Минфрид торжествующе захохотал. Прихрамывая, но даже не потрудившись вытащить нож из ноги, шагнул к девушке. В глазах его застыла чёрная глухая пустота. Пропасть. Словно оболочка, давно утратившая душу. Шелуха спала с красавца-короля, как осенние листья жухнут и падают, оголяя его сущность. Не человек. Монстр. На Ивонет смотрел монстр из самых глубин Бездны.

Бежать некуда. Бежать бесполезно… Она это отчётливо понимала и замерла. Единственное, что она могла перед лицом смерти, это вспомнить всё хорошее, что с ней приключалось. Всё, от чего она улыбалась, всё, от чего дышала полной грудью. Всё, от чего плакала, и всё, что заставляло её сердце парить.

— А теперь, Ивонет Кэтрин Алендорф, поиграем по-настоящему. Я вырву твоё сердце, здесь и сейчас, и сделаю из него прекрасный анимус. Буду пользоваться им так часто и так изнурительно, что твоя душа никогда не найдет покоя. Хочу, чтобы ты день ото дня видела все ужасы, которые я творю и буду творить. Твоя расплата будет вечной! — Его рука, унизанная кольцами, потянулась к её шее. Троготы за его спиной с предвкушением ожидали развязки. — Да, и ещё… Хочу, чтобы ты знала. Таврия и Варак так и не договорились, буквально в это мгновение они готовы вступить бой на границе ваших королевств. Знай, что своим отказом мне и глупым побегом ты обрекла их на гибель. Твоё королевство падёт, ведь я не дал Таврии ни свои войска, ни троготов. Они умрут, все до единого!

Злобный смех триумфа оглушил её. Но как только холодные пальцы коснулись бледной кожи и заставили девушку сжаться, щёку опалил огненный шар, проносящийся мимо. С небывалой мощью он вгрызся в Минфрида, откидывая его назад и высекая искры из его защиты. Ивонет жаркой волной опрокинуло на спину, и она в ужасе распахнула глаза.

Над ней, словно божество возмездия и справедливости, спустившееся с небес или извергнутое землёй сидов, стоял Янар. Окутанный оранжевыми, красными и голубыми всполохами пламени, он дышал яростью. Яростью пламени, которое составляло его суть. А рядом — огромный черный зверь в человеческий рост, сотканный из пепла и сажи. И этот зверь скалил острые зубы, глаза его налились красным, а из носа шёл дым. По короткой шерсти проносились всполохи огня, как рябь на воде.

— Лима?!

Короткий приказ — и зверь вспыхнул, словно небесный цветок. В следующее мгновение он прыгнул в толпу троготов, что уже готовилась защищаться и атаковать стихийника, сметая их на ходу, отрывая головы и сжигая всех, кто не успевал убраться с его пути.

Янар же прошел мимо Ивонет, оставляя под голыми ступнями выжженные клочки земли. Его горящий взгляд был направлен только на Минфрида. Короля, что, кажется, забыл, как пользоваться анимусами. Его бледные, искусанные в кровь губы шептали то ли молитвы, то ли заклинания, заставляя поочерёдно вспыхивать то один, то другой камень. Тщетно. Янара его магия не только не трогала, но даже веселила. Лицо, спрятанное за языками пламени, наклонилось к королю, а руки схватили обжигающими ладонями за щёки.

— Нет! Нет, пожалуйста! — завопил от боли король. — Я сделаю всё, что ты попросишь, я одарю тебя золотом, королевством, дам земли… Забирай девчонку, раз ты её желаешь! Она твоя, мне шлюхи не нужны… Прошу, только…

Янар не дал ему договорить. Ярость его взмыла до небес, как тогда, когда погибла Авели. А потом взорвалась мощным потоком энергии в его руках.

Тело Минфрида рассыпалось прахом. И только голый череп, зажатый между пальцами стихийника, напоминал о том, что он когда-то существовал.

Ивонет поднялась на ноги. Чувства переполняли её. Безумие — вот на что это похоже. Безумие, что он выжил и у него получилось. Это невозможно, но это так. И, несмотря на то, что он сделал с Минфридом, отвращения нет, только щемящая радость, сдавливающая сердце до боли. И облегчение. Он к ней вернулся. Вернулся!

Она хотела кинуться к нему и обнять, расцеловать, заплакать от счастья, но замерла в шаге: на лице стихийника — пустота. Несмотря на жар, холодное безразличие и отрешённость. Словно он и правда божество, высеченное из камня, без чувств, без эмоций. Бог войны. Несущий кару и смерть всякому, кто перейдёт ему дорогу. А она — досадная помеха, которая не стоит даже внимания. Он отвернулся, запуская огромные огненные шары в уцелевших троготов, тех, кого ещё не поглотила Лима, став чудовищем. Но Ивонет не сдалась. Она подобрала с земли увесистый камень и швырнула ему в голову:

— Янар, ты меня слышишь?! Прекрати! Это я, Ивонет!

Он обернулся и зарычал. Огонь, охвативший его, ощетинился.

— Янар! Вспомни, кто ты и кто я. Прекрати убивать, эти люди лишь подчинялись приказам, они ни в чём не виноваты!

Стихийник оскалился.

— Ухо… ди… — с невероятным трудом вытолкнул он слова. — Я чу… до… вище…

— Нет! Ты не такой, как он! — Ивонет указала на череп у его ног. — Не наговаривай, не поддавайся страхам и своей стихии! Не она управляет тобой, а ты ею! Ты сильнее её, и ты можешь её контролировать! Случай с Авели — ошибка, которая не отражает твоей сути. Ты можешь себя сдерживать! Борись!

— Уходи! — Гнев вызвал новую порцию огня. Неудержимое торнадо поглотило мужчину полностью, и это чудовищно, это так страшно, что захотелось бежать со всех ног.

Но тогда он погибнет…

Ивонет напоследок оглядела бездонный мир своими лучистыми глазами, а потом стремительно ворвалась в центр бушующей стихии. Мгновение, за которое ощущается нестерпимый жар, глухой удар сердца, что обрывается вниз, — и вот она обхватывает мужчину руками. Крепко, насколько хватает сил. И не чувствует ничего, кроме тёплых рук, что обхватывают в ответ. И нервного, болезненного выдоха над её головой:

— Кэти…

Оставшиеся в живых троготы, лишившиеся всех анимусов, жались у края поляны, за которым притаился туман, и теперь представляли жалкое зрелище. Раздавленные, покалеченные, напуганные. Когда Ивонет, рискуя жизнью, привела стихийника в чувство и потушила его пламя, с чёрного монстра, как пепел, слетели когти, клыки и шкура и перед ними появилась белая ласка. Но, несмотря на мелкий размер и безобидность, до сих пор вселяющая ужас. Лима самодовольно отряхнулась, не забыв клацнуть зубами, и со всех лап побежала к Ивонет. Бесцеремонно вскарабкалась по её штанине и влезла к ней на руки, заставляя отступить от Янара.

— Лима! Я не понимаю… Ты стала такая устрашающая… просто невероятно!

«Да, — беззастенчиво фыркнула ласка. — Теперь могу надирать задницы, когда захочется».

— Нет, — мягко поправил Янар, — когда захочется мне. Прости, но творить безрассудства своему фамильяру я не дам.

Лима закатила свои маленькие глазки-бусинки:

«Вот это и называется чёрная неблагодарность! Я его спасла, представляешь, лишилась свободы ради этого напыщенного индюка, а он ещё помыкать мной вздумал!»

— Спасибо, — Янар перехватил ласку и поднёс к своему лицу. — Если бы не ты, я бы не справился. Я у тебя в долгу.

«Да ладно, я и сама рада стать фамильяром, даже такому остолопу, как ты. Теперь я не просто бесподобна, я ещё и устрашающе красива. А этот огонь! Ты видела, как я полыхала? — ласка спрыгнула с рук Ивонет и вновь направилась к троготам. Кажется, ей понравилось наводить страх.

— И тебе спасибо. — Пальцы Янара нежно провели по щеке Ивонет, а губы подарили короткий поцелуй. — Но всё равно, было глупо и безрассудно прыгать в огонь. Я думал, что потеряю тебя.

— Я знала, что ты не посмеешь причинить мне вред.

— И я знал…

Ещё один поцелуй, глубокий, обжигающий и у Ивонет подкосились ноги. Но она отстранилась:

— Если что, ты голый и у нас есть зрители.

— В бездну их!

— Нам нужно идти. Минфрид сказал, что вот-вот начнётся битва между Таврией и Вараком. Я хочу её остановить. Если Олдрик за таких, как мы, нельзя с ним воевать. И не хочу, чтобы родители пострадали. Думаю, мы можем попытаться объединить три королевства и начать строить новый мир.

— Три? — Брови Янара удивленно поползли вверх.