Девушке показалось, что ее вздох не был замечен, но стены, повторившие его тихим эхом, предали ее.
— Эй, ты там! Сюда! Живо! Это еще что? Шпионы в замке Нортонов? — вдруг услышала девушка полный гнева мужской голос, и, побледнев, ни жива, ни мертва, она поспешила ответить.
— Я не шпионю, сэр! Я просто поднималась по лестнице! — пискнула Бригида, молясь в душе, чтобы ей разрешили остаться на месте, ведь она боялась встретить обладателя этого страшного голоса и того, что он скажет ей.
— Я сказал, сюда!
— Иду, сэр!
На глаза Бригиды навернулись слезы. Она поднималась по лестнице, почти не дыша, и смахивала со своих щек эту соленую влагу, которая не только не смывала с них грязь, но размазывала ее еще больше.
Вскоре, дрожа от страха и не смея взглянуть на стоящих перед ней леди и ее супруга, Бригида остановилась перед неизвестными ей гостями и опустилась перед ними в глубоком реверансе.
Лестницу тотчас заполнил громкий глубокий мужской смех.
— Так вот эта птичка, которая шпионила за нами! — обратился мужчина к своей супруге, а затем бросил Бригиде: — Вы неважно выглядите, молодая мисс.
— Благодарю вас, сэр, — поспешно сказала девушка, и лишь потом поняла, что сделала ошибку: мужчина рассмеялся еще громче.
— Ну что вы, мисс, это явно не моя заслуга! — сквозь смех, сказал он.
— Простите мне мою глупость, сэр! — желая исчезнуть, раствориться в воздухе, воскликнула девушка. Ей стало так стыдно за свое глупое поведение и бестактные слова, что, не будь ее лицо покрыто грязью, гости замка увидели бы его таким красным, каким можно увидеть спелое яблоко, вобравшее в себя теплые солнечные лучи.
— Дорогая мисс, что же с вами приключилось? — спросила женщина. Ее голос прозвучал ласково, словно ей было жаль эту бедную замарашку, стоящую перед ней.
— Я была в цветочном поле, моя леди… Пошел сильный дождь, и я побежала в замок, но по дороге поскользнулась и упала лицом в грязь, — тихо промолвила Бригида. Она не смела поднимать на лица незнакомцев взгляд и смотрела лишь на длинный подол расшитого золотыми нитями синего платья женщины и высокие охотничьи сапоги мужчины.
— Вот оно что! Значит, вы не прислуга? — уже более спокойным тоном спросил мужчина.
— Нет, сэр. Я дочь…
— Не важно. Идите в свою комнату и приведите себя в порядок! — властно приказал незнакомец. — Идите же!
— Сию же минуту, сэр! — Бригида выпрямила ноги и, низко опустив голову, быстро обошла незнакомцев, открыла тяжелую деревянную дверь и вышла в широкий коридор. Ее щеки горели от стыда, и она корила себя за то, что не смогла промолчать и выдала свое присутствие.
Что они подумали о ней? Что она шпионка? Что она нарочно спряталась на лестнице, чтобы подслушать их? А что, если об этом услышит ее строгий отец? Или, что еще хуже, молодой красавец Вильям Тьюри? Она будет молчать и надеяться на то, что леди и ее супруг никогда не узнают в этой грязной неуклюжей девчонке дочь опального Ричарда Гиза, который и без того находится в немилости у короля.
Когда Бригида наконец-то зашла в свои покои, где, как оказалось, ждала ее мать, первым, что она услышала, было слова о том, что она плохая дочь, что своим видом она позорит имя своей семьи и, если появится перед матерью в таком виде еще раз, пусть пеняет на себя! Монастырь сможет перевоспитать эту негодницу!
Мягкосердечная девушка слушала упреки и обидные слова матери молча, склонив перед ней голову. Она не сказала ни слова в свою защиту: разве это хоть когда-то помогало? Сколько раз она уже слышала эти слова? Ее мать, вспыльчивая и гордая дальняя родственница ныне усопшей английской королевы Елизаветы Вудвилл, ждала от единственной дочери, что та возвысит имя их семьи и вернет им королевскую милость, которой лишил их король из-за неловкой шутки отца семейства о цепкой королевской фаворитке Анне Болейн.
Злопамятной мисс Болейн стоило лишь с печальным видом обронить королю пару слов о том, что Ричард Гиз посмеялся над ней, и тот без объяснений отослал верного слугу со двора и лишил его всех званий и титула баронета. И уже два года как семейство Гиз находилось в опале, без имени, без особых средств к существованию и с огромной обидой на Анну Болейн. Однако Бригида не считала Анну виновной в падении их семьи: отцу следовало быть скромным и держать язык за зубами… Это из-за его неуместной остроты путь в королевский дворец был для нее закрыт, чему, на удивление, девушка была рада, ведь она так любила свою милую чудную глушь, отцовский замок и запах цветочных полей, окружающий его.
Нет, Бригида никогда не желала стать фрейлиной Ее Величества королевы Екатерины, никогда не стремилась обратить на себя внимание короля и надеялась, что вскоре станет супругой молодого темноволосого красавца Вильяма, в которого она была влюблена с тех самых пор, как увидела его на одном из празднеств, устраиваемых отцом Альеноры, лордом Нортоном. К счастью, несмотря на то что имя Гизов было втоптано в грязь, лорд Нортон не отвернулся от старого друга Ричарда, поэтому Бригида проводила недели и даже месяцы вместе со своей подругой Альенорой в большом старинном замке Нортонов, известном своей роскошью.
Пока леди Гиз отчитывала дочь, в покои неслышно зашел Ричард Гиз. Увидев Бригиду, похожую на свинопаску, он ничего не сказал, но окинул ее презрительным холодным взглядом и обратился к своей супруге:
— Кто видел ее такой уродиной?
— Не знаю, мой дорогой супруг… Я еще не успела спросить ее об этом, — извиняющимся тоном ответила ему та и, вновь взглянув на провинившуюся дочь, строгим голосом спросила: — Кто видел тебя? Признавайся! Слуги?
— Да, матушка. Слуги на кухне, — едва слышно ответила Бригида. Приход отца напугал ее: он никогда не был так многословен, как матушка, но именно он ввергал ее в ужас своим ледяным взглядом и редкими, но такими обидными колкостями. Сэр Ричард умело держал своих домочадцев в страхе, и даже его супруга, эта знающая себе цену женщина, побаивалась его гнева.
— Кто еще? — допытывалась мать. Ее голос ни на миг не терял своей строгости.
— Альенора… Она была со мной на поле, когда начался ливень. — Девушка сглотнула и, не смея взглянуть на отца и мать, робко спросила: — Могу ли я попросить вас, матушка, приказать принести теплой воды?
— Теплой воды? И в холодной искупаешься! — насмешливо усмехнулся сэр Ричард. — И где ты так измазалась, маленькая замарашка?
— Я упала в грязь, отец… Было очень скользко… — начала было Бригида.
— Упала. В следующий раз, когда будешь падать, не забудь разбить свою глупую пустую голову, — спокойным тоном перебил дочь сэр Ричард. — Это платье обошлось мне в целое состояние, а ты испортила его. Даже не мечтай получить новое! В замке такие гости, а она шляется по полям, как какая-то крестьянка!
— Со мной была Альенора, сэр… И о том, что прибудут гости, мы не слыхали. — Девушка прикусила губу: она всегда делала так, когда изо всех сил сдерживала слезы. Плакать при родителях ей было запрещено: она не раз слышала от них, что ее слезы никому не нужны, и что они лишь вызывают в их сердцах отвращение к ней.
Бригида была послушной и прилежной дочерью, но сэр Ричард и его супруга Джейн всегда находили в ней что-то неказистое, всегда обнаруживали в ней изъяны. Слава Богу, она была красива, так красива, что в этом краю ее прозвали «Пламенной Розой», казалось, она унаследовала легендарную красоту Елизаветы Вудвилл, но и это не спасало ее от насмешек и грубых замечаний родителей: к чему им такая красивая дочь, если они не могут уложить ее в постель короля и через нее добиться былого богатства и вернуть то, что он у них отобрал?
— Приведи ее в порядок, и пусть наденет лучшее свое платье, — сказал сэр Ричард своей супруге, даже не удостоив дочь взглядом. — И пошевеливайтесь: король должен увидеть ее во всей красе! Ведь кто знает, возможно, он вдруг решит поехать дальше? Этот Генрих такой непредсказуемый! — Он торопливо покинул покои дочери, не забыв громко хлопнуть дверью.
