— Кто конструктор автоматов «АК», стоящих на вооружении личного состава армии, флота и у нас?

— Калашников, — ответило несколько голосов.

— Не точно. Старший сержант Калашников — лауреат Государственной премии, — поправил Изотов. — Понимаете, ребята, в нашей стране в специальных институтах, в конструкторских бюро, на кафедрах академий и училищ инженеры и ученые разрабатывают новые образцы стрелкового оружия, а на вооружение в нашей огромной стране принята конструкция оружейного мастера — старшего сержанта. Может, я привел слишком исключительный пример… Понимаете… Ну, допустим, кто-то потерял на территории базы часы. Мы решили найти, вышли всей командой, будем искать все, а найдет один. — Изотов осекся, растерянно посмотрел на Рогова и признался: — Вот черт, кажется, не с того начал и не туда пошел? Мы же собирались говорить о коллективном творчестве.

Рогов вставил:

— Все верно, Михаил Алексеевич, ищут все, а находит один, но находит потому, что ищут все. А ну, как один-одинешенек отправится искать? Не найдет.

— Угу. Сейчас выйду на курс, — сам себе сказал Изотов. — Прежде чем поставить самую незначительную деталь, тщательно продумывают ее тип и ее место на корабле, чтоб не мешала другим, была удобна и доступна в обращении и не подвела в бою. Вы знаете, что прежде чем выдать заводу окончательные рабочие чертежи, в конструкторском бюро был построен макет в натуральную величину со всем оборудованием и снаряжением, где практически проверялась возможность и удобство размещения. Так?

— Так точно.

Изотов оперся обеими руками о спинку стула.

— Кажется, все было продумано опытными и умными специалистами. Однако после заводских испытаний наша команда предъявила заводу и конструкторскому бюро перечень замечаний и предложений на скольких страницах? — Изотов повернулся к Рогову.

Тот не задумываясь ответил:

— На шести. Всего девяносто четыре пункта.

— Часть из них была принята заводом и конструкторским бюро, часть обещали предусмотреть в последующих сериях кораблей, остальные отклонили. Мы спорили. Конструкторы, инженеры не бюрократы, а мы не ясновидцы. Они и мы одинаковые люди, и порой каждый по-своему бывает прав.

Изотов опять прошелся по кубрику, посмотрел в окно, обернулся:

— Хорошо. Корабль спущен. Мы начали плавать, выполнять учебные и боевые задачи, и у нас опять появились новые замечания, предложения. — Изотов посмотрел на радиометриста и сказал: — Старшина второй статьи Гостюнный, покажите, как вы переходите на аварийное питание станции.

— Есть! — Гостюнный привычным жестом показал, как он переключает пакетник.

— Быстро?

— Так точно.

— Да. Но вам пришлось оторвать свою корму от сиденья и приподняться на полусогнутых. А в это время вдруг корабль мотнет волной, подбросит взрывом, в такой позе вы не устоите, вас может сшибить. При этом вы на несколько секунд выйдете из строя и не будете видеть цель.

— Это точно, товарищ командир, — согласился Гостюнный и снова повторил свой жест. В этот момент акустик Горелов толкнул его в бок, и радиометрист повалился на электрика Лаптева. Все захохотали.

Подождав, пока матросы успокоятся, Изотов продолжал:

— Значит так, мы осваиваем технику, мы ее принимаем… Кому, как не нам, знать что к чему? К тому же нам повезло — мы попали в сильный шторм, на который корабли этого типа не рассчитаны. Мы проверили себя и технику, и у нас опять появились новые замечания, предложения. — Изотов снова обратился к радиометристу: — Вы думали, где удобнее разместить пакетник?

Встав и чуть помедлив, Гостюнный ответил:

— Так и так прикидываю — негде.

— А если чуть сдвинуть в сторону один из блоков?

— Тогда возможно, но кто это разрешит?

— Об этом речь пойдет дальше, — заметил Изотов и продолжил: — Я как-то слышал одно, хоть и слишком резкое, но в общем правильное изречение: критиковать может каждый дурак. Заявить, что это плохо, может всякий; доказать, почему это плохо, не каждый сумеет, и совсем немногие могут показать, как сделать лучше. Вот это и будет настоящая критика. Де-ло-вая. Допустим, мы предъявили КБ или заводу список своих заключений и предложений. Там нас поблагодарят и будут разбираться. Нам, в свою очередь, нужно будет доказывать свою правоту. А для этого лучше всего проверить свои предложения на практике. Но многое на своем корабле мы проверить не сможем. Мы в боевом строю. У нас есть единственная возможность практически проверять, делать разные варианты на макете в натуральную величину. Значит, нужно иметь свой макет корабля со всем вооружением и оборудованием. На нем мы будем полными хозяевами, будем делать что хотим и как хотим. Вот и все. О технической стороне дела нам расскажет командир БЧ-5.

Рогов встал:

— Наш командир прав, что сколько бы пядей во лбу ни было у тех, кто проектировал и строил, всего они предусмотреть не могут. Практика — критерий истины. Многое определят не испытания, а длительная эксплуатация, то есть мы с вами. Не только командир, механик, штурман, а все мы вместе. Корабль только тогда корабль, когда на нем каждый выполняет, что ему поручено. Мы все вместе управляем кораблем, значит и думать должны сообща. Понятно?

— Понятно.

— Я хочу привести свежий пример о том, что не боги горшки обжигают. После эпопеи с колпаками у меня завязалась дружба с летчиками. Славные парни. Так вот, несколько недель назад в газетах было сообщение о том, что при взлете разбился пассажирский самолет и что назначена специальная комиссия для расследования. Не помню, было ли опубликовано сообщение комиссии, но летные части все эти материалы получают подробно. И вот в этой части, что недалеко здесь находится, молодой врач больше недели сидел в кабине пассажирского самолета в нашем аэропорту и повторял все манипуляции летчиков во время взлета, делал свои измерения, расчеты и пришел к выводу, что весь пульт управления находится в поле зрения пилота, но при взлете, когда он внимательно смотрит на один прибор, аварийная сигнальная лампочка хоть и находится в поле зрения, но попадает в район слепого пятна. Есть такой участок в каждом глазу на его сетчатке, где выходит зрительный нерв. И какие-то доли секунды летчик может не заметить аварийного сигнала, когда на него нужно реагировать мгновенно. Возможно, что это явилось причиной катастрофы. Понимаете, самолет проектировали сотни опытнейших конструкторов, а вот такую деталь подметил врач. Ну там сразу послали письмо в управление гражданской авиации, а сами в летной части создали комиссию, чтоб проверить это и на своих машинах. А теперь о макете. Командование бригады согласилось с нашими доводами и поддерживает. Мы заявили, что не собираемся открывать Америку и выдумывать порох, даже гениальные открытия тоже не сделаем, чтоб не отбивать хлеб у Академии наук.

Подождав, пока прекратится смех, Рогов продолжал:

— Но на этом неплавающем корабле мы принесем какую-то пользу плавающим кораблям и тем, которые будут плавать потом. Ясно с этим?

— Ясно.

— Место для сарая, будем называть его эллингом, в котором будет находиться макет, командир базы нам отвел в углу двора за грузовым пирсом. Макет будет точной копией нашего корабля в натуральную величину. Затем мы пойдем по методу Шерлока Холмса — дедуктивно — от частного к общему. Каждый из вас изготовит макет своего заведования и боевого поста со всеми рычагами, тумблерами, переключателями, приборами и прочим оборудованием. Тоже в натуральную величину. И каждый будет размещать в отсеке, как ему удобнее работать в бою и походе.

Моторист Буранов, забывшись, присвистнул и воскликнул:

— Ну, и свалка получится! До драк дело дойдет!

— Пожалуйста, — заметил Изотов. — Сколько угодно за счет личного времени в физзале. Там есть ринг и боксерские перчатки. Продолжайте, Валерий Геннадиевич.

— Есть, — ответил Рогов. — Далее. Год идет к концу. Нам надо построить макет к ледоставу. Зимой для таких исследований и занятий времени больше. Финансовый год кончается. Командир базы обещал выхлопотать на следующий год средства и материалы. Но нам ждать недосуг. Поэтому ныне нужно рассчитывать на самих себя и самим изыскивать материалы… — Рогов вдруг рассмеялся: — Наш боцман уже обеими руками затылок чешет.