В начале 1974 года некий репортер лондонской газеты выследил Биггса и собирался написать его историю. Руководство газеты без ведома этого журналиста намекнуло Скотленд-Ярду о сенсации, которую они собираются скоро опубликовать. В результате 1 февраля 1974 года главный полицейский суперинтендант Джек Слиппер в сопровождении еще одного офицера полиции прибыл в Рио-де-Жанейро, чтобы арестовать Биггса.
Этот бывший офицер отряда по борьбе с железнодорожными ограблениями скоро получил от британской прессы новый титул — Главный суперинтендант по проколам. Дело в том, что у Бразилии с Британией не было договора о взаимной выдаче преступников, и бразильская полиция отказалась выдать Биггса. Скоро юная бразильская подружка Биггса объявила, что она беременна. Отец бразильского ребенка не подлежит депортации. После своего получившего широкую огласку провала Слиппер с пустыми руками вернулся домой. Таким образом последний — по счету, но и, пожалуй, по значению — из участников Большого железнодорожного ограбления — остался на свободе.
Преступная карьера Джесси Джеймса закончилась перестрелкой в Нортфилде, штат Миннесота, в 1876 году. Первый выстрел раздался, когда кассир банка отказался открыть сейф. Один из сообщников Джеймса выстрелил в кассира и тем самым привлек внимание горожан, которые обратили грабителей в бегство. Позже выяснилось, что сейф не был заперт.
Полиция Венесуэлы выписала ордер на арест известного преступника. К несчастью для полиции, его дом был выстроен прямо на границе Венесуэлы с Колумбией. Когда его пришли арестовывать, он заперся в спальне и позвонил своему адвокату. Спальня находилась на территории Колумбии, а то, в чем его обвиняли, в этой стране наказанию не подлежало.
Венесуэльская полиция осталась ни с чем.
Короли среди поддельщиков
Работая под «старых мастеров», они обманывали торговцев и даже музей
Уверенной походкой Дэвид Стайн вошел в известный нью-йоркский магазин, торгующий произведениями искусства, с тремя акварелями под мышкой.
Хозяин, отступив на шаг, залюбовался ими. Он внимательно изучил сертификаты подлинности; подписи под ними произвели на него большое впечатление: Марк Шагал. Последовали недолгие переговоры на предмет денег, и чек на десять тысяч долларов перешел из рук в руки.
Оба были довольны: хозяин — потому, что купил картины так дешево, Стайн — потому, что сбыл еще три подделки.
Эти три Шагала еще семь часов назад просто не существовали. В шесть утра Стайн проснулся в своей нью-йоркской квартире и вспомнил, что в час дня у него назначена встреча с торговцем произведениями искусства. Так что он решил быстренько что-нибудь сварганить.
Холодным чаем он состарил три листа бумаги. Потом, придумав подходящие сюжеты, он, ни разу не прервавшись, написал картины. Затем он срочно сдал их в багетную мастерскую и, ожидая пока их обрамят, написал три сертификата подлинности. После чего благополучно встретился с торговцем.
В те дни Шагал был в моде у поддельщиков, но с таким же успехом это мог быть любой другой — от Ренуара до Гогена. Стайн мог изобразить кого угодно. Именно на этом он и погорел.
«Мне надо было работать только с умершими», — жаловался Стайн впоследствии. В то время когда он продал подделки, Шагал был в Нью-Йорке. Он прибыл туда, чтобы посмотреть на три свои огромные панно, вывешенные в театре Метрополитен-Опера. Наш торговец виделся с ним и захватил три акварели, чтобы показать старому мастеру. Едва взглянув на них, Шагал воскликнул: «Дьявольщина!»
Тем же вечером за Стайном явилась полиция. «Они пришли к передней двери, а я ушел через заднюю со стаканом виски в руке», — рассказывал он. Стайн бежал в Калифорнию, где и был арестован и решил во всем сознаться.
Так закончилось царствование Стайна, короля поддельщиков. Обходительный, утонченный, светский человек 31 года от роду, он провел 16 месяцев в нью-йоркской тюрьме, будучи признан виновным в 97 случаях подделок и крупных хищений. Сидя за решеткой, он помог полиции сформировать подразделение борьбы с подделками произведений искусства.
Выйдя из тюрьмы в 1968 году, Стайн, у которого были британское и французское гражданства, решил забросить свои рискованные предприятия. Он распрощался со своими тремя американскими галереями, с нью-йоркской квартирой, со своим искусством, приносившим ему до полумиллиона долларов в год, и отправился в Европу. Он не знал, что там его ожидают новые обвинения; его приговорили к двум с половиной годам французской тюрьмы.
Ко времени своего второго освобождения Стайн стал знаменитостью в мире искусства. Его поддельные «старые мастера» стали пользоваться большим спросом. Но он решил писать и продавать картины в своем собственном стиле. Это был немедленный успех. Он открыл собственный бизнес и купил дома в Париже и Лондоне.
Стайн сохранил в себе глубокую неприязнь к претенциозным шарлатанам мира искусства — тем, кого он считал истинными фальсификаторами.
«Человек, купивший картину и выяснивший, что это подделка, приходит в ярость, потому что он обнаружил собственное невежество, — сказал Стайн. — Двести или триста моих работ по-прежнему находятся в обращении как подлинники. Я нахожу их в каталогах, в магазинах, даже в музеях. В мире искусства очень много обмана».
Какая часть из выставленного в музеях и галереях — подделки и какая часть — подлинники, об этом мы, вероятно, никогда не узнаем. Поддельщики зачастую слишком хитроумны даже для опытных экспертов.
Кливлендскому музею изобразительных искусств в Америке пришлось убрать из экспозиции один из ценнейших своих экспонатов — деревянную скульптуру «Мадонна с младенцем», считавшуюся итальянской работой 13-го века. На самом деле ее вырезал в 1920 году итальянский реставратор Алькео Доссена. Подделка раскрылась только в 1928 году, когда рентгеновское исследование обнаружило в глубине древесины современные гвозди.
Музей убрал «Мадонну с младенцем» в подвал и стал искать, чем ее заменить. Три недели спустя он приобрел за 120 000 долларов мраморную статую Афины — тоже подделку Доссены.
В 1918 году Метрополитен-музей в Нью-Йорке заплатил 40 000 долларов за двухметровую статую этрусского воина, которая, как полагали, пролежала в земле с доримских времен. У воина была отломана одна рука и большой палец другой.
В 1960 году Альфредо Фьораванти признался музею, что он был в числе тех, кто пятьдесят лет назад сфабриковал эту статую. В доказательство он предъявил отломанный большой палец, который в точности подошел к надлому.
В 1975 году тот же музей вынужден был убрать из экспозиции прекрасного греческого коня, оказавшегося подделкой. Это был один из популярнейших экспонатов музея.
В числе наиболее известных поддельщиков нашего века — пьяница-датчанин Ганс ван Меегерен. Его похождения стали известны миру после Второй мировой войны, когда его судили за сотрудничество с нацистами. Он продал Герману Герингу за 150 000 долларов изысканнейшую картину якобы голландского мастера Вермеера.
Отвечая на обвинения в коллаборационизме, ван Месгерен оправдывался тем, что всучил Герингу ван Меегерена вместо Вермеера. Это была одна из десятков подделок, которые он продал по всему миру за огромные суммы.
Сначала судья ему не поверил, но потом дал возможность доказать свое утверждение. Ван Меегерена заперли под охраной в его амстердамской мастерской и велели написать еще одного Вермеера, который мог бы ввести экспертов в заблуждение. Он написал и был освобожден.
Но великий поддельщик не долго оставался на свободе. Все новые и новые ван Меегерены выплывали на свет, и его снова привлекли к суду — на этот раз за мошенничество. Он был приговорен к 12 месяцам тюрьмы, но умер, не досидев срока.
Говорят, что даже великий Микеланджело как-то раз в многотрудной своей молодости, сильно нуждаясь в деньгах, продал римскому кардиналу статую Амура, которую он предварительно поморил и закопал в землю, чтобы она выглядела как антиквариат.
