13 июля «Индевор» отплыл на юг, по направлению к Австралии и Антарктиде, и этот медленный бывший угольщик сопровождали при выходе в открытое море байдарки, набитые плачущими и машущими туземцами. Им отвечали взмахами руки с борта корабля вождь и его слуга, уговорившие Кука взять их с собой. Но им не суждено было пережить это двухгодичное плавание, как и 32 членам команды, умершим в пути от болезней белого человека, которые «Индевор» разносил по всему свету.

Кук проделал еще два тихоокеанских путешествия. В августе 1773 года он вошел в залив Матаваи, командуя другим переделанным угольщиком под названием «Резолюшн» с командой в 117 человек. Его сопровождал корабль «Адвенчурер» с экипажем в 83 человека под командованием лейтенанта Тобиаса Фурно, который ходил с первой таитянской экспедицией Уоллиса. Кук и Фурно пробыли на острове только 16 дней и затем снова направились к югу на исследование Антарктиды и Новой Зеландии. В апреле 1774 года они вернулись на Таити и на этот раз провели там шесть недель.

Отдыхая от невзгод Антарктики и не имея никаких жизненно важных обязанностей на острове, Кук и его люди имели достаточно времени, чтобы увидеть изменения, произошедшие с островитянами в результате их контакта с белым человеком. Они узнали, что до них на острове побывал испанский корабль и что инфлюэнца и венерические болезни уже взяли свое среди туземцев. Люди Кука по-прежнему пользовались милостями островных девушек, но платить приходилось уже не гвоздями. Красавицы, которые совсем недавно наслаждались собственной наготой, теперь требовали от моряков западные одежды.

У Кука было неспокойно на душе. Он писал: «Мы разлагаем их мораль и внедряем в их среду нужды и болезни, которых никогда не знали и которые нарушают счастливое спокойствие, в котором они пребывали».

Когда «Резолюшн» и «Адвенчурер» покинули Таити, они увозили с собой красивого молодого островитянина по имени Омаи; в Лондоне его выставляли в обществе, как цирковую обезьянку, и даже представили королю Георгу.

Кук провел дома с женой и шестью детьми менее года и снова пустился в путь. В это его последнее путешествие на Таити его сопровождал Омаи.

В августе 1777 «Резолюшн» в последний раз бросил якорь в заливе Матаваи. Омаи, который возвращался домой в качестве посланника от цивилизованного мира, ступил на берег, нагруженный прекрасными одеждами и подарками для таитян. Островитяне с удовольствием приняли подарки, а Омаи подвергли решительному остракизму. Может быть, — что было бы вовсе не удивительно, — таитянцы особенно благородных родов смертельно завидовали своему сородичу, который вдруг обрел все атрибуты цивилизованного общества, которое они теперь ставили так высоко.

Куку пришлось поместить Оман на соседнем острове Уахине, где он жил в выстроенном для него матросами домике, окружив себя всяческими безделушками — атрибутами европейского джентльмена. Пришлось также дать ему огнестрельное оружие для защиты от своих.

В этот приезд взаимное изучение обычаев и нравов продолжалось. Кука познакомили с таитянским обрядом, потрясшим даже этого повидавшего мир путешественника, — принесением в жертву пленника, которого пронзали копьями в процессе исполнения религиозного ритуала. Таитяне же были свидетелями европейского наказания, вызвавшего у них чувство отвращения: человеку, пойманному на воровстве, отрезали уши.

Кук выяснил, что в его отсутствие остров посетили два испанских корабля. Целью их было основать на острове миссию, но обратить островитян в христианство не удалось, и менее чем через год они уплыли, оставив после себя церковь-времянку. (Но миссионеры еще прибудут, и тогда их влияние окажется более сильным.)

В последний раз Кук покинул остров в сентябре 1777 года. Он отправился на Гавайи, где и погиб в возрасте 50 лет от копий туземцев.

Хотя Кук был человек твердый, подлинный сын своего сурового века, он проявлял удивительную чуткость к жителям Тихоокеанских островов. В своем журнале он записал: «Я искренне считаю, что для этих бедных людей было бы лучше не знать достижений цивилизации, чем, познав их, остаться потом на прежнем уровне своей неприспособленности. К той счастливой примитивной жизни, которую они вели до того, как мы их обнаружили, их уже более не возвратить».

Белые люди, последовавшие за Куком, не проявили такого понимания — и уж почти вовсе никакого милосердия — к благородным дикарям Таити.

В 1778 году судно «Баунти» под командованием капитана Блая пробыло на острове шесть месяцев, и за это время некоторые члены экипажа вступили в постоянные отношения с местными девушками. Когда «Баунти» отплыл от Таити, команда подняла бунт под предводительством Флетчера Кристиана. Блай был выброшен за борт (он спасся), а непокорный «Баунти» вернулся на Таити. Часть бунтовщиков осталась там, другие отправились к острову Питкерн.

В 1791 году Адмиралтейство послало на Таити «Пандору», чтобы выловить бунтовщиков, к тому времени уже совершенно ассимилировавшихся на острове. Команда «Пандоры» обнаружила, что сотни американских китобойных судов использовали Таити в качестве своей базы и что их влияние на остров оказалось поистине катастрофичным. Таитянцы представали теперь немытыми пьянчугами в обносках белых людей, их древние обычаи и образ жизни были напрочь забыты.

В 1792 году на Таити вернулся Блай; по его сообщениям, на острове царили оспа, дизентерия и венерические болезни.

Окончательный удар по этому райскому острову был нанесен в 1797 году, когда корабль «Дафф» высадил на него четырех священнослужителей в сопровождении еще 34 британцев во главе с ярым протестантом Генри Ноттом. Их миссия состояла в обращении туземцев в христианство. Это было такое христианство, в котором недостаток милосердия компенсируется избытком фанатизма.

Миссионеры построили церковь и сосредоточили свои усилия сначала на вождях. Они настолько преуспели, что спустя 20 лет во многих частях острова христианская религия уже была обязательной, а язычников свои же ближние предавали смерти; любовь вне брачных уз была запрещена, а также танцы, музыка, и даже ношение цветов. Чувство вины — то, что таитянцам было дотоле неведомо, — наконец было внедрено в сознание островитян.

Миссионеры принесли с собой обещание жизни вечной, но ничего, чтобы продлить таитянцам их земное существование. Капитан Кук при первом своем посещении Таити оценил численность населения в 40 тысяч человек. В начале века она упала до 13 тысяч. В 1843 году, когда остров был аннексирован Францией, туземцев оставалось менее 9 тысяч. И смертоносные болезни все продолжали уничтожение того, что было когда-то гордым и процветающим народом.

Когда век спустя после Кука художник Поль Гоген приехал на Таити, чтобы запечатлеть земной рай, он понял, что опоздал. Он писал: «День за днем население тает, косимое европейскими болезнями. У туземцев нет ничего — им нечего делать, не о чем думать — только пить. Когда-то здесь было много странного и живописного, но от этого не осталось и следа. Все ушло».

Рай был потерян навеки.

Крупнейший в мире ляпсус в области археологии — многолетняя вера в существование Пилтдаунского человека как недостающего связующего звена в эволюционной цепочке от обезьяны к человеку.

В 1912 г. адвокат и геолог-любитель Чарлз Доусон обнаружил в раскопках близ Пилтдауна, графство Эссекс, осколки черепных костей; он послал их крупнейшему в мире специалисту по истории человека, сотруднику Британского музея д-ру Артуру Вудварду. Вдвоем они продолжили поиски и в результате собрали удивительнейшую коллекцию зубов, костей и доисторических орудий труда.