Большая часть солдат расселась по своим креслам, а раненый лежал в проходе, где над ним хлопотал медик. Мы старались не мешать процессу, только Башкин, верный своему научному любопытству, высунул голову и наблюдал за процессом.

А процесс, совершенно очевидно, происходил нехороший. Посмотрев на раненого, я с удивлением увидел, что он связан, руки и ноги привязаны пластиковыми хомутами к ножкам стульев. Ага, значит, демон мог вселиться.

— Капельницу! — скомандовал медик, пальцами открывая глаза бойцу и подсвечивая в них крохотным фонариком.

Из кабины пилотов выскочил второй медик, который в одной руке держал готовую капельницу с пластиковым флаконом, а в другой — расстёгнутый чемоданчик с медикаментами. Присев рядом он начал пережимать руку солдата жгутом.

— Что там?

— Плохо всё, маска спасла от вдыхания, но она не герметичная. Если сейчас… да коли ты уже!

Игла капельницы проткнула вену на руке солдата.

— Напор побольше, если сейчас вколоть, может уже не очнуться. Четыре куба набери.

— Уверен? — с удивлением переспросил второй медик.

— А что? В нём весу килограммов сто верных, капельница стоит, антидот вколем следом, минут через пять. Молодой, здоровый, должен выдержать.

Получив от своего помощника странного вида шприц с четырьмя кубиками тёмной жидкости, медик тяжело вздохнул и начал вводить их в капельницу.

— Это яд? — спросил Башкин.

Я подумал, что медик сейчас просто пошлёт не в меру любопытного гостя по известному адресу, но тот почти безразличным тоном прокомментировал:

— Нейтрализатор, он сам по себе не ядовит, наоборот, снимает все симптомы заражения. А вот продукты его распада ядовиты, а распадаться он начинает почти сразу. Это как химиотерапия против рака, что-то, от чего умрёт болезнь, но не умрёт пациент.

В этот момент пациент выгнулся дугой и начал дёргать хомуты, пробуя их на прочность. Глаза у него широко распахнулись, дав возможность увидеть, что белки глаз почти черны. Зубы его заскрипели, а на губах показалась чёрная пена.

— Антидот? — слабым голосом спросил помощник.

— Рано ещё, — отрезал медик. — Набери в шприц и жди, только по моей команде.

— Пульс двести сорок, — сообщил помощник, глядя на небольшой монитор, от которого шли провода к датчикам на теле раненого. — Температура повышается.

— Плевать! Ждём.

Тело пострадавшего били сильнейшие судороги, голова билась затылком об пол с такой силой, что сотрясение обеспечено. Солдаты, сидевшие рядом, поспешили отодвинуться, а командир наоборот подсел ближе и расстегнул кобуру с пистолетом.

Постепенно его рывки стали ослабевать, медик, прижав его голову, снова открыл ему глаза и заглянул в них. Теперь заметно было, что глаза его посветлели, видимо, лекарство действовало.

— Шоковая стадия миновала, можно колоть, — разрешил медик.

Его помощник с видимым облегчением взял второй шприц и всадил иглу в бедро пострадавшего прямо через штаны. Когда антидот был выдавлен в мышцу, тот практически успокоился.

— Флакон поменяй, — медик указал на почти опустевший флакон капельницы, а сам начал собирать инструменты.

— Он будет жить? — спросил осторожно Башкин.

— Да, будет, — ответил медик и, достав сигарету, закурил, я впервые видел в этом мире курящих. — У него сильнейшее отравление, но так было нужно. Антидот нейтрализует продукты распада, но он же в разы снижает эффективность нейтрализатора. А шоковое состояние, наоборот, способствует уничтожению заразы. От главной опасности мы его избавили, а остальное можно вылечить.

— А что было бы без лечения? — продолжал удовлетворять своё любопытство учёный.

— Повалялся бы ещё часок без сознания, потом спокойно встал бы и пошёл. А в организме уже начались процессы, течение которых не всегда можно определить по глазам. Раньше, когда всё только начиналось, превращение человека в мутанта занимало не меньше двух месяцев, сейчас, да ещё после непосредственного контакта с демоном, займёт всего часов шесть или семь. И самое страшное — это то, что, превратившись в тварь, он сможет ещё какое время пользоваться человеческим рассудком, например, стрелять из автомата или бросать гранаты.

— Знакомая картина, — сказал Винокур, поглядывая на пистолет офицера. — Приходилось сталкиваться, только механизм там был другой.

— И как вы справлялись? — тут же заинтересовался медик.

— Пулей, — Винокур резко потерял желание что-то обсуждать.

Каким бы развитым ни было производство в Крепости, сразу удовлетворить наши хотелки они не смогли. В итоге, пришлось задержаться на неделю. Кому-то, как нам с Мариной, такая задержка была неприятна, хотелось поскорее оказаться в нормальном мире. Другим, вроде Никиты и Винокура, это давало возможность отоспаться и развлечься, например, стрельбой в тире или охотой на мутантов.

Ну, а те, кто представлял мозг группы, два его полушария, в виде Коростина и Башкина, активно изучали всё, до чего могли дотянуться. Башкина больше всего интересовали взаимоотношения с демонами и магические практики. Тут, кстати, интерес был обоюдный, учёный знал много такого, чего не знали местные. Коростин же занимался вопросами местной техники, особенно новых двигателей, которые являлись, по сути, вечными и отлично решали вопрос энергоресурсов немногочисленного человечества.

Попутно выясняли будущий путь к счастью. Поскольку вопрос расстояний стоял не так остро, выбрали бразильский город с именем святого Павла. Правда, смущал тот факт, что там, как и в любом городе, даже сейчас имеется какое-то население, и вряд ли оно настроено дружелюбно.

Местные учёные вообще мало интересовались другим полушарием, знали, что какие-то остатки цивилизации сохранились в Северной Америке, с ними были контакты, но нормального сотрудничества не получилось. Что касается Америки Южной, то тут был просто мрак. Причём, как в плане информации о ситуации, так и в плане сохранения там остатков человечества. Вообще, мутанты, как ни крути, тяготеют к тем местам, где есть еда, хоть самая простая. Если даже в наших суровых широтах они умудрялись выживать и плодиться, более того, некоторые из них тяготели к северным районам, то страшно представить, что творится там, где круглый год лето и полно зелени.

Чтобы ответить на эти вопросы, пришлось напрячь местные службы. Спутники, что летали на орбите, при большом желании можно было переместить и направить на любую точку поверхности Земли. Так и было сделано, город с окрестностями (которые были больше самого города) был не просто сфотографирован, а подробно изучен. Сейчас мы, собравшись в кабинете у главного, изучали его трёхмерную модель. Сам Моисеев ходил вокруг с указкой и комментировал увиденное.

— Город, как видите, подвергся сейсмическим ударам, возможно, частично пострадал от волны цунами, кое-где имеются характерные повреждения. Впрочем, волна была относительно слабой.

— Но, на мой придирчивый взгляд, — заметил Башкин, — часть повреждений исправлена, а вот эти дома не обвалились до фундамента, а снесены намеренно.

— Совершенно верно, — согласился Моисеев. — Большинство потрясений, произошедших в те времена, не повлекли за собой конец цивилизации. Само собой, там работали ремонтники и спасатели. Уже потом, когда цивилизация по понятным причинам рухнула, начались изменения городского ландшафта под действием времени. Видите эти руины на юго-западе города. Это не последствия землетрясений, это просто дома, построенные с нарушением технологий. Их первыми подкосило время.

— Большой город, — прокомментировал Винокур, присев рядом с проектором и увеличив изображение, чтобы рассмотреть кусок улицы. — Нам в конкретную точку нужно?

— Да, — сказал Коростин. — Но точка эта почти в самом центре.

— Придётся всё пешком пройти?

— Мы уже разрабатываем план вашей высадки, — объяснил Моисеев, — думаю, в идеале аппарат приземлится в двух кварталах. Но смотрите дальше, можно слегка увеличить изображение.