— Надо же, и такое бывает! Ты понимаешь, что ты гений? Самоучка и гений? Вот эти твои конструкции позволят взойти на такие маршруты, о которых мы даже раньше и мечтать не пробовали!
Он тут же загорелся желанием опробовать новинки в деле. Неподалеку от Ошхамахо имелась стена, где новички и мастера продвинутого уровня оттачивали навыки скалолазания. В одном месте там был подъем в полсотни метров, который до этого преодолевали только с помощью крючьев, вбитых в камень. Его называли «Перламутровый склон», из-за того, что стена была гладкой и отполированной, словно жемчужина в устричной раковине.
Считалось, что пройти ее по-другому невозможно. Я, кстати, тоже давно уже облизывался на нее и хотел взобраться, но пока что вынужден был отложить до лучших времен, когда буду достаточно подготовлен. Так вот, Вайнов позвал товарищей, тоже опытных альпинистов и не откладывая дело в долгий ящик, тут же опробовал мои элементы в деле.
Когда им удалось взобраться на вершину с помощью закладок и кое-каких моих советов по их использованию, ликованию не было предела. Они тут же забрали все мои новинки и запросили другие, в как можно большем количестве.
Не скажу, что я сразу стал делать на этом бизнес. Это ведь опасно. Извлекать прибыль из торговли в Советском Союзе запрещено. Это называется спекуляцией и за это можно схлопотать суровое уголовное наказание. Мало не покажется.
Поэтому все свои разработки я отдал почти даром, только запросил денежку за возмещение расходов по их приобретению. После этого пошло-поехало. С легкой руки Вайнова ко мне тут же стали наведаться другие альпинисты.
Все желали получить новые элементы снаряжения. Я не отказался бы иметь под рукой небольшой заводик с полусотней станков, но пока что вынужден был обходиться только мастерскими при заводах в Ставрополе. И то только по знакомству. Это резко ограничило количество производимой продукции. Поэтому вскоре мои новые технические приспособления уже ценились на вес золота.
К тому времени Гущев признал про мои инновации. Я имел с ним весьма продолжительную и эмоциональную беседу, после которой мы пришли к компромиссу. Выгнать меня он не мог, потому что я уже заручился поддержкой многих авторитетных альпинистов, уважаемых в сообществе.
Но и видеть под боком развивающееся кустарное производство он тоже не хотел. Поэтому мне пришлось переселиться на небольшую полянку в полукилометре от лагеря и жить там в большой армейской палатке, которую я приспособил под свои нужды.
Сюда ко мне и приходили все посетители, желающие получить новую продукцию. Надо ли говорить, что я принимал их в условиях строжайшей конспирации и только по рекомендации.
— Вы от кого? — поэтому я строго спросил бородатого. — И что надо сказать, знаете?
Он с пониманием кивнул. Конечно, без выполнения этих условий я ему ничего не продам.
— Я от Рязанцева, — сообщил густобородый посетитель. — А пароль этот, как его, «Пусть он в связке одной с тобой»…
Ну что же, это другое дело. Молодец, парень. Все по форме сказал. Правда, почему-то слишком зорко стреляет глазами по сторонам, но спишем это на его желание поскорее получить экзотические диковинки, позволяющие выиграть в соревнованиях. Это как козырной туз в рукаве. Можно выиграть ключевую партию и взобраться на скалу быстрее остальных на соревнованиях по скоростному скалолазанию. И получить гораздо больше плюшек и наград.
Поэтому я кивнул. Рязанцева тоже знаю. Проверенный человек, из своей стаи. Приятель Вайнова, хороший и приличный молодой человек, умеющий держать язык за зубами. Отлично, доступ выдан.
— Хорошо, очень хорошо. Какие вам, говорите, закладки нужны?
Мы поболтали еще чуток и я выдал, наконец, страждущему покупателю то, что он хотел. Он аккуратно упаковал товары в пакет, положил рядом с собой на землю и внимательно посмотрел, как я сложил деньги за пазуху. Потом достал красное удостоверение, раскрыл его, показал мне и добавил:
— Ну что, товарищ вы наш многоуважаемый? Спекуляцией балуемся? Торговля без разрешения, без уплаты налогов. Несертифицированный товар, тем более в такой травмоопасной сфере, как альпинизм. Собирайтесь давайте, и все свои вещички тоже забирайте. Теперь поедем объясняться в другом месте.
Опа-на. Вот тебе и попался. Наконец-то это случилось. Вот и пришли наши доблестные органы и по мою многострадальную голову. Если бы я думал, что могу вести свою тихую подпольную торговую деятельность без ограничений и без проблем, то действительно мог бы считаться идиотом.
— Э, здесь какая-то ошибка, — тут же сказал я. — Вы меня за кого принимаете, за совсем болвана? С чего вы взяли, что тут спекуляция? Спекуляция это ведь что такое? Это скупка и перепродажа частным лицам товаров широкого потребления с целью наживы, то есть с использованием разницы цен или незаконного их повышения. А у нас тут что? Во-первых, это не товары широкого потребления. Это очень специфические инструменты совершенно узкой категории применения. А во-вторых, какая же тут нажива? Я вам отдал эти товары по себестоимости, даже в убыток себе. Тут никакого для меня прибытка нет, наоборот, сплошные потери. Я это делаю, так сказать, чисто по доброте душевной. Так что можете не стараться, уважаемый. Любой суд меня оправдает.
Бородач ухмыльнулся. Теперь я видел, что бороду он отрастил недавно, а загар, скорее всего, приобретен не в горах, а на побережье Черного моря. Чистой воды подстава.
Интересно, как же так? Откуда он тогда узнал пароль и рекомендацию получил? Неужели Рязанцев меня сдал? А вроде бы показался таким надежным парнем. Ведь его проверили в самых надежных условиях — в горах. Тут человек сразу виден без масок. Тут сразу видно его нутро. И только в некоторых редчайших случаях ему удается маскироваться и мимикрировать долго.
— Ты мне тут зубы не заговаривай, — теперь бородач заговорил совсем по-другому. Вежливость и церемонии в сторону. — Собирайся давай по-хорошему. Или добровольно пойдешь или тебя силком поволочь? Знаю я вас, спекулянтов проклятых. Умеете на уши присесть, лапшу навесить.
Да, он настроен по-серьезному. И видно, что сейчас готов применить силу. Хотя сам арест произведен не совсем по закону. Понятых нет, доказательства тоже подобраны топорно. В суде я могу утверждать, что ничего ему не продавал, его слово против моего. Вряд ли на нем имеется звукозаписывающая аппаратура, хотя все возможно.
Впрочем, в советском суде, крайне негативно настроенном против любых поползновений в сторону индивидуализма и предприимчивости, с уклоном в сторону обвинительного приговора, на все эти нюансы даже не обратят внимания. Влепят мне самый максимальный срок по-полной, чтобы другим неповадно было.
Разговор будет короткий, особо не разбежишься. И если бы я, в силу своей природной предусмотрительности, не обзавелся кое-какими мерами предосторожности, то действительно у меня сейчас были бы большие проблемы. Но нет.
Тяжко вздохнув, как человек, которого вынуждают прибегать к самым недостойным и не рыцарским методам ведения войны, я повернулся, пошарил в папках с бумагами на походном столике и извлек оттуда кое-какие документы. Бородач с недоумением взирал на мои действия. Потом строго спросил:
— Ну, долго мы тут еще будем валандаться? Идешь или нет? Или на тебя наручники нацепить и потащить в таком виде вниз до города?
Я в ответ показал ему бумаги. Вручил, так сказать, торжественно в руки. Пусть почитает мудреные грамоты, пусть преисполнится светом разума и добродетели. Потому что там, в бумагах, имелись письма и рекомендации от весьма влиятельных людей, с которыми мне удалось встретиться в горах с помощью Вайнова и которые пообещали мне свою поддержку. А некоторые даже сумели выразить ее не только на словах, но и на деле. В виде писем и протоколов комиссий.
Там было письмо от заместителя председателя спорткомитета СССР о значимости моих изобретений и всемерной поддержке моих начинаний. Потом небольшая записка от первого секретаря облпарткома. Также рекомендация от начальника ЦСКА Щитова с указанием как можно скорее внедрить мои разработки в сфере альпинизма.
