— Патрули расставил, всё проконтролировал. Ни одна муха не проскочит без внимания, — докладывает отец коротко.

Киваю, хотя вряд ли он это видит в темноте. Говорить не хочется, я за сегодня слишком устал. Последней в броневик втискивается Алиена. Уж как они там разместятся — это их дело. Я закрываю глаза и тут же отрубаюсь.

Но сплю беспокойно, выныривая из дрёмы каждые пару часов и проверяя карту — мало ли какие сюрпризы могут быть. Но всё спокойно, чужаков нет, лагерь спит. И только вокруг сколопендры движение не прекращается.

— И куда в них столько лезет? — спрашиваю сам себя и вновь засыпаю.

Утром просыпаюсь от того, что рядом звучат голоса. Тру глаза спросонья и вижу перед собой Калума. Тот сидит с краю на капоте и попивает кофе из неизменного термоса, негромко переговариваясь с Райаном. Оба то и дело бросают взгляды на светящуюся в утренних сумерках зелёную эссенцию души.

— Нет, нет и ещё раз нет, — быстро выговаривает программист. — А если после поглощения у меня вырастут сорок ножек? Представляешь, какая мерзость?

— А если вырастут сорок пальцев? — глумится Калум. — Прикинь, как быстро ты сможешь печатать.

— Это смотря где вырастут, — ухмыляется Райан.

— И где ты до сих пор умудряешься брать кофе? — зеваю, таращась на Калума. Выбираюсь из броневика и разминаюсь. Спать сидя да ещё и в таком неудобном кресле — дело неблагодарное.

— Уже нигде, — вздыхает помощник, болтая термосом. — Его почти не осталось.

И такая боль слышится в голосе, что мне почти хочется ему посочувствовать.

— Он ещё и почти не спал, — тут же жалуется Райан. — И мне не давал.

— Избавь меня от подробностей: кто там кому чего не дал, — скабрезно скалюсь.

Калум смеется, Райан делает вид, что обиделся, но сам тихо ржёт. После чего мстительно добавляет, потряхивая лохматой головой.

— Ладно, хорош лясы точить, собираемся!

Лагерь начинает просыпаться, приходить в движение. Мы же философски смотрим на остов сколопендры и на эссенцию, висящую у морды твари.

— Куда поедем? — интересуется Калум.

— Заскочим в одно место, а затем будем искать проход через горы, — отвечаю. — Чаин говорил, что есть тоннель внутри горы, согласно их старым картам. Если пройдём по нему, выйдем с другой стороны горного массива.

— Тоннель — это темно, — делает великое заключение помощник.

— Эйнштейн — это Эйнштейн, — иронично вставляет Райан.

— В тоннеле есть голлумы, — невозмутимо продолжает Калум, и Райан как-то сразу притихает.

— А тоннель большой? — тут же спрашивает программист.

— Большой, — киваю, с утра ещё не слишком способный на длинные предложения без повода.

— Значит, много голлумов, — завершает свою мысль белобрысый.

Райан шумно сглатывает. Видимо, раньше его такие подробности не занимали.

— Много эссенций, — поправляю, при нынешнем своём уровне считая голлумов практически валютой.

Тут мы синхронно оборачиваемся и видим приближение Алиены. Я чуть склоняю голову, прикидывая реализацию одной идеи. И с усмешкой отдаю приказ:

— Алиана, бери эссенцию.

Вайерис замирает, смотря на зеленоватый светляк.

Я же гляжу на то, как из тела сколопендры вываливаются обожравшиеся приматы. Они уже не могут толком шевелиться, только ползают, волоча брюхо по земле. Из-под мохнатых тел выбирается Пятница. Ползёт, стонет, тянется к лужице натёкшей зелёной жидкости, хлебает, морщится. И после чего уверенно встаёт и начинает привычно прыгать.

Качаю головой, смотря на этих алкоголиков.

— И так всю ночь, — поддакивает Калум. — Эти мартышки как будто в Вегасе оказались. Я так нажирался только там.

Тут подаёт голос Алиена, вдоволь насмотревшаяся на эссенцию.

— А ты уверен, человечешко? Может, пусть она будет твоей? — в голосе Вайерис слышатся елейные и чуть-чуть нервные нотки. Она осторожно подходит к эссенции. — Вдруг я начну ядом плеваться?

— Если в тебе добавится яда, я и не замечу, куда уж больше, — хмыкаю иронично. — Давай, не трусь.

Алиена кривится, но проводит рукой над эссенцией, поглощая. Пару секунд прислушивается к себе, после чего её лицо вдруг светлеет от радости.

— Мои кинжалы теперь могут… — она тут же их выдёргивает из ножен, клинки светятся зелёным, с них что-то капает, тая в воздухе.

— Тебе идёт, — коротко улыбаюсь.

— Спасибо! — Вайерис с места прыгает и облапливает меня, я от такого внезапного толчка чуть не падаю с ног.

Краем глаза вижу, с какой завистью на меня смотря Калум и Райан, а руки под собой ощущают аппетитные формы Алиены, обтянутые кожаным доспехом. Да и грудь её недвусмысленно прижата к моему лицу.

Мысленно желаю парням идти лесом с их завистью, знали бы они, сколько проблем с этой амазонкой. Вайерис наконец слезла на землю и ушла собираться, что-то мурлыча под нос.

— Соберите кровь сколопендры в пластиковую тару, которую мы взяли из города, — произведённый на Пятницу эффект меня заинтересовал. — Хотя нет, ищите стеклянную тару. Чёрт его знает, что там в той крови.

Когда лагерь свернут и все приказы выполнены, мы наконец начинаем путь по лесу, двигаясь цепочкой. Точнее, несколькими, но при этом всегда на виду друг у друга. Движемся довольно долго, однообразный пейзаж быстро наскучивает, так что я по пути разобрал и собрал винтовку, чтобы не было случайных осечек.

Но вот появилось что-то новое: деревья слегка расступились, образовывая небольшую полянку. Оканчивается полянка норой в пару метров диаметром. Сверяюсь с картой, проверяя, что именно тут было движение точек.

Оглядывая следы вокруг, отчётливо вижу множество маленьких уколов.

— Кажется, я знаю, что внутри, — хищно улыбаюсь, разминая запястья и трансформируя клинок в меч. — Алиана, со мной. Остальным ждать — мы скоро вернёмся.

Заходим в пещеру, обнажённые клинки Алианы являются источником скудного света, которого мне достаточно, чтобы в глубине пещеры разглядеть гнездо мелких, не больше удава, сколопендр.

— Поиграем, — оскаливаюсь и кидаюсь в бой.

Вайерис бьётся рядом, разделывая детёнышей на фарш. Мы управляемся довольно быстро, все зеленоватые эссенции собирает Алиана, довольно улыбаясь, как маньячка в детском саду.

Мы оба выбираемся, пока обтираемся от капель яда, что попали на кожу, даю команду сгонять внутрь и собрать всю кровь с детёнышей. Как только сборщики возвращаются, мы продолжаем путь к подножию хребта, где, по сведениям Чаина, должен был быть проход в горе.

Мы продолжаем пробираться по лесу, обдирая машины в особо узких местах. Кажется, что тёмная кора деревьев гораздо крепче, чем материал, из которого сделаны автомобили. Если броневики ещё как-то держатся, то гражданским авто достаётся довольно серьёзно. Несколько слоёв наваренной сверху брони, частенько остаётся на деревьях. Наш броневик идёт первым в своей цепочке, расталкивая лежалые стволы и всякий древесный мусор, я почти не смотрю по сторонам, зависаю в карте, пытаясь распознать местные элементы легенды.

Точки больше не обновлялись, но это было закономерно: как я понял, карта напрямую связана с колонной, и движущиеся элементы на ней отражаются тогда, когда колонна воткнута в землю и какое-то недолгое время после того, как её вытащат. Сейчас же колонна болталась в багажнике броневика Чаина и данных послать не могла. Но это не мешало мне рассматривать статичную местность леса. И одна странная извилистая полоса привлекла моё внимание. Тропок здесь не было, реки вроде бы тоже, по крайней мере, водой не пахло. Но, кто знает, что могло так отражаться на карте.

— Калум, проедь вперёд и тормози, надо поменяться, — решительно командую.

— Да, босс, — видимо, Калуму уже порядком поднадоело трястись в обнимку с рулём, так что стопорит машину и освобождает место без пререканий.

Я же занимаю его нагретое место, сверяюсь с курсом.

— Колонне двигаться прямо, а я на разведку, — предупреждаю остальных о манёвре и с ускорением начинаю переваливаться через ухабистую местность.