— Это что ещё такое? — майор Ревенко — адъютант вице-адмирала — недовольно уставился на многочисленную процессию, которая едва не сломала входную дверь. — Вы знаете какой сейчас час?

— Майор Ревенко, мне не до шуток, — сердито произнёс Валентин Полевой. — Оповестите заместителя командующего, что ему следует разобраться в вопросе, требующем немедленного вмешательства.

— Геннадий Леонидович занят с Евгением Константиновичем и пресс-секретарём, — майор немного растерялся от требовательного тона, которым с ним здесь ещё никто не разговаривал. — Им нужно обсудить и подготовить пресс-релиз.

— А нам нужно обсудить кое-что более важное, — в разговор вмешался Юрий Гринёв. В отличие от Алексея, который реально испугался, что ему сейчас всыпят по полной и даже выгонят из секретной базы, он не дрожал. Он не сомневался в своей правоте и был готов доказывать её каждому. Но даже если у него не получится никому ничего доказать, выгнать его всё равно не посмеют. Только не его.

Майор Ревенко перевёл взгляд на героя России и сглотнул. Какого-то наглого инструктора он бы стерпел, поспорил бы с ним даже. Но спорить с героем России… На такое он бы никогда не решился.

— Одну минуточку, — он пересёк приёмную, где место секретарши уже пустовало, постучал в деревянную дверь и скрылся за ней. Отворил буквально через несколько секунд и сдвинулся в сторонку. — Проходите.

Толстячок полковник Левенец — начальник базы — состроил недовольную мину и покинул кабинет вице-адмирала. Следом за ним вышла низенькая симпатичная девчушка в выглаженной военной форме, с грудью, выпирающей словно два крупнокалиберных орудия, и голубыми погонами младшего сержанта на плечах. В отличие от полковника, она не покинула приёмную, а уселась на место секретарши и с интересом уставилась на мужчин.

— Заходите, — пригласил вице-адмирал.

Дверь шумно закрылась перед лицами бойцов военной полиции и растерянным майором Ревенко. Шишкин молча вернулся за стол, уселся и домиком сложил руки на разбросанных листках бумаги.

— Ну и?

Говорили, в основном, Алексей и Валентин Полевой. Молодой пилот торопливо выговаривался, опасаясь, что его не выслушают и просто выгонят, а инструктор сообщил детали перепалки. Рассказал о неподобающем поведении и принятом решении привести обоих на скорый суд без присяжных.

Капитан Гринёв за время рассказа не проронил ни слова.

— Юра, сукин ты сын, ты что это ещё удумал? — к невероятному удивлению и Алексея, и капитана Полевого, Шишкин обрушился на Гринёва. Хоть обратился почему-то совсем не по уставу. — Как можно так поступать? Тайком… Так подло… За спиной у звеньевого.

— Товарищ вице-адмирал, разрешите говорить откровенно?

— Ты давай мне это прекращай, — недовольно поморщился Шишкин. — Я тебя знаю как облупленного. Мы с тобой столько пудов соли съели вместе.

— Геннадий Леонидович, — капитан перешёл на дружеский тон. Говорил с самим вице-адмиралом, будто они закадычные друзья, а не начальник и подчинённый. — Мне плевать на желания этого пацана, — он кивнул в сторону Алексея. — Меня мало волнуют выговоры, наказания и, если случится, занесение в личное дело. Игры давно закончились.

— Низко так поступать, Юра, низко.

— Того требует инстинкт выживания, — категорично отмёл Гринёв. — Мне нужны лучшие, ведь с лучшими шанс выжить куда выше. Вам ли не знать? Я достаточно опытный, чтобы разбираться в таких вещах. Если я вижу алмаз, я отполирую его и сделаю бриллиантом. Мне нужен тот нерешительный телёнок, и я постараюсь его заполучить. Со мной шанс сохранить свою мало кому нужную шкуру у него куда выше, чем с этим, — он опять брезгливо кивнул головой. — Вы бы могли всё упростить, просто подписав приказ.

Алексей вскинулся. Но Валентин Полевой цепко вцепился в его руку, не позволив совершить очередную ошибку.

— Ты же знаешь, что я не стану этого делать, — спокойно произнёс Шишкин. — Этот вопрос мы давно обсудили с Аристархом Георгиевичем. Он верит в них.

— Послушайте, Геннадий Леонидович. К чёрту весь этот бред про пиар-проект. Это баловство. Оно не доведёт до добра. Пусть тогда пацан сам решит, что ему важнее — жизнь или дружба. Если он примет решение сам и попросит о переводе, ему же не откажут, верно? Давайте подождём, раз такое дело. Сосунок был прав, — в третий раз Гринёв презрительно кивнул головой в сторону Алексея. — Они трое — кузница кадров. И я считаю, глупо этим не воспользоваться. Отдайте их тем, кто больше всего нуждается. Так, возможно, вы спасёте жизни не только им, но и другим. Как по мне, нет ничего важнее.

— Всё, остановись, Юра! — сурово нахмурился Шишкин, когда увидел, как пыхтит молодой лейтенант. — Хватит. Я тебя услышал. Ступай. Я подумаю.

— Ступай!?? — не выдержал Алексей.

— Молчать, лейтенант! — Валентин Полевой чуть ли не рот тому зажал.

— Так точно! — капитан Гринёв "отдал честь", развернулся, молча вышел и запер за собой дверь.

— Что насупился, вундеркинд? — когда Гринёв вышел, Шишкин немного расслабился и даже позволил себе улыбнуться. — Не по нраву?

— Никак нет, товарищ вице-адмирал, — выстрелил Алексей.

— Понимаю тебя, сынок, понимаю. Никто не любит, когда члена команды пытаются переманить, а команду, соответственно, развалить. Но в словах капитана есть разумное зерно. И этих зёрен, в принципе, много.

— Но как же так?

— Лейтенант Терехов должен сам решить, — безапелляционно заявил вице-адмирал. — И чем быстрее он это сделает, тем лучше.

— Разрешите осмелиться не согласиться, товарищ вице-адмирал, — сквозь зубы выдавил Алексей.

— А ты, я вижу, с характером. Впрочем, я читал об этом.

— Это низкий поступок. Мерзкий. Я такого не мог ожидать ни от кого. Тем более от героя России. Сам бы я так никогда не поступил — за спиной товарищей по звену пытаться переманить одного из них. И никогда не найду общего языка с тем, кто позволяет себе так поступать.

— Ты тоже прав, конечно, — вздохнул Шишкин.

— Я сделаю всё, чтобы моё звено сохранилось, товарищ вице-адмирал, — уверенно заявил Алексей. — Никто не вобьёт клин между нами.

Шишкин потёр уставшие глаза. Горячий малец, конечно, прав. Его можно понять. Но и Юру, в принципе, тоже. Он не хочет повторения боя при Садальмелике, где оба его напарника поддались эмоциям и глупо погибли. Поэтому он с тех пор тщательно подходил к подбору кадров. А с учётом того, что он наотрез отказался возглавить 3-ю эскадрилью и передал управление подполковнику Краснопольскому, был целиком сосредоточен на комплектации звена. Васю Звонарёва — чуть ли не гения пилотирования — уже уговорил. Теперь ему оставалось закрыть последний вопрос. Закрыть и приступить к боевому слаживанию. И чем дольше тянулась эпопея с комплектацией, тем хуже окажется окончательный результат.

— Ладно, ступайте, лейтенант, — вице-адмирал решил не устраивать дисциплинарных взысканий ни для кого из них. — Но чтобы больше никаких сцен! Никаких прилюдных оскорблений и — упаси Боже! — драк. Вести себя так, как подобает вести пилоту, заслужившему великой чести — спасать Родину. Кру-гом!… Капитан Полевой, прошу вас остаться.

Полевой только сейчас решился выпустить руку Телегина. Тот молча "отдал честь", развернулся и вышел за дверь, а Валентин смотрел ему в след и думал, что с парнем надо что-то делать. Он совершенно не умеет себя контролировать. Такие по карьерной лестнице не взбираются. Гибнут молодыми.

Оказавшись за дверью, Алексей облегчённо выдохнул. Будто сто килограммов веса с плеч сбросил. Следуя за инструктором, которого знал ещё с академии, он строил ужасные предположения о том, чем всё завершится. Даже собственного изгнания не исключал. Но всё прошло не так уж плохо. Жалко, конечно, что Гринёву всё сошло с рук. Но теперь мудак хотя бы знает, что в этом пруду ловить нечего. Что ему не перепадёт. Вернее, перепадёт. Перепадёт промеж глаз.

Алексей опять спохватился и дал себе слово больше не пылать так ярко. Держать себя в руках, что бы не происходило.