Ивонет словно выпутывалась из болота. С рвущимся из груди сердцем она яро цеплялась за свет и пыталась выползти из мрака чужих воспоминаний, физически ощущая, как чужие руки с жадностью шарят по телу, оставляя синяки. Как слюнявые губы касаются кожи везде, где вздумается, как тянут за волосы… и как пронзительно-безразличный взгляд короля за всем этим наблюдает.

Пальцы Ивонет врываются в ткань жуткой грёзы, ищут путь к свободе. Подальше из оков чужого рассудка, где друзья Минфрида издеваются и насилуют, наказывая за то, что девушка осталась преданной дому Аллендорфов.

Миллиметр за миллиметром, пока сознание Тьянки не остаётся позади, а свое собственное не оглушает, заставляя Ивонет кричать и биться в агонии.

— Госпожа! Госпожа, простите, что вам пришлось это увидеть! — Тьянка тоже очнулась и теперь ревела в три ручья. — Я не хотела вас огорчать, простите.

Уткнулась в свои колени и завыла, словно оплакивая смерть близкого человека.

Ивонет с трудом поднялась, покачнулась и на негнущихся ногах отошла к окну. Верить увиденному отчаянно не хотелось, но видения никогда не обманывают, не искажают правду, не приукрашивают.

— Сколько раз это повторялось? — сухим надтреснутым голосом спросила принцесса, и её передернуло.

— Три, госпожа. Король призывал меня вчера после празднества и сегодня. Но, клянусь, я ничего им не рассказала!

Вновь отчаянный рёв и неисчерпаемое горе.

— Глупая…

Ивонет подошла к девушке, присела рядом и обняла. Она не могла подобрать слов утешения, да и какие слова могут утешить и унять боль от насилия? Но она могла поделиться благодарностью и теплом. Это всё, на что сейчас хватало её сил и воли. Ведь пообещать, что такое больше не повторится, она тоже не могла. Не тогда, когда в безумстве замешан сам король.

— Ивонет, что здесь происходит?

В комнату вошла королева Таврии, её изящная бровь вопросительно изогнулась. Девушки отпрянули друг от друга, как от огня. Ивонет стремительно поднялась, смахивая со щек влажные дорожки, потянула за собой зареванную Тьянку и под внимательным взглядом матери проводила её к выходу. Потом плотно прикрыла дверь, набрала в лёгкие побольше воздуха и обернулась:

— Я не желаю выходить за Минфрида!

— Ивонет, ну что за глупости? — взмахнула руками королева. Вроде непринуждённо, но во взгляде светлых глаз острота такая, что можно пораниться. Она быстро подметила и болезненный вид дочери, и залегшие под глазами тени, и неопрятный вид, и нахмурилась: — Почему ты ещё в нижней сорочке и до сих пор не приняла ванну? Тебе, между прочим, король прислал приглашение на полуденную прогулку. — И женщина достала из кармана белый конверт с королевским оттиском на красном воске.

— Ты меня не слышишь? Я не желаю не только с ним гулять, но и становиться его женой.

—Ивонет, ты сводишь меня с ума! — королева картинно закатила глаза. — Если ты о вчерашнем, то полно, ничего предосудительного король не сделал. Потешил толпу, не больше. Он же не отрубил альху голову и не насадил её на пику. Ты начинаешь меня утомлять, — леди Сэльга нервно передёрнула плечами и, открыв конверт, вдохновенно начала читать содержимое: — «Дорогая принцесса Ивонет, моё сердце сражено вашей красотой и добродетелью. Знаю, что свадебные приготовления в самом разгаре и, возможно, вы очень заняты, но прошу... нет, умоляю выделить мне немного времени, дабы я мог вновь насладиться вашим очарованием, красотой и общением».

Ивонет скривилась, ощущая фальшь в каждой строчке.

— Он недостоин ни моего, ни вашего внимания. Это жестокий человек!

— Вздор!

Королева стала суровее, розовые губы поджались, став узкой линией. На бледных щеках заалели пятна.

— Не только отношение к заключённому меня в этом убедило. Вчера, как только мы прибыли, он призвал Тьянку и пытался выведать наши секреты.

Королева напряглась.

— Я предполагала, что подобное может произойти, но не думала, что так быстро. И что эта дурочка рассказала?

— Ничего.

— Ну, тогда не о чем печалиться. Значит, мы правильно сделали, что когда-то её для тебя выбрали, — женщина отмахнулась от дочери и открыла шкаф, выискивая в нём подходящее для прогулки платье.

— Это не всё, — Ивонет вновь передернуло: видение терзало воображение. — Она ничего не сказала, и король жестоко наказал её за это.

— Что он сделал?

— Он… он... — Ивонет смутилась и покраснела.

— Хватить мямлить, говори!

— Он позволил своим друзьям… над ней надругаться.

— И только? — Королева вновь расслабилась. — Тоже мне невидаль. Господа склонны иногда развлекаться. Пусть радуется, что ей не отрезали пальцы или не лишили глаза. Хотя вполне могли бы.

Ивонет ужаснулась:

— Вы говорите так, словно люди для вас — пустое место!

— Это не люди, Ивонет, это слуги. Не стоит принимать их близко к сердцу. Сегодня одна, завтра другая. Полно забивать ерундой такую хорошенькую головку. Приводи себя в порядок и выходи на прогулку. Тельман тебя проводит.

— То есть вас не волнует, что будет с Тьянкой?

— Ивонет, я не пойму, почему меня должна волновать какая-то замарашка?

— А если она не выдержит издевательств и расскажет им про моё «уродство»?

Королева напряглась, смятение отразилось на её лице.

— Не переживай, я что-нибудь придумаю. До свадьбы она больше не попадётся на глаза королю.

— И вам совсем не важно, что будет со мной?!

— А что с тобой будет? — уже не скрывала злости королева. — Каждый из нас должен чем-то жертвовать. Думаешь, я любила твоего отца, когда меня выдавали за него замуж? Нет! Я ненавидела его больше жизни, даже порывалась умереть! Но, как видишь, жива и здорова. И непомерно счастлива. Глупости молодости проходят очень быстро, и ты начинаешь осознавать своё истинное предназначение.

— И какое же ваше?

— Быть преданной своему королю и королевству. Процветание и благо Таврии — это всё, что меня волнует. Даже если процветание требует жертвы.

— Моей жертвы.

— Не преувеличивай, даже брак по расчету может стать приятным, если уметь договариваться. Если король будет к тебе холоден и не захочет прикасаться, узнав о твоей особенности, — найдёшь себе любовника. Да хоть двоих. Только бастардов не плоди — короли этого не любят.

Ивонет закрыла уши ладонями. Слушать мать стало противно, но женщина, защищенная плотными перчатками, мягко взяла руки дочери в свои. Её лицо расслабилось, словно она никогда не боялась вот так просто прикасаться.

— Ивонет, прошу, будь благоразумна. Если свадьба не состоится, Таврию ожидает та же участь, что и остров Ведающих. Олдрик нас уничтожит. Таврия перейдёт под правление отступника, станет рассадником скверны и нечисти. Всё живое обратится в прах. Всё, что ты любила, погибнет, и наш цветущий край станет гиблым местом. На смену вечной весне придёт зима. Если ты откажешься от брака, ты обречешь нас на медленную и мучительную смерть.

— Какое платье принцесса предпочитает для прогулки? — молоденькая служанка, которую Ивонет совсем не знала, на время заменила Тьянку.

Ивонет кивнула на сундук:

— Достань темно-серое с белым нагрудником.

— Но, принцесса, оно же для печали и скорби, — карие глаза обеспокоенно забегали. — Вы уверены?

— Да. Сегодня дождь и слякоть, не хочу пачкать другие, — слукавила принцесса. — А после пригласи сира Тельмана: хочу, чтобы он меня сопровождал.

— Слушаюсь, госпожа, — низко склонила голову служанка и поспешила выполнить приказы.

Серая шерстяная ткань прилегала плотно и колко ощущалась на коже. Лиф без украшений душил. Чёрные волосы, собранные в косы и уложенные в виде короны, болезненно стягивали кожу, но Ивонет терпела. Всё ради того, чтобы показать себя Минфриду с другой стороны, чтобы он не обольщался и не думал, что она наивная дурочка, которая грезит об их совместном будущем.

Она — особа со своим мнением и характером, с которым придётся мириться. Единственное, что она себе позволила надеть из украшений, это подарок Минфрида. Зеленый камень. Возможно, в этом случае король не оскорбится её похоронным видом.