— Будешь ли ты верна мне, Альенора? — не желая более церемониться, прямо спросила Анна, приподняв подбородок девушки своим тонким указательным пальцем. — Я пригласила тебя в свою свиту, буду кормить тебя со своего стола, как и всех моих фрейлин, но взамен требую преданности и услужливости. Да, и еще: сплетен обо мне, моем положении и моей семье я не потерплю.
— Моя леди, ваше приглашение ввергло меня в великую радость, а возможность служить вам я почту за великую честь. Мой отец еще не знает, что я нахожусь здесь, но, даже если он будет против, я останусь с вами и сделаю все, о чем вы меня попросите, — едва слышно, чтобы услышала одна лишь Анна, сказала Альенора. — Поверьте мне с тех пор, как я увидела вас в замке моего отца, я пала к вашим ногам и мечтала попасть в круг ваших приближенных. Вы мой кумир, леди Болейн, и никто и ничто не заставит меня предать вас, даже муки и пытки.
— Твои речи услаждают мой слух, милое дитя, — улыбнулась Анна: она не до конца поверила в искренность мисс Нортон, но поняла, что, с помощью ласки и подарков, сможет взрастить себе верную помощницу. Эту девушку легко можно будет использовать в любых ее целях, посчитала леди Болейн. — Но где ты ночевала? А впрочем, не важно. Как дочери одного из самых мудрых советников моего будущего супруга, я предоставлю тебе отдельные покои. Они не будут ни роскошными, ни большими, но тебе не придется делить их с другой девушкой.
— О, моя леди, вы бесконечны добры! — не смогла не улыбнуться в ответ Альенора.
В одно мгновение дверь покоев Анны отворилась, фрейлины вскочили на ноги и присели в глубоком реверансе.
— Мой будущий супруг пришел навестить даму своего сердца, — кокетливо объяснила Анна удивленной провинциалке.
— О, простите, моя леди! — громко шепнула мисс Нортон, обернулась к дверям и застыла в реверансе.
Глава 7
Поздним вечером того же дня, уже готовая отойти ко сну, Альенора получила записку от своего отца, в которой тот в строгом приказном тоне попросил ее тотчас прийти в его покои. Но строки отца ничуть не испугали опьяненную успехом девушку, и она лишь иронично усмехнулась, закуталась в свой широкий бархатный плащ и направилась за слугой лорда Нортона, через которого тот послал дочери записку. Вскоре, пройдя извилистые тайные коридоры, Альенора предстала перед очами своего родителя, хмурого, как осеннее небо.
— Ах, отец, только умоляю, не тратьте на меня свои нравоучения! — было первым, что услышал из уст дочери лорд Нортон.
Альенора ворвалась в покои отца смело и гордо. Она не имела намерений ничего объяснять и уж точно не собиралась искать себе оправданий. Пусть отец говорит, что только пожелает, пусть упрашивает или умоляет ее вернуться под защиту родного замка и крыло матери, пусть грозиться выдать ее замуж, в случае ее непослушания! Никакая сила на свете, даже сам Господь Бог не сумеет изгнать ее из стен дворца и общества прекрасной и неповторимой леди Болейн!
Пройдя в покои, девушка вольготно устроилась в кресле у зажженного камина и протянула ноги к огню, чтобы согреть их: несмотря на последний весенний месяц, царствующий за окном, во дворце было холодно, и требовалось немало поленьев, чтобы обогреть его высокие своды и огромные залы. Как кстати, что в покоях лорда Нортона можно было погреться! Ведь, кажется, покои, которые получила от Анны Альенора, долгое время стояли пустыми, а оттого воздух в них был ледяным и пропитанным сыростью, большой же камин, украшающий покои, должно быть, просто или нарочно затопить забыли.
— Дочь моя, увидеть тебя здесь было самым последним, на что я когда-либо надеялся, — устало сказал лорд Нортон, плотно закрыв двери. Затем, подойдя к дочери, он встал у камина, чтобы смотреть в лицо Альеноры, и тихо добавил: — Зачем ты здесь? Неужели тебе мало той власти, которой ты обладаешь в нашем замке?
— О какой власти вы говорите, отец? Я не ищу здесь ни власти, ни признания, ни повода для гордости, — пожала плечами ничуть не смущенная Альенора. — Я всего лишь исполнила свою мечту. Мечту, о которой ни вы, ни матушка никогда не спрашивали меня.
— И в чем же твоя мечта? — покачал головой ее отец. — Мне доложили о том, как ты увиваешься за вниманием и милостью Анны Болейн. Это ли твоя мечта, ангел мой? Быть прислужницей этой искусительницы? Наглой соблазнительницы, ради которой наш король впал в море греха?
— Думаю, Анне было бы в радость услышать, как вы отзываетесь от ней, отец. Именно такой она и желает быть в глазах своих поданных: распутницей и коварной нимфой, — усмехнулась Альенора, но улыбка на ее лице тотчас сменилась серьезностью. — На вашем месте, дорогой отец, я помнила бы о том, что стало с вашим другом сэром Гизом…
— Всевышний, как я дожил до этого горького дня? Моя собственная дочь угрожает мне! — вскинул руки к небу лорд Нортон и устало опустился на стоящий рядом стул.
Выражение страдания и мук на лице отца заставили Альенору смягчиться, и, чтобы дать ему понять, что она не гневается, девушка подошла к лорду Нортону, опустилась перед ним на колени и взяла его ладонь в свою.
— Ах, ну, что вы себе придумали! Угрожаю! Полно вам, отец! — Она поцеловала ладонь родителя и заглянула в его полные тоски и боли глаза. — Никогда и ни за что я не брошу вам ни одной угрозы! Я просто напоминаю вам о том, что с именем Анны лучше не играть, ведь одно лишь ее слово заставит Генриха перевернуть целый мир, вам ведь и самому это известно.
— Ты не должна быть здесь… Альенора, моя птичка, тебе нужно вернуться к матери. Что она будет делать без тебя? — грустно улыбнулся лорд Нортон, потрепав дочь по щеке. — Теперь, когда Филип ждет нас всех в Царстве Небесном, а Бригида собирается принять подстриг, у твоей матери не осталось никого, кроме тебя. Что, если она вновь поддастся уловкам Дьявола и пожелает лишить себя жизни?
— Прошу, не пытайтесь призвать меня к ответу за ее грехи. Я вольная птица, отец, у меня имеются свои мечты и цели. Я не желаю всю жизнь прозябать там, где для меня нет ни радости, ни отрады, — недовольно сказала на это Альенора.
— Что ж, свою мечту ты осуществила. Но теперь поведай мне: какова твоя цель? Только не лги мне, дитя мое, это страшный грех, — вкрадчивым тоном спросил лорд Нортон. Он прекрасно знал свою дочь и о том, каким честолюбием она отличалась с самого детства, и ему необходимо было узнать о планах Альеноры, чтобы вовремя остановить ее глупости или помочь ей не попасть в искусную ловушку.
— Цель? Вы, правда, хотите знать? — На губах Альеноры появилась загадочная улыбка. — Так вот, мой дорогой отец, знайте же, что ваша дочь стремиться разбивать мужские сердца!
— Ах, ангел мой, ну и к чему тебе это? Неужели тебе не хватает того поклонения, которым ты уже владеешь?
— Разве восхищение глупцов и бедняков стоит принимать во внимание? Провинциальные холостяки? Женатые толстые соседи? Вот нашли же достойных поклонников! — залилась смехом девушка.
— Лишь один мужчина достоин твоего внимания, и этот мужчина — ни больше, ни меньше сам король Англии, не правда ли? — прищурился лорд Нортон, и все его существо пронзил холод.
— Король? Бросьте, отец, я ведь не настолько глупа, чтобы идти против Анны и всего ее семейства, — посерьезнела Альенора. — К тому же, он даже не взглянул на меня. Ни когда я прибыла, ни когда я танцевала, ни когда смеялась.
— А если так случится, что он проявит к тебе не только внимание, но и вдруг воспылает к тебе чувствами, как он когда-то воспылал к Анне Болейн? — допытывался ее отец. — Будешь ты противиться? Скроешься? Или же возьмешь в свои ладони огонь и будешь пытаться приручить его? Позволь дать тебе мудрый совет, моя птичка: Генрих и есть огонь, но огонь дикий и яростный, и никто и никогда не приручит его.
— У Анны это уже получилось, отец. Разве вы не заметили, каким взглядом он смотрит на нее? Разве не… — начала было девушка.
— Альенора! — вдруг строго перебил ее лорд Нортон и с силой сжал ее ладонь. — Даже не вздумай играть с ним! Не вздумай мнить себя лихой наездницей, которая с легкостью объедет строптивого жеребца! Генрих своенравен, а смена его настроения опасна! Сегодня он улыбается и светится счастьем, а завтра без колебаний приказывает пытать неугодных ему людей! Ты еще юна и мало что понимаешь, но я прожил в этом проклятом дворце немало лет, и говорю тебе, дочь моя: берегись своих желаний!
