Амбициозный и небесталанный русский царь, огромные просторы этой страны, диковинный народ с необычными традициями. Эти люди умели удивлять, когда хотели. Теперь к списку загадок добавилась ещё какая-то девица, претендующая на лавры Орлеанской девы. Хорошо, если дело не завершится костром, как в прошлый раз. Неведомо, какова она как солдат, но, судя по увиденному, задатки дипломата в ней имеются, потому и вероятность благоприятного исхода выше.

Саксонец вдруг ощутил на себе пристальный взгляд. Повертел головой …и ему стало немного не по себе. Девица пристально смотрела на него, не мигая. Заметив внимание с его стороны, приподняла бокал, чуть склонила голову в знак уважения, и слегка пригубила. Делать нечего, пришлось отвечать тем же.

Так. Вот это уже интересно. Неужели девица в штанах и вправду делается придворной фигурой? Кто она, в конце концов? Нет, положительно не обойтись без встречи с этой особой. Если на политическом небосклоне Москвы загорается новая звезда, никак нельзя оставить сие явление без внимания.

Скосив глаза, фон Арнштедт заметил, как помощник его английского коллеги что-то зарисовывает серебряным карандашом в карманную книжечку. Скосив глаза ещё сильнее, увидел край рисунка. Судя по деталям — потрет загадочной девицы. Зачем англичанам её изображение?

Целых два вопроса без ответов. Это уже слишком.

Интермедия.

— Какой позор… Сейчас не времена Франциска Первого, чтобы европейский монарх мог позволить себе роскошь попасть в плен. Хуже того: мальчишка, возомнивший себя новым Александром, умудрился сделать это таким нелепым образом, что над ним смеётся вся просвещённая Европа!

— Прикажете прекратить выплачивать субсидии шведам, ваше величество?

— Пока — нет. Полагаю, им следует дать ещё один шанс сцепиться с русским царём, это отвлечёт их от дел в Европе. Что сообщают ваши люди из Московии?

— Подписание мирного договора со всеми условиями состоится не ранее первой половины февраля, ваше величество. Далее — русский царь высказал намерение лично сопровождать пленника до Риги, где должна состояться его передача генералу Шлиппенбаху. К тому времени все шведские войска должны быть выведены с территорий, которые король Шарль обязуется передать Московии в качестве выкупа.

— Ускорить сей процесс никак нельзя?

— Увы, ваше величество. Царь не спешит отпускать пленника, и его можно понять. Пока тот в его руках, шведская армия не возобновит боевых действий.

— А если произойдёт нечто непредвиденное? Что если шведский король …погибнет в плену у этих дикарей? Ведь ему наследует сестра.

— Это приказ, ваше величество?

— Нет, пока предложение обдумать сей вариант. Оцените все возможные выгоды и риски, и доложите мне, скажем… через неделю.

— Как прикажете, ваше величество…

[1] В упомянутом фильме после этого идут слова «…из Тайной канцелярии» — для тех, кто не смотрел или не помнит.

[2] Ещё одно отличие от реальной истории: первый новогодний фейерверк устроили 1 января 1700 года, а второй — только четыре года спустя, после взятия Ниеншанца.

1

Выпивку она терпеть не могла, причём не только из-за своих профессиональных обязанностей — разведка должна быть с ясной головой в любое время дня и ночи, в режиме 24/7. Особенно ей не нравились последствия, которые наступали поутру после обильного напитками застолья.

Пётр Алексеевич явно пребывал в состоянии похмельного синдрома. Да, он почти не пьянел, даже когда пил как не в себя. Но слабая чувствительность к алкоголю не отменяет вульгарного бодуна, который преследует его так же, как и прочих смертных. Впрочем, это не помешало ему с утра пораньше вытащить младших Черкасовых на приватную беседу. Те явились в тщательно вычищенных преображенских мундирах.

К слову, он был не один: в кабинете присутствовал гвардейский сержант, судя по головному убору, зажатому под локтем — бомбардирской роты. А судя по его заинтересованному взгляду, он в курсе если не обо всём, то о многом; как минимум, о технических предложениях.

— Вольно, господа, — сказал государь, отпив из стаканчика что-то резко пахнущее. — Праздник праздником, а дело делом. Сержант бомбардирской роты Корчмин — знатный устроитель фейерверков, однако не только ими славен. Показал ему ваши чертежи. Говорит, непросто будет сии станки да пушки изготовить, но возможно.

— Точно так, твоё величество, — ответил бомбардир. — Станки изрядные, да где такие свёрла взять, чтобы не полый ствол после литья рассверливать, а цельную отливку. Сила для такого сверления потребуется большая, хотя бы водяное колесо.

— Надо будет — всё найдём, — Пётр Алексеевич медленно, но верно оживал. — Раз есть проект, значит, люди посчитали. Сколько времени тебе надобно?

— Пушки невеликие, однако хитро измыслены. Ежели за дело сразу после Крещения взяться, то к лету, думаю, первый образец смогу представить.

— Я тебе помощника дам, — сказал государь и перевёл взгляд на Евгения. — Проводи, поручик, Василия к своему Орешкину. Они из одного теста сделаны, быстро договорятся… А ты, сержант, останься, переговорить надобно.

«Штирлиц, а вас я попрошу остаться», — не без иронии подумала Катя. Разговор после вчерашнего напрашивался сам собой, но лишних ушей быть не должно. Кстати, Женя понял, что при Василии лучше не упоминать о будущем, по крайней мере, пока. А её ждали расспросы, и хорошо, если не с пристрастием…

— Садись и рассказывай, — Пётр указал ей на стул, стоявший напротив. — Что посол?

— Думаю, скоро попробует выйти на контакт, — ответила Катя. — Причём, не он один. Интерес проявлен, буду ждать.

— Что им говорить, сама знаешь. Денег посулят — поломайся, стряси с них побольше и возьми, а сама ко мне с докладом, чего от тебя за то хотят… Ладно. Ты ещё полвечера рядом с Алёшкой моим сидела. О чём говорили?

— О разном. Пыталась понять, что из него уже получилось и что может получиться.

— На что тебе этот дурак?

— Он далеко не дурак, тут ты ошибаешься. Парень умный, знания усваивает и общается легко, не ленив. Но есть три жирных минуса, которые эти его достоинства перечёркивают. Во-первых, он …скажем помягче, крайне нерешителен. Во-вторых, обладает ничем не обоснованным чувством собственного величия. И в-третьих, не имеет своего мнения и совершенно не разбирается в людях. Я с ним поболтала о том, о сём, и он уже через полчаса говорил моими словами, выдавая их за собственные размышления. Им будет вертеть любой проходимец. Уже вертят, насколько я вижу, по его отношению к тебе. Суди сам, насколько это хорошо или плохо.

— И ведь не боишься говорить такое о царевиче, — в голосе Петра зазвучали грозные нотки.

— Кто ещё решится сказать тебе всю правду?

— То-то и оно, что больше никто, — фыркнул государь, снова отпив из стаканчика. — Оттого и тошно. Даже твой братец, и то язык прикусывает иной раз. Ты — другое дело… За то иногда придушить тебя готов.

— Ну, извини, проблему ты создал себе сам, — Катя говорила как обычно — своим «фирменным» невозмутимым голосом. — Иногда лучше выслушать горькую правду и принять её во внимание. Да, я знаю, что рискую. Ты у нас известный любитель головы с плеч снимать. Но если слушать только то, что приятно…

— Ясно, что тогда будет, — согласился Пётр. — Может, потому до сей поры тебя и не прибил — иные никогда не решатся сказать то, что говоришь ты… Бог с ней, с горькой правдой. Тебя я выслушал, теперь слушай меня. Полагаю, караулы у Карлуса усилить надобно. Покуда он жив, сие означает мир. Едва его удавят, а охотников сотворить такое ныне прибавится, миру не бывать. Мы к настоящей войне будем готовы хорошо если через два года. Потому поберечь бы сего …царя Македонского. Кому довериться, ежели не вам, и особливо тебе?

«Гад ползучий…»

— Я поняла, — обречённо вздохнула Катя. — Это такая изощрённая месть с твоей стороны.