— Машенька! — сказал юный Хозяин. — Ты не пугайся, пожалуйста, если сейчас будет что-то необычное. Хорошо?

Они подошли ближе.

— Сейчас уже полночь, — опять сказал Хозяин. — Давай мы вот что представим: будто наш дедушка Елисей всё сделал в доме так, как он хотел.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, представь, будто он взаправду сделал наш дом волшебной музыкальной шкатулкой…

— Не морочь мне голову, Вовка.

— Тс-с-с… Ты представила? А теперь давай войдём.

С этим напутствием Хозяина мы переступили порог нашего дома.

Великий бог Луны, что тут началось!

Если честно, — то я, наверное, не смогу вам это как следует описать (кошачье ли это дело — рассказывать о музыке?) Представьте себе, что дом, где вы живёте, весь начинает звучать. Стоит вам сделать шаг, или, допустим, опереться на стол, или взяться за ручку двери — звучит музыка, и какая музыка! Я уже говорил, что мы, чёрные коты, понимаем в этом толк. Мой юный Хозяин назвал это Симфонией, — слово очень красивое, и я не знаю в точности, что оно означает.

Первые звуки раздались, когда Хозяин взялся за ручку двери. Удивительные звуки. У меня исчезли усталость и тоска. Воздух засветился нежно-голубым сиянием. Дом наполнился свежими ароматами, ни одного из которых за весь мой кошачий век мне не приходилось встречать ни на кухне, ни во дворе.

Сестра Хозяина сказала:

— Вовка! Этого просто не может быть! Я, наверно, опять сплю…

Хозяин улыбнулся ей в ответ:

— Ты, Машенька, спишь слишком часто, тебе не кажется?

— Ну, значит, на Земле меня нет и я нахожусь в другом мире.

С этими словами она дотронулась до дверного косяка, а косяк ей пропел голосом виолончели. И так происходило со всякой вещью в доме: как только к ней прикасались хозяйские руки, она начинала играть, петь, звенеть… Голоса не звучали сами по себе: они соединялись, переплетались, подпевали один другому.

Мы бродили из коридора в кухню, из кухни в комнату, — и всюду вещи отзывались нам своей особенной музыкой,,, Мои хозяева радовались, как дети. Они ходили из комнаты в комнату и прежде, чем взяться рукой за что-нибудь, спрашивали друг у друга:

— Ты чувствуешь, как должна запеть вот эта дверь?

— По-моему, это будет фагот или контрабас.

— Давай проверим.

И дверь обязательно что-нибудь пела, вызывая наш всеобщий восторг. Я тоже вносил свою лепту в это радостное музицирование: трогал передней лапой штору, ножку стула, шнур от настольной лампы — и сразу же они отзывались музыкой очень приятной и стройной. Получалось так, что в этой симфонии мы трое — юный Хозяин, его сестра и я -исполняли роль музыкантов, и это было непередаваемое блаженство… Впервые в жизни я пожалел, что не родился человеком: ведь человек-то каждый день может на чём-нибудь играть! А у нас, котов, кроме собственной глотки, нет, к сожалению, ничего другого. Не успел я об этом подумать, как слышу — мой Хозяин говорит сестре:

— Слушай, а это что за удивительный инструмент? Ты не помнишь?

Оба переглянулись. Сестра Хозяина сказала:

— Ничего подобного я не припомню. Очень красиво, но по тембру похоже на мурлыканье…

— А может, это и вправду мурлыканье? — мой юный Хозяин сел на корточки и наклонил ухо прямо к моей морде. — Слушай! И правда, это наш Амадей! Не зря мы ему дали такое имя!

Тут он взял меня на руки и поднёс к уху сестры. Она послушала, взяла мою голову в ладони и поцеловала меня в нос. Я очень сконфузился. Ей же ей, никаких особых стараний я не прикладывал к своему мурлыканью. У меня это всегда само собой получается.

«Пустите же, пустите меня на пол!» — сказал я на своём языке жестов.

Как ни странно, хозяева меня сразу поняли. Они отпустили меня на диван, а диван в ответ пропел что-то очень ласковое (так, бывало, мурлыкала моя мама, когда я сосал у неё молочко).

Ах, друзья мои! Купаться в этом море звуков нам было так чудесно, что я вам даже передать этого не могу. Мои хозяева просто ошалели от этого блаженства. Они начали играть, как малые дети. Юный Хозяин, например, брал сестру за руку и говорил:

— Ужасно хочу послушать, как звучит твоя рука!

И рука немедленно отвечала голосом скрипки. Сестра, в свою очередь, брала Хозяина двумя пальцами за нос и спрашивала:

— А как будет звучать этот конопатый нос?

И сразу же что-то тонкое и весёлое пищало ей в ответ.

— Подожди! — радостно встрепенулся Вовка. — Не послушать ли нам, как у Амадея звучит хвост?

Должен вам признаться: в моей жизни это был первый (и думаю, последний) случай, когда я охотно позволил подержать себя за хвост. Мне и самому было интересно, как же он звучит? К моему глубокому изумлению, мой хвост запел тенором и сразу дал петуха. Хозяева засмеялись.

Вдруг я увидел в высшей степени странное зрелище: на ковре рядом с сундуком появилась мышь. Она встала на задние лапы, а передние сложила перед мордочкой точно так, как это делают люди, когда им надо выразить своё восхищение. Конечно, она была тоже очарована этой Симфонией… И вот что странно: мне совсем не хотелось кидаться на неё и хватать зубами. Понимаете? Не хотелось, и всё тут! В моём кошачьем сердце не оставалось ничего, кроме любви.

Я поглядел на моих хозяев.

Они стояли и слушали музыку с нарастающим восторгом — это было видно по их лицам. И они смотрели на широко раскрытую дверь Музыкальной Комнаты: оттуда шла новая музыка. Там возник и начал разгораться удивительный нежно-голубой свет… Скрипки, арфы, валторны и трубы, собранные руками их деда, вдруг зазвучали все разом, приветствуя счастливых обитателей дома. И над всем этим царил самый волшебный голос, который вызывал у меня уже не страх, а тихое благоговение… Вы уже догадались: это был голос флейты Орфея.

Хозяева посмотрели друг на друга:

— Пойдём туда?

— Пойдём!

А потом они взялись за руки и ушли, словно по воздуху, прямо внутрь этого голубого сияния, — туда, где вечно звучат нежные скрипки, где не бывает ужасных бурь, ночных страхов и злых людей, где собаки любят котов, а коты дружат с мышами, где даже во сне вы не увидите чёрных крыс, туда, где всюду царит одна лишь Волшебная Флейта в руках искусного мастера — единственного, кто знает секрет, как с помощью семи музыкальных нот заставить цвести и благоухать целый мир!

Они шли, и голубое сияние поглощало их… Пока я их не потерял из виду, мне надо идти за ними. Не сетуйте, что я так не вовремя исчезаю! Ведь на новом пути их будут ждать новые приключения, и без меня, конечно, им обойтись трудно (не правда ли, вы убедились в этом?).

Так что — до свидания, друзья!

Читателю, может, интересно было бы узнать — что стало с героями нашего рассказа после описанных выше событий?

Время тревог и страхов для них кончилось. Они остались жить в том же доме, — и теперь, слава Богу, могут спокойно спать: никто уж не бродит ночью по музыкальным половицам, никто не караулит под окнами, пугая котов и случайных прохожих, никто не музицирует при свечах на загадочных инструментах из коллекции дедушки Елисея… Да и сама эта коллекция теперь, наконец, отправлена в краеведческий музей. Туда же устроилась на работу и Машенька Коростылёва. Теперь она — экскурсовод в том самом зале, где стоят виолы, гамбы, лютни и органолы… Чтоб лучше о них рассказывать, ей пришлось на многих из них научиться играть. Но за чёрный рояль она больше ни за что не сядет, сколько бы вы её ни упрашивали: до сих пор ей мерещится та страшная лунная ночь, и колдовская сила, управлявшая её руками, и угрюмая фигура Табольда в чёрном плаще — огромная тень за спиной…

Что касается Вовки — теперь он всерьёз занялся музыкой, учится в музыкальной школе, играет на фортепиано, на гитаре, — и, конечно, на флейте. А главное — всё свободное время он что-то мастерит: модели самолётов, шкатулки с секретом, транзисторные радиоприёмники… Хочет добраться и до музыкальных инструментов, — но тут ему пока что не хватает знаний и (чего уж греха таить!) -терпения. Однако всё равно каждый день он что-нибудь мастерит, вся его комната завалена разнообразными деталями от моделей.