— Но почему нет? — спрашивает он, приподнявшись на локте и водя пальцами по моему предплечью, слегка щекоча. — Я же хочу просто прочитать его. Посмотреть, что общего у моей двоюродной бабки и моей жены.

— Нет. Это личное и касается только меня. И пожалуйста, не забывай, что я твоя бывшая жена.

— Но ведь Бликс была моей двоюродной бабушкой, а письма мне не оставила. У меня есть чувство… ну, мне хотелось бы побольше о ней узнать. Возникло просто такое желание, вот и всё.

Я сажусь на кровати. Сна ни в одном глазу.

Он смеется, когда видит мое лицо:

— Ладно, забудь! Забудь все, что я говорил. Давай спать.

Но мне, конечно, не уснуть. Ноа закрывает глаза, а я смотрю на него так долго, что в конце концов он опять раскрывает их и испускает долгий раздраженный вздох.

— Марни, ну ради бога. Ты чего? Я всего лишь спросил, нельзя ли мне…

— Я знаю, что ты спросил. Мне кажется, это беспардонно. И возмутительно. Ты хочешь заполучить дом, да? Вот для чего все это на самом деле! Ты надеешься найти в письме зацепку, из которой следует, что дом мне не предназначается. Вот и все. — Я придвигаюсь так, что мы оказываемся лицом к лицу, глаза в глаза.

Он отодвигается, отталкивая от себя мои руки.

— Перестань! Я вообще не понимаю, что ты такое несешь.

— Все ты понимаешь.

Ноа ложится на спину и закидывает руки за голову.

— О’кей, прекрати вести себя как психичка, и я все тебе расскажу. — Он глубоко вздыхает. — Мои родители реально возмущены этим завещанием, да будет тебе известно. И мама (это мамина идея) думает, что раз уж я тут, у нас один путь — выяснить, что Бликс написала тебе в письме. Вот и всё. Мама попросила меня спросить, нельзя ли прочесть это письмо. Просто посмотреть, что там.

— Один путь? Один путь? Просто посмотреть? Я знала, что тут какой-то подвох!

Он поднимается на локте.

— Ладно, но тебе-то на самом деле какая разница? Я имею в виду, ты же собираешься продать дом. Тебе до него никакого дела нет. И я не защищаю маму, потому что ты знаешь, что я ни в чем не согласен с Венди Спиннакер на все сто процентов, но она сказала — всегда остается шанс, что ты не захочешь прожить тут все три месяца, ведь ты из Фла-а-ариды, поэтому нужно поискать способы, чтобы при таком раскладе дом не ушел на благотворительность. Вот она и поинтересовалась, нельзя ли увидеть письмо, ну, я и спросил. Понимаешь?

— Ага-а, — тяну я. — Ну да. Конечно. Удивительно еще, что она не расставила повсюду мины-ловушки, чтобы заставить меня съехать.

— Только не надо ей идей подкидывать. А теперь мы можем наконец-то поспать? Пожалуйста!

Я плюхаюсь обратно на подушку и провожу следующие десять минут, ворочаясь с боку на бок. Наконец я говорю:

— Ноа, я думаю, что сегодня мне надо поспать одной.

— Хорошо, — кивает он, встает и идет в свою комнату, а я закрываю за ним дверь и запираю ее на замок. Потом я вытаскиваю из сумочки письмо и усаживаюсь на пол, чтобы еще раз перечитать его.

Это письмо берет меня за душу, словно Бликс говорит со мной.

Когда мы познакомились, я сказала, что тебя ждет большая-большая жизнь…

Дорогая, пришло твое время…

Мгновение я так и сижу, пытаясь понять, почему чувствую себя настолько оскорбленной. Потом сворачиваю письмо в трубочку и прячу в рукав футболки, которая лежит в комоде, у задней стенки ящика с нижним бельем.

Как-то утром на этой же неделе в дверь звонят в самом начале девятого. Только бы не опять омары! У меня выходной, так что я до сих пор в халате и веду ежедневный неравный бой с этой фиговиной для заваривания кофе, которая имеет вид пресса, а Ноа заглатывает, не жуя, куски тоста и проглядывает сообщения в телефоне, собираясь на занятия. Конечно, у нас завязывается спор, кто должен открыть дверь. Я считаю, что он, потому что он одет, а он говорит, что я, потому что у него осталась всего пара минут до выхода.

В результате открывать иду я и вижу Лолу, одетую в потрясающие красные кроссовки и серую толстовку. Она широко улыбается, а в ее руках — кофе в картонной подставке и пакет с чем-то, что, я думаю, может быть сдобными булочками. Или пончиками.

— Ого, да вы теперь кофейная фея? — говорю я. — Значит, можно сегодня не сражаться со злым духом, который живет в этом френч прессе? Пожалуйста, заходите-заходите!

— Дорогая, вы уверены, что я не помешаю? Потому что я не хочу вторгаться, — произносит Лола. — Но сегодня я просто ничего не смогла с собой поделать. Я привыкла приходить по утрам и завтракать с Бликс и Хауиди… и вообще у меня возникло чувство, что надо сюда прийти, — Она пожимает плечами. — Знаю, это неправильно, и это не мой дом, и Бликс больше нет, но…

— Всё-всё, заходите! Я давно хотела с вами повидаться.

— Ну, если вы уверены… — Лола заходит, озирается по сторонам, и это снова выглядит так, будто она впитывает окружающее, набираясь сил просто оттого, что оказалась в доме Бликс. Потом смотрит на меня и говорит тихо: — А еще мне бы надо поговорить с тобой о любви, если у тебя найдется немного времени.

— О любви? Конечно у меня найдется время. У кого же нет времени, чтобы поговорить о любви?

И тут, кто бы сомневался, из кухни появляется Ноа, будто его приманило слово «любовь». Перекладывая из руки в руку чашку кофе, он надевает рюкзак, и я вижу, как глаза Лолы совсем чуть-чуть, но все же расширяются при виде него. При виде нас. Хотя, конечно, никаких «нас» на самом деле нет, но я знаю, все выглядит именно так, будто мы вместе.

— Привет, Лола, — бросает он. — Иду учиться. Марни, вечером увидимся.

— Ага. — Я крайне смущена.

В какой-то миг кажется, будто Ноа сейчас подойдет поцеловать меня на прощание, но потом он просто бросает:

— Оттянитесь тут, дамы, — и уходит, хлопнув дверью так, что стекла дрожат.

Я перевожу взгляд на Лолу и вижу ее легкую понимающую улыбку.

— Да, он все еще тут, — бурчу я, — и это странно.

— Кстати о любви, — замечает Лола.

— Ноа тут не по любви, а потому, что ему так удобно. Он на учебу поступил.

— О-о, — усмехается она, — ты забываешь, что я кое-чему выучилась у Бликс.

Мы поднимаемся на кухню, и только Лола собирается усесться в кресло-качалку у окна, как с лестницы доносится звук шагов. Как и каждое утро, Сэмми задевает заднюю дверь своим самокатом, и я слышу голос Джессики:

— Перестань уже так делать! Марни — не Бликс, и вообще, может, она еще спит.

Но Сэмми отвечает:

— Не спит она. А я просто хочу пожелать ей доброго утра!

Лола хлопает в ладоши:

— О-о, как же мне этого недоставало! Сэмми идет в школу! Ах! Слишком много времени прошло!

Я открываю дверь, и Сэмми бросается ко мне обниматься. Джессика говорит, что я унаследовала его вместе с домом. Потом он обнимает и Лолу тоже, а Джессика промокает глаза и шлет воздушный поцелуй, а когда все перестают обниматься и мои верхние соседи уходят, Лола смотрит на меня и спрашивает:

— Как ты думаешь, ты его любишь?

Сперва я решаю, что это она о Сэмми, но потом до меня доходит.

— Кого, Ноа? Нет. Ты же не всерьез спрашиваешь? Конечно нет!

— Это ничего, если ты его любишь, — говорит Лола, любовь ведь такая сложная штука, правда? Наверно, ты уже просчитала этого парня и сдала и архив, а потом — на тебе! — бывает же так, Бликс завещает тебе дом, и довеском к нему идет твой бывший. Кошмар наяву. Я называю это непредвиденными осложнениями.

— Но я его не люблю.

— Нет, но ты с ним спишь, — заявляет она. — Такие вот дела.

— Господи боже, так вы знаете?

Она кивает.

— А раз так, можно я спрошу, что не так у этого парня дома?

Я испускаю стон:

— Он просто торчит тут, и всё. Послушайте, я и сама ничем не лучше, это точно. Я всегда была пай-девочкой, которая делала все, что полагается. И теперь каждый день я говорю себе, что не хочу больше иметь ничего общего с Ноа, но потом наступает ночь, И я… Даже не знаю, как оно выходит…