— Не могу вспомнить такого, отец. Спросите у Бригиды, — отмахнулся Филип и нехотя покинул постель.

Но лорду Нортону не пришлось спрашивать невестку: он увидел Бригиду в тот самый миг, когда сэр Гиз, отведя дочь в угол обеденного зала, тихо отчитывал ее за глупость и бесполезность, и несчастный вид бедной девушки подсказал хозяину замка неприятный безжалостный ответ.

— Проследи, чтобы Филип не пил сегодня много! — шепнула леди Гильда своему супругу, когда те занимали свои места у богато накрытого стола.

— Я имел с ним строгую беседу. Будь уверена, душа моя, сегодня ночью он исполнит свой долг! — с чувством выдохнул лорд Нортон.

— Он уже давал тебе обещание, мой дорогой. И что? — горько усмехнулась леди Нортон и украдкой взглянула на своего сына: тот вел к столу свою молодую супругу и выглядел счастливым и радостным.

— Всему свое время, мой ангел. Только взгляни на него: влюблен в Бригиду, как сатир в нимфу! Уверен: завтра утром увидим на простынях кровь! — тихо рассмеялся лорд Нортон, однако глубоко в душе и он был обеспокоен странным поведением Филипа.

Наследник лорда Нортона провел день на свежем воздухе, гуляя по саду вместе с супругой и читая ей сонеты собственного сочинения. Воздух был свежим и довольно прохладным, но миссис Нортон не мерзла, так как ее супруг не выпускал ее из своих крепких горячих объятий. Филип целовал губы своей супруги и не раз просил у нее прощения за предыдущие ужасные ночи, за то, что он так напился, что был не в состоянии подарить ей свою любовь. Он любит ее, любит безгранично и вечно, как только может любить мужчина, рыцарь, говорил он ей. Он клялся, что за ужином не прикоснется к вину и будет обходиться одной лишь водой, и это обещание он сдержал. Леди и лорду Нортону не пришлось унижаться и ласково упрашивать сына не напиваться: за ужин тот не выпил ни капли вина, тем самым вызывая у все еще остававшихся в замке гостей понимающие улыбки. Хитер! Видать тело его супруги такое спелое и наливное, что этот счастливец не желает замутнить свой разум вином!

Бедный Филип! Пока он ужинал и плясал, за ним пристально наблюдали пять пар глаз, словно он был не взрослым мужчиной, а несчастным подростком, у которого только-только начали пробиваться первые волосы над верхней губой. Но сэр Нортон не обращал внимания ни на кого, кроме своей супруги, танцевал с нею одной и шептал ей что-то, заставляя ее улыбаться. Гизы и Нортоны были довольны и теперь не сомневались в том, что этой ночью молодожены сделают то, что обязаны были сделать еще в день свадьбы.

В этот вечер веселился не только Филип: его сестра танцевала танец за танцем, слушала восторженные комплименты ее красоте и страстные признания в любви. Теперь, когда лучшая подруга мисс Нортон обрела супруга, многие мужчины, давние и не очень воздыхатели Альеноры, надеялись, что и ею завладеет желание надеть свадебное платье и красивое старинное кольцо с огромным драгоценным камнем.

— Только подумайте, ангелоподобная Альенора: вы будете хозяйкой своего собственного замка! В вашем распоряжении будут все мое богатство и все мои земли! — льстиво шептал на ушко девушке мелкопоместный дворянин, сын одного из друзей ее отца.

— Ваше богатство? Ваши земли? Генри Стэнгли, все это, и уж тем более ваш крошечный замок, не составляет и десятой части того, чем владеет мой отец! — насмешливо рассмеялась ему в лицо Альенора.

— Ради вас я пойду в армию и буду получать сундуки золота! Я буду грабить и убивать, только лишь, чтобы иметь возможность осыпать вас драгоценностями и дарить вам все новые и новые земли! Я построю для вас новый замок! Нет… Дворец! Дворец, достойный королевы! Ведь вы и есть королева, о, прекрасная мисс! — горячо воскликнул влюбленный юноша, совершенно не унывая от острых режущих слов дамы его сердца.

— Приберегите эти слова для другой девушки! Меня они не трогают сейчас и не тронут никогда! Вы мне не ровня, Генри! И замуж за вас я точно не выйду! — вновь рассмеялась мисс Нортон.

— Тогда зачем вы танцуете со мной? Зачем даете мне надежду? Вы жестоки, мисс! Жестоки и коварны, как несравненной красоты цветок, убивающий любого, кто пытается сорвать его! — недовольно промолвил Генрих Стэнгли и нарочно сдавил нежные пальцы девушки своими, желая причинить ей боль.

— Я танцую с вами, неразумный вы мальчик, потому что люблю танцевать! — пропела Альенора. — И еще: поберегите не только свои слова, но и свои пальцы! Стоит мне лишь шепнуть моему брату-рыцарю о вашей детской выходке, и он лишит вас не только пальцев, но и руки!

— Я отдам не только руку, но и голову, лишь бы назвать вас моей! — страстно шепнул молодой человек, наклонившись к лицу Альеноры.

— Ваш влюбленный лепет утомил меня. Право, Генри, вы так назойливы! Но взгляните же вон туда: видите вон ту девушку в синем платье? Это мисс Агата Корнулл. Пригласите ее потанцевать: она вам ровня, а до меня вы не дотянитесь ни сегодня, ни завтра, никогда! — Альенора грациозно покинула своего партнера прямо посреди зала, отчего пирующие разразились громким смехом, а бедный Генри покраснел до корней волос.

Альенора направилась было к своему месту у стола, но по дороге была приглашена на танец одним из друзей-рыцарей брата и, смеясь, вновь закружилась в танце.

Ужин затянулся до самой полуночи, но, кажется, никто из присутствующих не собирался отдыхать: продолжались танцы, играла музыка, гремел смех и звенели кубки.

— Дорогие гости! Наши уважаемые родители! Простите нас, но мы с моей супругой устали и желаем уединиться в наших покоях! — вдруг раздался громогласный голос Филипа, заставивший всех устремить взгляды на него и Бригиду.

Все понимали, что имелось в виду под «уединиться в покоях», и короткая речь сэра Нортона была встречена громом аплодисментов и подбадривающих выкриков, от которых Бригида покраснела и опустила взгляд в пол.

«Боже мой, сейчас это свершится… Я стану женщиной! Господи, как же мне страшно!» — подумала миссис Нортон, послушно ступая за супругом и не замечая ничего вокруг.

Когда Бригида все же смогла прогнать из разума ураган мыслей и страхов, она обнаружила себя стоящей посреди их с Филипом опочивальни. Подсвечник с горящими свечами уже был поставлен на комод, кровать расстелена.

— Пришло время нам стать одним целым, супруга моя, — ласково прошептал Филип, погладив белую щеку Бригиды. — Ты так прекрасна. Покажи мне насколько ты послушна и мудра, моя Бригида.

— Я не знаю, что мне делать… Вам нужно говорить мне… — смущенно пролепетала Бригида.

Она солгала: ее мать довольно подробно описала ей, какими способами можно ублажать мужчину, но Бригида не хотела выглядеть в глазах супруга просвещенной в этом вопросе женщиной: что он подумает? Вновь взревнует ее к конюшему? Нет уж, пусть считает себя первым, кто посвятит ее в тайны любовных игр.

«Только бы он не попросил меня ублажать его так, как мне пришлось сделать это вчера!» — подумала девушка, с волнением и страхом ожидая, что прикажет ей Филип.

К счастью, Филип не стал подвергать ее подобным вещам и просто попросил раздеть его. Когда Бригида сняла с него все, кроме длинной рубашки, Филип остановил ее и приказал супруге не шевелиться. Он медленно снял со своей прекрасной молодой жены верхнее платье и киртл, а затем высвободил из-под тяжелого испанского чепца ее великолепную рыжую косу, ярко заблестевшую при свече свечей расплавленным золотом.

— Я расплетаю твою девичью косу, Бригида, супруга моя. Ты принадлежишь мне, — тихо сказал Филип, аккуратно расплетая волосы жены и покрывая легкими трепетными поцелуями ее обнаженную шею, отчего по коже девушки пробежали мурашки удовольствия.

— Конечно, я ваша, Филип… Только ваша! — закрыв глаза, прошептала Бригида. В этот момент в ее груди горел огонь желания познать неизвестное, отдаться ласкам супруга, подчиниться ему, но в то же время она помнила, что замужем за Филипом Нортоном, а не за своим любимым Вильямом, и это причиняло ей душевную муку. Как бы она хотела, чтобы сейчас в этой спальне с ней был Вильям! Ведь пусть ее тело было податливым ласкам Филипа, ее разум не желал его прикосновений.