжение по поводу военного совета всё ещё в силе. Однако собраться повелеваю немедля. Вместо этого болвана Пипера, который умудрился попасть в плен к русским, пригласите Лагеркруну.

События явно ускорялись и благодарить за это следовало ту девицу. Где бы она ни высунулась, у короля тут же начинались неприятности.

Интермедия.

«Отходняк» после обезболивающего накрыл их на подходе к городу.

В условленном месте группу ждал замаскированный егерский секрет. Ребята подхватили узел с бумагами и, ни слова не говоря, потащили в сторону Подольских ворот. А Катя и Алексей были вынуждены принять ещё по одной таблетке, чтобы «отпустило».

Самое интересное ждало Катю у полковника: там она обнаружила Головина, живого, почти здорового и не в плену. Его отряд понёс потери при нападении на обоз и отходе после диверсии, но сам он в порядке. Да и Пипер, которого Келин сразу взял в оборот — он не должен был попасть в плен именно сейчас. В том варианте граф участвовал в военном совете у Карла перед сражением… Вот, значит, как. Видимо, и впрямь личное вмешательство в события кое-что меняло в ткани бытия этого мира. Это было и хорошо, и плохо. Ведь вмешиваться будут не только они, но и люди Хаммера.

После оперативного допроса пленного и «разбора полётов» у полковника офицеры разошлись по комнатам — отдыхать. Завтра… вернее, сегодня будет тяжёлый день.

А они вдвоём заперлись у Кати в комнате. И то ли лекарство так подействовало, то ли осознание, что они вернулись с вылазки невредимыми, но бросились срывать друг с друга одежду так, словно это был последний день их жизни.

Или первый — в их новой судьбе.

[1] В реальной истории Пётр сначала пошёл на соединение с Шереметевым, предполагая снять осаду с города без генеральной баталии. Но затем принял решение переправляться севернее и давать сражение. Здесь он сразу пошёл на правый берег Ворсклы, что несомненно сэкономило ему около 10 дней.

[2] Именно в таком составе раненый в пятку Карл и проводил военный совет перед Полтавской битвой.

[3] Полковник Келин и в реальной истории взял графа Пипера в плен, но случилось это во время Полтавского сражения, а не до него.

[4] Что бы вы ни делали, вы уже проиграли (фр.)

[5] Что-то вроде русских поместных кавалерийских полков, составлявшихся из дворян-землевладельцев.

1

У Карла возникло и никак не хотело исчезать донельзя неприятное ощущение — будто его кто-то схватил за воротник и неотвратимо куда-то тащит. Притом любая попытка воспротивиться сей неведомой силе непременно приводит к ещё худшим ощущениям.

Холодный липкий страх то и дело запускал свои ледяные пальцы под его простой солдатский шейный платок, вызывая желание тряхнуть головой, отгоняя наваждение. Тем не менее, на совете он держался по-прежнему высокомерно, хоть и без излишнего оптимизма.

Ночная вылазка стоила шведам практически всех провиантских припасов. На дворе конец мая. Трава в округе, хоть и молодая, сочная, уже объедена драгунскими лошадками под корень. До ближайшего урожая хлеба ещё дожить надо. Того, что удалось спасти, едва хватит один раз покормить животину. Как итог — последовал приказ короля: всё оставшееся зерно отдать на прокорм драгунским лошадям. Люди потерпят. До завтра. А завтра — сражение.

Разведка доносила: русские, даже не начав ещё укреплять лагерь, принялись за возведение линии редутов в поле. Что ж, пусть возводят. Это им не поможет.

За полотняной стенкой палатки слышался стук: это драбанты сколачивали из длинных жердей и дощечек носилки для своего раненого короля. Карл Шведский не имел права провести завтрашний день в своей ставке, полностью передоверив командование Рёншельту.

Его армия, каролинеры, должны видеть, что король разделяет с ними не только победы, но и испытания, посланные Всевышним. Что он, как и простые смертные, уязвим, но готов переносить любые страдания, лишь бы не отделять свою судьбу от судьбы армии. Со времён Густава-Адольфа шведские короли всегда лично участвовали в походах — за исключением разве что королевы Кристины. Делили с солдатами и роскошные пиры после побед, и миску пустой каши с заплесневелым хлебом, вместе встречали и блистательные виктории, и прискорбные поражения, но не отступали никогда. Благодаря этому побед было значительно больше, чем поражений.

Карл Двенадцатый покажет себя достойным великих предков. И тогда — случится ли катастрофа, что произошла в истории пришельцев из грядущего? Это ещё неизвестно. Ведь теперь непременно всё будет иначе.

Карл Двенадцатый учёл свои ошибки. Во всяком случае, он так думал. Теперь его черёд совершать пусть рискованные, но вполне логичные поступки. Довольно метаний. Он сделает то, что должен.

— За час до полуночи разбудить солдат, в полночь — выдвигаемся на боевые позиции, — его величество изволил сообщить присутствующим план баталии. — Затем вы, Рёншельт, и конница Рооса проникнете в пространство за редутами, которые сейчас спешно возводят русские, и атакуете их конницу. Они уже сосредотачивают её за линией укреплений. Далее — пехота атакует укреплённый лагерь царя Петера с юга и запада, Роос обходит их с севера, отрезая путь к отступлению. Затем ничего интересного не будет, так как мы уже займём лагерь русских и хорошенько перекусим их припасами.

— Это всё, ваше величество? — поинтересовался Рёншельт.

— Да, всё.

Генерал старался сохранять невозмутимый вид, но, окинув взглядом лица собравшихся, понял одно.

Возражать бессмысленно, его, как и Шлиппенбаха с Левенгауптом, просто не услышат.

Король позвал на совет его, фон Зигрота и Андерса Лагеркруну. Последний вовсе для мебели сюда явлен, он никогда не перечит его величеству. Командир Даларнского или, как его иначе называли, Далекарлийского полка Зигрот крайне редко находит в себе силы возразить королю. А он, Рёншельт? Неужели язык не повернётся сказать, что монарший план слишком рискован и построен на множестве допущений? Впрочем, он сам считал, что русские снова не высунутся из укреплённого лагеря, не примут встречный бой. Но обороняются они здорово, достаточно посмотреть на Полтаву.