— Но я думала, праздник в честь Янара...

— Мужчины? — Камелия фыркнула. — Велика честь! Он не бог, чтобы ему поклоняться. Хотя могущества вполне хватает… Пойдём, попробуешь медового отвара, сегодня он получился необычайно вкусным.

Ивонет закружило в вихре веселья. Сначала отвар, который, несмотря на мягкость вкуса, довольно быстро окутал голову хмелем. Потом мясо, невероятно нежное, сочное, яркое — из-за специй и горчичного меда, взрывающееся на языке чередой вкусов. Затем — ритуал очищения и вечной молодости. Ивонет с азартом, как и другие девушки, обошла по кругу колодец, сложенный из неотесанных камней, с благодарностью пригубила прохладной воды и умылась.

Потом начались танцы, и невозможно было оставаться в стороне. Ивонет кружилась под задорные звуки, смеялась, вскидывала руки к небу, ощущая необычайную лёгкость и беспечность. Словно в эту сказочную ночь её покинули все тревоги, невзгоды и сомнения. Было так легко на душе, что хотелось кричать. Похоже, этот порыв разделяли многие: с разных концов стали слышны гортанные крики, имитирующие звуки птиц и животных. И когда она тоже закричала, как птица, что выпорхнула на волю из своей тесной клетки, Ивонет увидела его.

Он стоял в тени дерева, почти полностью скрытый от чужих взоров, и неотрывно наблюдал за ней. Странный, пугающий, словно сотканный из теней хищник, готовый напасть в любое мгновение. Пятно мрака на светлых всполохах, отбрасываемых костром.

Ивонет дёрнулась, чтобы подбежать, но после пары шагов вросла в землю. Янар был без повязки на лице, и его тёмный взгляд был прикован к ней.

Она вздрогнула, словно в тело ударила молния. Дыхание участилось. Она ожидала всего, чего угодно, но не того, что его зрение так быстро восстановится и он сможет видеть.

Видит… Он меня видит…

Бледность прилипла к щекам, прогоняя румянец. Хмель, веселье беззаботность — всё улетучилось вмиг, оставив омут чёрных глаз, что утягивали за собой на самое дно. Нет, она понимала, что когда-нибудь он её увидит, но думала, что будет к этому готова. Как? Ивонет не знала, но думала, что первое, что он увидит, будут её глаза и улыбка, а не дикие пляски в костюме охотницы в разгар буйного праздника. Придется убежать, спрятаться… невыносимо думать, что он посчитает её распутной или некрасивой, а может быть, глупой, раз согласилась в этом участвовать. Сотни сомнений и отрицаний пронеслись в голове, пока она спорила сама с собой. Ивонет попыталась сбежать, но не успела: Янар стремительно пересёк разделяющее их пространство, схватил девушку на руки и понёс прочь. Прочь от беснующейся толпы, огней и цепких, завистливых взглядов.

— Ты видишь!

— Да, место силы сделало это быстрее, чем я думал. Да и целительница у них толковая, ей не составило труда меня подлатать.

— А что взамен?

— Взамен? — повторил Янар, теряя нить разговора, словно ему было трудно сосредоточиться, унося Ивонет всё дальше в ночь.

— Янар, прошу, отпусти.

Её ладони упёрлись в его оголенную грудь, тоже раскрашенную небрежными мазками алой и желтой краски, скрывающей под собой многочисленные шрамы и печати, выжженные на его коже. Только сейчас Ивонет поняла, что он облачён в не менее странный наряд, чем она. Вместо штанов — тоже кусок кожи, окутывающий бедра и спускающийся до колен. Тяжёлый пояс, украшенный золотыми дисками, изображающими солнце и языки пламени. И меч. Его меч с гардой в виде уродливого ящера.

За спиной послышалось ликование: царица амазонок вышла на помост и стала произносить приветственные речи, словно специально оттягивая внимание на себя. Что она говорила, было уже не слышно, да и не важно. Единственное, что сейчас волновало девушку, это разгорячённая кожа под её пальцами и мужчина, что больше не проронил ни звука, унося её за границу света, шума и, кажется, безопасности. Но вот звуки за спиной померкли окончательно и Янар осторожно, правда, нехотя выпустил Ивонет из своих рук. Тряхнул головой, словно усердно боролся с собой, и только через десяток успокоительных вздохов осмелился снова поднять на неё взгляд.

— Кэти… — голос его был низким, охрипшим.

— Янар?

— Прости, если напугал, но это сильнее меня. Я прогадал, думал, это меня не коснётся, так как искры нет, но ошибся. Я глупец. — Его рука мучительно провела по лицу.

— О чём ты говоришь?

— Праздник… Во всём виновата сегодняшняя ночь. Она взывает ко мне, как к существу, выкованному из пламени Альмира, как к части мира сидов, как к тому, кто видит и чувствует потоки. Этот праздник олицетворяет переход от весны к лету, от тьмы к свету. Праздник, на котором высшие сиды творили магию и сами были магией, что возрождала жизнь. Сегодня восхваляется не только солнце, что даёт всходы, но и любовь во всех её проявлениях.

— Я… я не понимаю.

Янар вплотную подошёл к девушке. Его рука коснулась её щеки. Она вздрогнула, но не отшатнулась, погружаясь в тёмные, практически чёрные омуты его прекрасных глаз, которые так давно мечтала увидеть.

— Ты тоже это чувствуешь… потребность, зов крови.

Ему не надо было уточнять, что за потребность: она желала его так сильно, что сводило все мышцы тела. Не только сейчас, уже очень давно. Атмосфера праздника или волшебства, не важно, усилила инстинкты, и теперь её тоже потряхивало от того, о чём она боялась мечтать. Она хотела его, его внимания, его любви. И не важно, что всему виной эта необычная ночь. Пусть всё случится, и плевать что будет дальше.

— Если ты скажешь «нет», я пойму. Ведь я, как и прежде, не смогу ничего тебе дать. Мы расстанемся, как только придёт время, это тоже не властно надо мной. — Его рука, сжимающая прядь её волос, безвольно опустилась. Тело напряглось, словно уже готовое к отказу.

Ивонет сделала шаг навстречу, привстала на носочки и соединила в поцелуе их губы. Мягкие и податливые встретились с жесткой линией, разучившейся улыбаться.

— Давай сотворим магию вместе, не задумываясь о будущем.

Всего одна ночь… и она запомнит её навсегда. Пронесёт через года и бережно сохранит в своём сердце, не жалея ни секунды…

Целую вечность они просто стояли и делили дыхание на двоих, стирая последние преграды и сомнения. В темноте, подсвечиваемой несколькими любопытными блуждающими огоньками, перепрыгивающими с куста на куст. Под полной луной, отбрасывающей серебряный свет на круглую поляну, устеленную мягким травяным ковром. Как благословение… А потом их накрыло.

Одежду, которой и так почти не было, Янар в одно мгновение сорвал с Ивонет, жадно изучая каждый сантиметр её тела, каждый изгиб. Словно не веря себе… Жадные поцелуи, касания и шёпот обрушились лавиной, обжигающим пламенем ложась там, где касались его губы, язык и пальцы. Где соприкасалась обнажённая кожа, высекая искры, а может, целые звёзды. Не важно… в это мгновение всё стало неважным. Мир растворился и сузился до одного человека, которого она безмерно любила. Ивонет не страшилась вновь попробовать то, что когда-то принесло боль и страдание. Чтобы доказать: любовь, настоящая и искренняя, не может причинить боль. А ещё она понимала, что мужчина, который больше века не был с женщиной, не может терпеливо ждать и насытиться только поцелуями. Странный праздник срывал запреты: Янар желал её так сильно, что не было возможности сдерживаться. Хоть он и пытался. Ивонет сама обвила его бедра ногами, подалась навстречу, и он скользнул в неё. На мгновение замер, обнимая так крепко, что впору сломать кости, а после начал движения, которые старее, чем сам мир. Не сдерживая дикие, гортанные вскрики и ускоряясь до тех пор, пока мир в его глазах не померк, рождая что-то новое, и пока он обессиленно не рухнул рядом.

— Прости... — он прикрыл глаза, словно стыдясь своей несдержанности. — Слишком давно…

Его грудь тяжело опадала, он старался не смотреть на Ивонет. Но она лишь лукаво улыбнулась и, оказавшись сверху, наклонилась для поцелуя. Такого тёплого, нежного, словно она пыталась вместить в него свою душу. Ненадолго оторвалась, заставляя смотреть на себя с восхищением — с тем чувством, от которого хотелось обнять весь мир.