— Негодяй, — приговаривал он, — подлец, мерзавец, вор, скотина, сволочь, мошенник, кретин, хам! Мешать поэту, когда тот создает, быть может, лучшее свое творение! «Джон Кишо в пещере врага»! Одно название чего стоит! Да за это не то что убить — четвертовать мало!!!

— Джон, Джон, успокойся, Джон. Ну, пожалуйста, — умолял поэта Сопер, испуганно забившись под стол, на котором стояли какие-то колбы с реактивами.

Но Джон Кишо уже пришел в себя. И первым делом бросился к Хамяку.

— Хамяк, друже мой, — проговорил он, склонившись над Хамяком и шлепнув его несколько раз ладонью по морде (потому что, как известно, у зверей не бывает лица, а бывает морда). — Как ты себя чувствуешь?

Хамяк открыл один глаз, затем, подумав, другой.

— Ничаво, — сказал он наконец. — Где эта тварина Картар?

— Возможно, я несколько погорячился, был отчасти несправедлив к этому человеку. Во всяком случае, он валяется вон там, неподалеку.

— Дохлый? — живо поинтересовался Хамяк.

— Не думаю, — сказал Джон Кишо, — хоть гнев мой был велик.

— О да, — немедленно отозвался призрак, заслышав знакомые интонации. — Велик был твой гнев, но праведен.

— Это хорошо, что он не дохлый, — сказал Хамяк. — Когда он очухается, мы с ним продолжим, и тут уж я из него, гада, фисташек наделаю.

— Нет, нет, — раздались вдруг сразу два голоса. — Его нужно доставить в город и там судить!

Все оглянулись на голоса и увидели Торпа и Турпа, о которых как-то позабыли.

— Какое счастье! Вы живы! — воскликнул Сопер, вылезая из-под стола, и в приливе чувств бросился к Торпу и Турпу. Но, подлетев к ним, словно наткнулся на какую-то преграду, сделал кульбит в воздухе и шлепнулся на пол.

— Что за дурацкие шутки? — сказал он обиженно, потирая ушибленный нос. — Чего вы деретесь? Это свинство.

— Это не мы, — ответил Турп. — Это решетка невидимая.

— Она из алюминия, — пояснил Торп, — а этот противный Картар изобрел такой эликсир, который делает алюминий прозрачным.

— Он и крыши в городе этим эликсиром обработал, — добавил Турп.

— Все думают, что их нет, а на самом деле они есть — только невидимы. И вовсе он не Картар, а кастелянша. Точнее, кастелянша — вовсе не кастелянша, а Картар.

— Ну, мы вам потом все расскажем, — подытожил Торп. — А сейчас, выпустите нас как-нибудь отсюда.

— А как? — спросил Сопер.

— Ну, это, я думаю, не столь уж сложно, — произнес Джон Кишо. — Как ты полагаешь, Хамяк?

— Тоже мне, проблема! — важно сказал Хамяк. — Мне и видимые решетки нипочем, а уж невидимые — это мы в два счета. Где тут она у вас? — и он принялся наощупь искать прозрачные прутья.

— Ага! Вроде как чего-то нащупал. Раз-два — взяли! Гоп-ля! Крепкая, сволочь… Еще-е взяли! Гоп-ля!..

Тут он полетел на пол, но, судя по самодовольной улыбке, попытка его удалась.

— Кажись, сломал, — удовлетворенно отметил Хамяк.

Торп и Турп, шаря перед собой руками, сделали несколько шагов вперед. Решетки не было.

— Силен, Хамяк! — сказал Торп и заулыбался.

— Ну, так… — смущенно пробасил Хамяк.

— Здоровый, чертяка! — сказал Турп с уважением. — Торп, мы на свободе, ура!

И друзья радостно обнялись.

— Ура, ура, ура! Молодец, Хамяк, — радостно закружил по пещере Сопер.

— Щас как дам, — сказал Хамяк. — За мелкое подхалимство. За кого ты меня принимаешь, ящурка?

— А я чего? Я ничего, — испуганно сник Сопер. — Приведение тоже молодец, что привело нас сюда. И Джон Кишо молодец — здорово он ему врезал, Картару этому… Ох!

— Что «ох»? — спросил Торп.

— А где… а где же он?

Все, как по команде, уставились на то место, где еще совсем недавно валялся без чувств Картар. Но теперь Картара там НЕ БЫЛО!

Воспользовавшись тем, что все на радостях о нем позабыли, очухавшийся злодей потихоньку прополз через всю пещеру до маленького потайного зала, который был скрыт здоровенным камнем, и поднялся на ноги.

— Радуйтесь, радуйтесь, — проворчал он. — Вы у меня еще наплачетесь. Наша схватка только началась.

С этими словами он нажал какой-то камешек в стене, который на самом деле был вовсе не камешком, а потайной кнопкой. Камень, закрывавший вход, медленно отполз в сторону, и Картар вошел в зал. В этом зале не было ничего. Ничего, кроме огромного шара, на котором Картар совершал свои ночные налеты на город.

— Еще посмотрим, чья возьмет, — продолжал бурчать он, залезая в корзину шара. — Тьфу, ты черт! — Картар вдруг выругался. — Совсем голову потерял.

Он вылез из корзины, подошел к стене и нажал еще одну потайную кнопку. Еще один огромный камень откинулся в сторону, и зал залило солнечным светом. Это был второй выход из пещеры. Картар снова залез в корзину и включил подачу воздуха. Шар, наполняясь, медленно приподнялся и выплыл наружу.

— Что ж, — злобно ухмыльнулся беглец, — оставим дверь открытой. Все равно в ближайшее время это пристанище мне, судя по всему, не понадобится.

Шар тем временем проплывал над розовой лентой реки, в которой отражалось утреннее небо.

— Ну, а напоследок заглянем в город, — сказал Картар сам себе. — Надо же попрощаться с милыми горожанами.

И он направил шар в сторону мирно спящих у подножия холма домов.

— Жаль, — продолжал бормотать себе под нос злодей, — очень жаль, что они не увидят столь достопамятного зрелища. Ну что ж, устроим на прощанье небольшой фейерверк.

Он снизил свой летательный аппарат и, пролетев над городом, щедро попил еще оставшиеся видимыми крыши скрывачом. Покончив с этим гнусным делом, Картар снова набрал высоту.

— Прощай, город! — воскликнул он. — Надеюсь, мы встретимся, и очень скоро! Только тогда ты уже будешь другим. Совсем другим! — и Картар злобно расхохотался.

Его шар медленно уплывал в сторону леса, постепенно превращаясь в маленькую черную точку. Вскоре и эта точка скрылась за горизонтом. А ничего еще не подозревающий город по-прежнему спал. Проснулся лишь бургомистр в своем Скворечнике.

— Ха-ха! — засмеялся он радостно, глядя в окно. — Я вижу небо! Я вижу небо! Над сумасшедшим домом, оказывается, тоже бывает небо! — и бывший (теперь уже бывший) градоначальник затянул какую-то бодряцкую песню. Очевидно, собственного сочинения:

Как выяснилось, у бургомистра был такой прекрасный слух и такой нежный голос, что вскоре от его пения, доносящегося с противоположного берега реки, проснулся весь город. Город без крыш…

Весть о том, что произошло в пещере под Большим Холмом, разнеслась по городу быстро. Недоверчивые горожане тотчас же раздобыли, кто где, лестницы и принялись осматривать свои невидимые крыши. Крыши действительно оказались на положенных местах, по ним можно было ходить, и только как-то странно было смотреть на людей, словно парящих в воздухе над собственными домами.

Новость, однако, была встречена неоднозначно…

Умные горожанки смущались и говорили, что они давно уже подозревали, что крыши никуда не исчезли, и что если бы за все это время в городе прошел хоть один дождь, то тут уж и самый последний дурак смог бы заметить наличие крыши над головой, поскольку дождь не лился бы внутрь, но стекал по прозрачным сводам на землю.

Глупые горожане просто радовались и с криками носились по улицам, намереваясь устроить фейерверк.

Словом, от былой паники и уныния не осталось даже следа.

Не радовался один лишь казначей. Он собрал отцов города в ратуше и, нахмурившись, предложил обсудить создавшееся положение.

— Все крыши, — заявил он, — есть часть городской казны, поскольку они, как будто, алюминиевые. Но кому нужен невидимый алюминий? Тут еще нужно разобраться: хорош ли этот прозрачный алюминий, алюминий ли это вовсе, и можно ли причислять такой металл к драгоценным. Во всяком случае, на внешний облик города это влияет плохо, поскольку дома потеряли-таки свой былой лоск. Да и мало того!.. Теперь любая птица может заглянуть сверху и увидеть, что творится в семьях.