– О! Тебе тринадцать!

– А ты что думала? – заинтересовался он.

– Четырнадцать. Может, даже с половиной… – я отвернулась, чтобы не выдать себя. Прекрасно помню, как важно в этом возрасте не выглядеть моложе. Да что там, помню! До сих пор страдаю.

– Правда? Круть! – обрадовался Густав, не заподозрив лести. – А тебе, наверное, четырнадцать уже точно есть.

Дьявол! Ну, хоть не меньше!

И до меня вдруг дошло. Он думал, мы почти ровесники! И живёт он в крохотной деревне, где, если даже есть девчонки, то выбор невелик. Вот же! А, может, это и к лучшему.

– Так точно. Угадал, – стрельнув глазами (не уверена, что получилось), нагло соврала я. Кажется, раньше для обмана у меня просто не было причин. А жизнь научит и соврать заставит ещё и не такое. – Смотри, как у тебя получается! Или ты гений, или я убила в себе потенциально гениального велотренера! Тогда мне стоит усомниться в выбранной профессии?

– А ты что, уже выбрала, кем хочешь стать? – покосился он, крепко держа руль и выписывая «восьмёрку» на дорожке.

Здесь врать мне не пришлось. Ведь я, действительно, ещё в четвёртом классе определилась со специальностью мечты. Тем не менее, не стала бы так откровенничать с малознакомым мальчуганом в другой ситуации, но тут мне было просто необходимо завоевать его доверие, и я не скупилась на рассказы, опуская разоблачающие подробности, о планах, мечтах и умениях; не забывая при этом выведывать у него интересующие меня мелочи об окружающей среде. И сама удивилась, когда, прощаясь с маленьким Густавом, впервые за долгое время почувствовала некоторую непринуждённость.

– Завтра научу тебя вставать на «дыбы», – пообещала я на прощание.

– Да ладно! Ты умеешь? – поразился приятель. – С такими трюками я уделаю всех знакомых пацанов! Вот это да! Жду с нетерпением!

* * *

Вернувшись к себе, я настроила чуть тёплую воду и встала под душ.

Итак, что мне удалось выведать у маленького Густава? Для начала, моё представление о высоком заборе с массивными воротами под охраной не оправдались. И территория никак не была огорожена. За одним исключением, что до ближайшего населённого пункта вела лишь одна дорога, и она проходила через рабочий посёлок. Выходило, что моя мысль о необходимости держать курс на деревню была верна.

Было бы не плохо ещё выведать расстояние до этого посёлка. Но задать такой разоблачающий вопрос мне не хватило никакой хитрости. Оставалось только надеяться, что всё же это не настолько далеко, и я смогу преодолеть этот путь на велосипеде.

А что дальше?

Если предположить, что я добралась до города и без единой копейки нашла возможность связаться с мамой. Что я ей скажу?

А что, если я пойму, что она знала всё это время о том, где я, и, на самом деле, не теряла меня?

Нет, маме звонить не стану. К тому же явно проще найти возможность позвонить через местного оператора Вэлу. Определённо.

К счастью, я выучила номер дяди наизусть, когда только приехала в Британию, на случай, если где-нибудь заблужусь, потеряюсь или окажусь вдруг без телефона. Это был как раз тот случай.

Вырисовывался вполне реальный план побега. Непонятно было только, с чего бы Беньямину быть таким уверенным в моём провале.

«Научу маленького Густава ещё парочке трюков, как раз успею провизию подготовить и слиняю. А с угнанным у мальчишки велосипедом потом что-нибудь придумаю», – решила я, передёрнув плечами, то ли от предвкушения, то ли от того, что успела продрогнуть под прохладной водой.

– Поговорим о вашей обиде на Томаса, – доктор Беньямин занял непривычную для сеансов позу: опёрся задом о свой стол неподалёку от сидящей в кресле меня.

– Что? С чего вы взяли? Нет никакой обиды, – я закрылась от него, сложив руки на груди. Он проследил взглядом за моим жестом.

– Чем тогда вы оправдываете то, как неубедительно вы избегаете его ухаживаний?

– Почему это неубедительно? Вполне. Как я не раз уже говорила, дело вовсе не в Томе. Хотя и в нём тоже. Но главная причина – вспыхнувшие чувства к… – я проглотила воздух, не успев произнести заветное имя, – Феликсу!

– Утверждаете, что простили поступок Томаса по отношению к вам и не таите на него обиду?

– Вы про гонки?

– Вот видите! Даже гадать не пришлось: вы сразу поняли, о чём идёт речь, – усмехнулся Беньямин.

– Ладно! Я действительно совсем по-другому отнеслась бы к подобной выходке, будь за рулём «валькирии» какой-нибудь другой, совершенно незнакомый человек. И уж точно, можете не сомневаться, не позволила бы превратить себя в трофей. А любого общения с Томом, однозначно, избегала бы после. Но вся эта ситуация была только на руку мне…

– Или вы хотели так думать, – язвительно перебил доктор и с прищуром уставился на меня.

– О чём вы? – я встрепенулась и подалась вперёд.

– Попробуем допустить некую ситуацию, некомфортную для вас. Но начнём, пожалуй, с небольшой предыстории. В довольно юном возрасте, по своей воле или с родительской подачи, это совершенно не важно, вы покидаете семейное гнездо…

– Это была абсолютно моя идея: поступать в Честере!

– Я не зря сделал такую ремарку, повторюсь. Это совершенно не важно. Покинув гнездо, вы улетаете так далеко от родителей, что рассчитывать на спонтанную встречу с ними вам даже не приходится. Вы понимаете, что даже если вдруг вам очень потребуется материнское плечо, максимум, на который вы можете полагаться, – видеоконференция. Но вы не одна! – он сделал паузу и пронзительно посмотрел мне в глаза. – У вас есть ваш дядя, верно?

– К чему вы ведёте?

– Однако Валентин, мало того, что чаще занят, так ещё и его беззаботная натура не позволяет вам на него полагаться. Вы подозреваете, что скорее вам в его доме достанется роль родителя, чем он станет опорой для вас. И ваши предположения подтверждаются уже с первых дней переезда, когда родственник селит вас в сарайчике.

– Пфф! – прыснула я. – Гостевой домик! Это был гостевой домик! Как вы меня слушали?

– Мало того. Так ещё и сплавляет с вами строптивого питомца весьма внушительных размеров. И в первую же ночь доберман, угрожая вам, демонстрирует свою абсолютную невоспитанность. Вы не зря сомневались в зрелости дяди, теперь вы безусловно осознаёте свои перспективы. Но вот вы видите просвет, светлый луч в хмурой панораме своего ближайшего будущего, – девушка! Приятная и искренняя.

– Вы про Хлою?

– Да! У вас появляется надежда. Надежда на настоящую крепкую дружбу. Хлоя, как вам кажется, нуждается в таких отношениях не меньше вашего. Вроде можно расслабиться: у вас появляется родной человек, «свой», как вы отмечали. Что же происходит дальше? Теперь мы приближаемся к упомянутой ситуации. Хлоя, с которой вы за короткий срок успели сблизиться, в компании своего брата, с коим у вас случалось одно лишь только рукопожатие, приглашает вас принять участие в сомнительном мероприятии. С первого момента вы подозреваете, что рискуете. Но зарождающаяся дружба с этой девушкой слишком важна для вас, чтобы вы решились ей отказать. И вы соглашаетесь.

– Зачем вы всё так искажаете?

– О, что вы, Иона! Ни в коем случае я не подвергаю вашу историю профанации! Я лишь пытаюсь несколько отодвинуть ваш ракурс, стараюсь дать вам возможность взглянуть на события вашей жизни немного с другой стороны. Давайте ещё раз вспомним тот вечер. Вы вынуждено становитесь участницей событий, что претят вашему характеру и воспитанию. Ещё до начала игры вас унизительнейшим образом превращают в трофей. Но Томас знаком с вами первый день. У вас нет основания на него обижаться. Вас ранит предательство подруги, в защите которой вы так нуждались. Ведь её, на ваш взгляд, слабые попытки вразумить брата не сберегли вас от горькой участи. Пока Томас увлечён гонкой, вы догадываетесь и о причине, по которой вас пригласили в игру. Не обязательно, что ваши догадки близки к истине. Но вы уже тонете в болезненных ощущениях, так почему бы и не подлить сверху ещё кипятка. Единственное, что у вас есть в рукаве, и что остаётся вам сделать, так это только призвать таинственного и всемогущего Феликса к себе на помощь. И вот незнакомый вам человек, в машину которого вас пересаживают друзья, проигравшие битву, но оставшиеся, в общем-то, при руле, – вмиг превращается в того самого желанного Феликса. И все довольны! И вы в их числе.