Обжигающая боль от антисептика резко вернула меня к суровой действительности. Увы, мои нынешние раны оказались несколько серьёзнее чем когда-то в школе.

— Такое ощущение, будто я получил по голове молотком, — кривясь от боли, пожаловался я.

— Да, у вас на затылке большая гематома, — с участием произнес Юрцев. — Завтра вырастет большая шишка. Надо понаблюдать. Нельзя было оставлять вас с ней наедине! — горестно вздохнул Юрцев.

— Всё же это я настаивал.

— Да уж, — проворчал он.

— Отдельное вам спасибо за то, что не добиваете меня фразой «а я вас предупреждал».

— Да не беспокоитесь, вы ещё услышите эту фразу от профессора. Кстати, он просил вас зайти к нему в кабинет.

— Ну ясно.

— Если честно не хотелось бы оказаться на вашем месте.

Покряхтывая, я поднялся со стула.

— Нет спешите, — посоветовал Юрцев, внимательно глядя на меня. — Подождите минутку. Вы уверены, что можете идти сами? Если почувствуете тошноту или же головную боль, немедленно дайте мне об этом знать!

— Я в полном порядке, даю вам честное слово.

Я, конечно, немного лукавил, но, говоря по своей совести, мой вид был гораздо плачевнее самочувствия. Глубокие царапины на коже, гематомы там, где её пальцы сдавливали моё горло, и запекшаяся от глубоко впившихся ногтей — всё это выглядело ужасно.

Я постучал в дверь кабинета профессора. При виде меня глаза Диомоса чуть не выскочили из орбит.

— Ох-ох-ох, — забормотал он в растерянности. — Вам нужно наложить швы?!

— Нет-нет, что вы. Я в порядке.

Профессор недоверчиво оглядел меня и провел внутрь.

Я неохотно взял ему полпинты. Мы уселись за столик в самом дальнем углу. Маленький карлик огляделся украдкой и вытащил из-под стола небольшой свёрток, замотанный в целлофановый пакет. Я осторожно осмотрелся по сторонам, а затем передал ему деньги.

Наконец-то добравшись до дома, я даже уже и не сомневался, что меня обманули. Однако стоило мне развернуть упаковку, и в ноздри резко ударил знакомый едкий аромат. Внутри лежали крошечные синие с сероватыми прожилками, бутоны. Сердце заколотилось, словно я снова повстречал давно потерянного мною друга… И, правду говоря, так оно на самом деле и было… С тех всё пошло-поехало: как только я хотя-бы на несколько часов оставался в квартире один и точно знал, что Кэт вернётся не в скором, времени в моих руках тут же оказывался косяк.

Усталый и опустошенный, я приоткрыл в ванной окошко и выпускал наружу дым. Но затягивался я слишком часто и слишком сильно, поэтому меня здорово накрыло — полный нокаут. Я так накурился, что еле передвигал своими ногами, будто я брел сквозь густую жижу. Затем я постарался замести следы, проделав весь ритуал: побрызгал в ванной освежителем воздуха, почистил зубы, принял душ и, с трудом дойдя до гостиной, в изнеможении рухнул на диван.

Я огляделся в поисках пульта от телевизора, но я нигде его не заметил. А потом увидел, что на кофейном столике из-за открытой крышки ноутбука Кэт торчит краешек пульта. Я потянулся к пульту, однако «трава» настолько затуманила мой мозг, что ноутбук полетел на пол. Я вернул его обратно и открыл крышку. От моих действий экран ноутбука неожиданно ожил: Кэт посматривала почту и не вышла со своей страницы. По какой-то причине я продолжал пялиться на страницу с электронной почты супруги. Меня как — будто загипнотизировали на месте. Её почта притягивала к себе мой взгляд, манила. И я никак не мог оторваться. Вдруг глаза выхватили часто повторяющиеся в заголовках писем слова «сексуальный и «шлюшка». Писем оказалась целая вереница, и всё было от некого «ХУЛИГАНА 21».

И только зачем я полез дальше! Почему же не встал с дивана и не ушёл?

Я навёл мышку на самое свежее письмо и открыл его.

Re: маленькая миссис шлюшка.

Еду в автобусе. Страстно дико хочу тебя. Кожа на моём осеннем пальто пахнет тобой. Чувствую себя грязной прошлой девчонкой. Целую.

Я переложил ноутбук супруги себе на колени и ещё долго не мог оторвать взгляд от экрана. Не знаю, сколько я так просидел одиннадцать минут? Пятнадцать? Час? Не имею ни малейшего понятия. Я словно потерял ощущение времени. Я изо — всех сил пытался осознать, что это было, но из-за марихуаны голова вообще не работала. Действительно ли я прочёл письма на компьютере или мне всё это привиделось? Или просто такой розыгрыш, который я не понимаю, потому что мой разум одурманен травой?

Я заставил себя ещё один раз прочесть одно письмо. И ещё. В итоге я ознакомился со всей перепиской Кэт с ХУЛИГАНОМ 21. Некоторые её послания звучали фривольно, некоторыми местами даже похабно. Другие же оказались длиннее, эмоциональное — в этих длинных письмах Кэт изливала свою душу. Возможно, она была пьяна и печатала их поздно ночью, когда я уже спал в спальне. Перед мысленным взором возникла яркая картина: я в нашей спальне в кровати, а Кэт сидит здесь и шлёт неприличные этому незнакомцу, с которым она регулярно трахается.

Наконец-то наркотический дурман выветрился, и время снова понеслось как всадник. Голова неожиданно прояснилась я почувствовал ослепляющую, болезненную трезвость. Желудок скрутился в узел, и я, отбросив ноутбук, помчался в ванную; упал на колени рядом с унитазом, и мои внутренности сотряс рвотный спазм.

— Сегодня совершенно всё по — другому, — заметил я.

Ответа не последовало. Элисон сидела в кресле напротив меня, слегка повернув голову в сторону окна. На её теле не дернулась ни одна мышца, спина была полностью вытянута в струнку, как у виолончели ста или у солдата на параде.

— Я всё думаю о том, как закончился наш предыдущий сеанс: вы на меня набросились, и я был вынужден вызвать на помощь медсестёр.

И снова я услышал в ответ молчание. Тогда я помедлил.

— Вот мне интересно, что именно вы бы хотели для себя выяснить? К примеру, не робкого ли я десятка? Надеюсь, теперь понятно, что меня не так — то уж и просто напугать. Кидайтесь на меня сколько угодно — я всё выдержу.

Элисон смотрела сквозь зарешеченное окно на свинцово — серое небо. Я сделал небольшую паузу, затем продолжил:

— Я должен кое-что вам рассказать, Элисон. Пожалуйста, поймите, что я вам не враг. Очень надеюсь, что однажды, вы поймёте это. Безусловно, чтобы добиться человеческого доверия, нужно какое-то время. Мой собственный психотерапевт любила говорить, что тесная связь требует наличия аналогичного опыта, тогда можно получить ответы на свой вопрос. И такие вещи в один миг не случаются.

Элисон уставилась на меня своим непроницаемым взглядом. Шли секунды. Минуты. Это больше напоминало тест на выносливость, чем психотерапевтический сеанс. С какой бы стороны я ни пытался зайти, везде неизменно упирался в тупик. Возможно, я действительно тратил время впустую. Похоже, Крист верно отметил, что крысы первыми бегут с тонущего корабля. Что же я тут тогда делаю? Зачем карабкаюсь на борт этой развалины, да ещё и привязываюсь к матче? Чтобы погибнуть на дне морском? Ответ на все мои заданные вопросы, как вы понимаете, находился в кресле напротив. Говоря словами профессора Диомоса, Элисон, словно молчаливая сирена, манила меня к верной погибели.

Я дошёл до главной точки. От отчаяния мне хотелось прокричать ей: «Ну, скажите вы хоть что-нибудь!!! Что угодно!!! Просто поговорите со мной!!! Но я поступил иначе, рискнув нарушить правила ведения сеанса. Мне надоело ходить вокруг да около, и я перешёл непосредственно к главному делу.

— Предлагаю поговорить о вашем молчании, — заявил я. — Что оно означает? Каково это — всё время держать рот на замке? И самое главное: почему вы перестали со мной разговаривать?

Элисон смотрела куда-то в другую сторону. Интересно, слушала ли она меня вообще?

— Сижу я тут с вами, значит, а в голове всё время маячит картинка: человек, др адской боли кусающий свой кулак, чтобы только не заорать, лишь бы сдержать рвущийся наружу крик. Помню, когда я сам начинал ходить к психотерапевту, то очень старался не заплакать. Я дико боялся, что не выдержу и утону в своих собственных слезах, когда «плотину» наконец прорвет. Возможно, и вас обуревают схожие чувства. Вот поэтому я готов ждать, пока вы не почувствуете себя в полной безопасности рядом со мной, пока вы не поймёте, что не утонете в водовороте вырвавшихся из — под контроля эмоций. Я буду топтаться в этом бурном потоке здесь, вместе с вами.