— Чёрный Флейтист! — не выдержал я.

— Совершенно верно. Возможно, он и сейчас стоит за этой дверью.

После этих слов все невольно оглянулись на дверь. Я тоже оглянулся. От двери веяло таким холодом, как будто она была раскрыта настежь.

— Теперь мне остаётся сказать немногое, — заключил Моцарт. — Мы сразу поняли: Табольд знает о волшебном инструменте, он хочет завладеть им… Вряд ли надо объяснять, какой это ужас был бы для всех вас, живущих, если б чёрный дьявол получил в свои руки такое оружие! И мы решили, что наш долг-найти и забрать инструмент, чего бы это нам ни стоило, а если он слишком велик, то уничтожить его. Понимаешь ли ты теперь всю важность этого дела? — спросил он, серьёзно глядя мне в глаза.

— Понимаю,-пробормотал я и опустил голову. Мне было жаль расставаться с дедушкиной флейтой. А кроме то-F0, Я чувствовал, что мне придётся пережить ещё более горькое расставание. Я спросил:

— А если… Если вы получите то, что искали, вы никогда больше сюда не придёте?^

— Никогда. Для нас это слишком тяжёлое и хлопотное занятие — скитаться по Земле.

— Тогда у меня к вам будет только одна просьба. Когда вы получите в собственные руки самый лучший дедушкин инструмент, то, пожалуйста, сыграйте вашу музыку! Но не сейчас. Я хочу, чтобы её услышала моя сестра Маша. Понимаете — ей ужасно всегда не везло. Её все обманывали. И она теперь не верит ни во что волшебное. У неё была слишком тяжёлая жизнь. А я хочу, чтобы она хоть разок порадовалась… Завтра вечером, в нашем доме, пусть эта музыка будет звучать для неё! Пожалуйста, сделайте это!

Мои собеседники переглянулись, немного подумали.

— Мы принимаем твоё условие, — ответил за всех Бетховен. — Твоя сестра, прекраснейшая из женщин этого города, завтра услышит нашу игру. А теперь мы хотели бы получить то, что ты нам обещал.

Я отправился за ширму, взял резной футляр с флейтой, принёс его и положил на освещённый свечами круглый стол. Ах! Если бы призраки умели дышать! Я, пожалуй, мог бы написать, что все они, как один, испустили вздох восхищения…

— Что там внутри? — спросил Моцарт.

— Там внутри флейта из вашей последней оперы, — пошутил я. — Внимание! Шкатулка с секретом!

С этими словами я, точно фокусник, взял футляр в руки и легонько стукнул ладонью по нижней его стороне. Послышался знакомый хрустальный звон… Крышка откинулась. Флейта, во всём её великолепии, заблестела под колеблющимися огоньками свечей. Некоторое время все только смотрели, никто не пытался взять флейту в руки. Наконец, Иоганн Себастьян Бах простёр руки над столом и произнёс с большой торжественностью:

— В этот час, господа, возблагодарим Господа нашего, даровавшего нам удачу, и поклянёмся, что будем использовать только во благо небесную силу, сокрытую в этой флейте. Возблагодарим также и юного хозяина дома, ибо благодаря его щедрости и старанию смогли мы получить то, о чём мечтали.

После этих слов каждый из присутствующих молча мне поклонился. Это меня, конечно, сильно сконфузило.

— Могу ли я спросить у нашего гостеприимного хозяина, где он нашёл эту вещь? — спросил Россини.

— На чердаке, под грудой старого хлама, — ответил я,

— Блестящее решение! — восхитился Шопен. — Поместить флейту именно туда, где никому в голову не придёт её искать! Кстати, господа, мы все радуемся, что инструмент, достойный Орфея, найден. А позвольте спросить: любой ли из нас может быть Орфеем? Я, например, никогда не брал флейту в руки… Любопытно, найдётся ли среди нас хоть кто-нибудь, у кого хватило бы умения хорошо на ней сыграть?

После этих слов голубые призраки начали перекрашиваться в тёмно-сиреневый цвет — так они были опечалены. Видно, эта мысль им просто в голову не приходила.

— В молодости я неплохо умел обращаться с флейтой, — неуверенно сказал Берлиоз.

— И я, помнится, что-то когда-то на ней пробовал, - присоединился Россини, — но уж не помню, как это у меня получалось.

Остальные молчали. Им явно нечего было сказать… И тут, уже в который раз, — они, как по команде, не сговариваясь, повернулись к своему патриарху, Иоганну Себастьяну Баху. Он успокоил их такими словами;

— У кого есть желание, у того будет и умение. Желания нам не занимать. А в остальном, господа, положимся на Божью помощь… Могу вам признаться, что сей духовой инструмент с детства мне знаком. Я мог бы взять на себя труд научить вас, если к тому будет нужда.

Если бы призраки умели кричать, я написал бы так: «И стены комнаты огласились громкими криками: «Да здравствует Бах!»

— Ну, а теперь прощай, юный храбрец, — сказал Моцарт. — Ты даже и не представляешь, какую услугу ты нам оказал… Отныне эта флейта будет незримо охранять красоту и мудрость, накопленную поколениями людей… Пройдут века, и вся музыка, которая была нами задумана, ещё не известная никому, зазвучит в полную силу, она превратит землю в райский сад! Верю, что ты доживёшь до этой поры.

— Прощай и не забывай нас, — сказал Бородин.

— Будь так же решителен и смел во всех твоих добрых делах!-сверкнул глазами Бетховен.

— Музыкой воспитывай сердце, — посоветовал Чайковский.

— Ищи в ней не только усладу, но и опору, — пожелал Шопен.

— Не унывай, — улыбнулся Россини.

— И ещё один совет: не бойся Табольда. Без этой флейты он ничего худого не сможет тебе сделать… Он, как чумы, боится яркого света, помни об этом и действуй смело, — добавил Берлиоз.

Последним ко мне подошёл призрак в большом белом парике и, приложив руку к сердцу, низко поклонился.

— Сейчас ровно полночь, — сказал он. — Завтра в это самое время исполнится то, о чём вы нас просили, наш маленький юный господин. Мечта вашего деда исполнится для вас в эти часы. Завтра весь ваш дом станет вместилищем звуков Орфея… С ними вы услышите то, что недоступно земным ушам. Вы увидите то, что недоступно земному взору. Это будет наградой вам за вашу достойную удивления смелость и щедрость! Последний раз мы придём сюда, но вы никого из нас не сможете увидеть. Звучать будет только музыка, — та самая, о которой нас просил великий музыкальный мастер. Теперь же у нас осталась только одна, последняя просьба к вам, наш маленький господин: откройте дверь комнаты и затем входную дверь, — мы ведь не можем пронести сквозь стену материальную вещь… И — прощайте!

После этих последних слов он поклонился ещё раз, потом закрыл футляр и взял его в руки.

Со свечей в руках я повёл их вперёд. Мы миновали порог комнаты, прошествовали по клавишам половиц, прошли мимо чулана. Я открыл входную дверь, и за порогом дома остановился, пропуская моих гостей вперёд. Под тяжким, как литое серебро, светом полной луны они слабыми воздушными тенями, один за другим, начали отрываться от ступенек нашего крыльца и уноситься куда-то к листьям тополя, проводам электропередач, сиянию звёзд — всё выше и выше, пока не растаяли совсем. Я долго смотрел им вслед, надеясь ещё что-то увидеть… Смотрел очень долго. И только потом заметил, что по моему лицу, обжигая его, текут слёзы.

В эту ночь я отправила моего Вовку спать, а сама уснуть всё не могла — невесёлые мысли одна за другой приходили в голову.

Давно уже прошли те первые дни, когда мы с Вовкой, внезапно став хозяевами большого дома, не знали, куда деться от радости и удивления. Теперь всё чаще я думаю: а по силам ли нам это хранилище старых музыкальных чудес? Ко многому здесь я так и не сумела привыкнуть: к музыкальному звучанию половиц, к их неожиданным ночным голосам, к поведению дверей, которые открываются и закрываются сами собой, а главное — к непонятной, странной, пугающей музыке, которая доносится из ЗАПЕРТОЙ комнаты!

Вообще мы все трое (если считать кота членом семьи) ведём какую-то призрачную жизнь: по ночам слоняемся, шепчемся, прислушиваемся к звукам и шорохам, и нервы напряжены до предела. В конце концов, способны ли мы действительно стать хозяевами этого во всех отношениях странного дома? Зачем дед придумал его? Представлял ли он, что обрекает всех, кто будет в нём жить, не спать по ночам и решать неразрешимые загадки?