[2] Тогдашние французские владения в Северной Америке были значительно шире современного штата Луизиана.

[3] Притчи, глава 16, стих 32.

[4] На тот момент Балтаджи Мехмед-паша — великий визирь. В этой должности в нашей истории был дважды.

[5] Неверных. Видимо, в данном случае идёт речь о работорговцах из Европы.

[6] С 1703 года в нашей истории личный штандарт Петра представлял собой жёлтое полотнище с чёрным геральдическим двуглавым орлом и символическими элементами. Здесь он остался прежним, каким был до 1703 года.

1

После первой встречи с этими людьми его величеству королю шведов, готов и вендов многое стало ясно. Во всяком случае, он получил ответы на некоторые вопросы, считавшиеся неразрешимыми. Но это не спасло его от новых, не менее каверзных вопросов.

На память Карл не жаловался, потому раз за разом прокручивал тот разговор в голове, стараясь не упустить ни единой детали…

— …Что ж, ваша история очень многое объясняет, — сказал король, выслушав этого странного англичанина. — И ваши доказательства также весьма убедительны. Будем считать, что перемещения во времени суть дело самое обычное. Не значит ли это, что мы станем проходным двором для наших потомков?

— Насколько я знаю, ваше величество, такое случилось лишь один раз, — ответил тот, кто представился именем Стивен Хаммер. Наверняка не настоящим. — Здесь оказались мы, но здесь же очутились и наши враги. Притом, как раз они и провернули ту крайне досадную для вашего величества операцию под Нарвой.

— Я подозревал, что что-то с этими людьми неправильно, однако и предположить не мог… Впрочем, на всё воля Божия. Оставим прошлое и вернёмся в день сегодняшний. Я хочу выслушать ваши предложения.

— Ваше величество желает поквитаться за свой плен? У меня есть одна идея…

С одной стороны, высказанная гостем мысль сулила большую выгоду. Это как минимум выход России из войны если не навсегда, то очень надолго, потеря ею всего завоёванного и многого из того, что было ранее, урон чести и престижа. Но с другой… Карл никогда не считал себя рыцарем, да и не вёл себя подобно героям идиотских романчиков. Но идея захватить в плен семейство русского царя — это, знаете ли, уже вне всяких рамок. Тем более, ему не понравилось предложение гостей не только заняться этим самолично, но и распорядиться пленниками по своему усмотрению. Король примерно догадывался, какая судьба их в таком случае ждёт. И что затем сотворит разъярённый «брат Петер». Он — страшный в гневе человек, его в этом случае не остановит никакой договор.

Да и поступать подобным образом… Не то, чтобы Карл был настолько щепетилен, что считал неприкосновенными дам и младенцев. Всё просто: позволь он обойтись с августейшими особами столь бесчестно, и навсегда станет изгоем среди монархов Европы. Против него ополчатся все. Даже король Франции, давний друг шведского королевского семейства, и тот окажется не в силах его поддерживать без урона для собственной репутации. Получить всеевропейский комплот против Швеции, на острие которого будет находиться обезумевший от горя царь Петер? Ни в коем случае. Вот уж кем, а идиотом Карл точно не был. Потому гость получил категорический отказ.

Другое дело — сам царь. Ничего против его визита в Стокгольм Карл не имел — если, конечно, он пройдёт на условиях шведов. Жаль, что дворец «Тре крунур» сгорел. Они могли бы там оценивать качество вин, играть в шахматы, беседовать на различные темы и обсуждать статьи нового договора — словом, проводить время точно так же, как и в Кремле. Но только под усиленной охраной был бы вовсе не Карл. Шведский король даже заранее дал себе слово, что не станет возражать против встреч столь знатного пленника с его семейством. Царица Дария произвела на короля благоприятное впечатление: хороша собой, неглупа и сведуща в медицине. По слухам, у них вполне счастливый брачный союз. Думая поступить с пленным по всем правилам чести, в ответ Карл надеялся не только на выгодный для себя договор, но и на будущий военный союз Швеции и России… Чёрт их дери, этих русских, но король предпочёл бы заполучить на свою сторону гостей с той стороны, чем этих, которые поневоле внушали ему омерзение. Было в них что-то эдакое, от чего временами тянуло запашком серы.

Рекомендации короля Франции, конечно, хорошая вещь, но здесь Карл предпочитал полагаться на собственное суждение.

Интермедия.

— …Знакома ли вам, в таком случае, эта дама?

Гравюры восемнадцатого века — это что-то с чем-то. Узнать на них человека можно только в том случае, если и портрет был хорошо прописан, и гравёр попался не косорукий. В этом случае повезло.

— Дама мне не знакома, — уверенно сказал Хаммер. — Хоть и чертовски похожа на того парня, чью голову мне заказали ещё там. Но обмундирование — да. Видимо, она из тех самых русских.

— Погоди, Док, — Харпер опять влез не в своё дело. Выхватил у него листок с гравюрой, присмотрелся. — Так мы же её видели! Мы с тобой в Варшаве её точно видели, в той самой забегаловке, куда зашли перекусить перед отъездом! Помнишь — я её ещё за гея принял, а ты на меня напустился — сядь, мол, на место!

— Она была в Варшаве? — тут уже влез король, и «дикие гуси» дружно замолчали. — Когда?

— В день нашего отъезда оттуда, — ответил за всех Хаммер.

— Благодарю за ценные сведения, — сказал швед, говоривший по-английски с непередаваемо смешным акцентом. — На сегодня вы свободны. Завтра жду вас ровно в полдень.

— …Слышь, Док, а не много ли на себя этот петушок берёт? — поинтересовался Харпер, махнув рукой куда-то в сторону оставшегося за спиной королевского шатра. — Указывает, приказывает… Фу ты ну ты — король… Не он нам денежки платит.

— Зато тот, кто платит, отдал приказ слушаться этого короля беспрекословно, — напомнил командир. — Вопросы есть?

— Нет…

— Завтра в без четверти двенадцать все у меня. В полдень идём к королю, получаем указания. В случае приказа на активные действия — выдвигаемся. Не будет приказа — сидим на месте. Всё.

2

— Андерс.

— Да, ваше величество.

— Мне от вас понадобится некая услуга весьма деликатного свойства. Вы видели людей, которые сейчас покинули мою палатку?

— Они давно кажутся мне престранными. Но, насколько я могу судить, это опытные и небесталанные солдаты.

— И справиться с таковыми будет непросто… верно же?

— Крайне непросто. Полагаю, даже вашим неподражаемым драбантам сие дастся нелегко.

— Тем не менее, я желал бы, чтобы эти люди, в случае какого-либо их неповиновения, более не представляли никакой угрозы для меня.

— Как пожелает ваше величество…

У Андерса Лагеркруны, возглавляющего ныне Вестерботтенский полк, нет своего мнения. Он словно зеркало — отражает своего короля, и только. Но остроумен и понятлив, чем и нравится Карлу… Да, гости в данный момент весьма полезны как инструкторы, способные даже драбантам показать немало нового и интересного. Однако слову их король не доверял ни на стёртый медяк. Есть ли у них какие-либо ещё инструкции от короля Франции, помимо озвученных? Зная Луи Четырнадцатого, Карл Двенадцатый нисколько не удивился бы их наличию. Держать всё под строжайшим контролем: француз на этом совершенно помешался… Нет, такие няньки королю Швеции ни к чему.

Рёншельт, в отличие от иных генералов, продолжает удивлять своим упрямством. До сих пор считает, что русские ничего из себя не представляют и как армия, и как люди. Опасное заблуждение, Карл убедился в том самолично. Предположим, что их войска только учатся правильно воевать. Но открыто называть их животными и громогласно призывать резать всякого русского, какой встретится на пути? Гостям сие нравится, как раз в их духе. А значит, они обязательно станут крутиться около Рёншельта, и ещё неизвестно, чем может обернуться такая коллизия. Запретить им общаться? Они попросту станут делать это тайно, что гораздо хуже…