— Должен признать, пальчики у нее вышли что надо! Самый сок! — схохмил Крендель, даря своей супруге воздушный поцелуй.

— Ах ты!.. — начала закипать Пироженка, медленно окрашивая свой сливочный крем на макушке в красный цвет. Стало жарковато.

— Вот об этом я и говорил! Она, когда злится, нагревается. Не сразу это обнаружили, но Кэрин доведет кого хочешь! — вставил Ай.

— Понятно, — рассеянно отозвалась я, тем временем осматривая Клубнику. Ровная, блестящая карамель покрывала места бывших рытвин и вмятин. Пузырьки исчезли, полностью заполнившись сахаром. А пальчики и правда, чудесные. Ровные, совсем не те колбаски, что были прежде. Клубничка ожила, бутафорская конфета была далека от совершенства, но теперь… Смотреть на фамильяра стало приятно. Любуешься, словно она — произведение искусства.

— Мы перенесем ее в вашу спальню, госпожа Алина, — сказала Ванилька, не забыв дать Кренделю весомый подзатыльник. Тот щелкнул пальцами, разорвал реальность, и шмыгнул внутрь, утянув с собой обеих магических помощниц.

Навалилась слабость. Я пошатнулась, понимая, что тоже невероятно устала…

— А вот и я! — на кухню зашел брат мальчика, обаяшка с темными, как ночь волосами. — Папа Артэм просил передать кое-что…

Анаил Шасс

Должен признать мы с братом давненько не были настолько близки. Розаил временно обитал в моей комнате, куда заботливо разместили вторую односпальную кровать. Надсмотрщики не имеют права на личную жизнь в стенах крепости, а вот Всесильному доступно многое. В связи с этим фактом, у нас случился забавный диалог:

— Ты же осознаешь, что тебе придется слезть с вершины и начать общаться с богами на равных?

— А тебе уволиться со службы? — он ответил вопросом на вопрос. Мы лежали, каждый на своем месте, но при этом мысли наши были на удивление схожи.

— Домик купим, детишек нарожаем. Если повезет, будут двойни… — мечтательно протянул я, глядя пустым взглядом в потолок.

Прошло пять дней с того рокового момента, и сегодня утром последствия от пребывания в моем организме Белой Мглы начали сходить на нет. Появились размытые силуэты, воскресив внутри надежду. Мы снова сможем увидеть ее…

Почему-то в голове все больше и настойчивее всплывали образы от встречи на кухне, когда я дразнил Алину, а она практически поддалась. Ее злой взгляд, горящие от смущения щеки с капельками веснушек, и мягкость девичьих губ, податливая и неспешная.

Однако это произошло под воздействием моей силы, и такой близости я не хотел. Ответ на поцелуй же, наглядно продемонстрировал об имеющихся у нас шансах.

Они были весьма и весьма неплохи.

— Не забегай вперед. Для начала разобраться нужно с безумием… Второго приступа, боюсь, нам не пережить. — Голос Розаила звучал подавлено, нотки мечтательности сменились другими, жесткими, знакомыми мне очень давно, пропитанными насквозь отстранённостью и желанием вечного одиночества.

В моем близнеце будто жили две личности, причем с появлением Алины активизировалась та, которую успешно подавляли долгие годы. Безусловно страстная часть всегда в нем присутствовала, но она настолько хотела девушку, что готова была разорвать весь мир на клочки, если ей не достанется хотя бы потрогать ее. А потом она становилась ненасытной. Прикосновения теряли смысл, хотелось большего, а после — окончательно обладания, и телом и душей. И этого момента так боялся Розаил, ведь так легко перейти грань дозволенного, когда Мгла терзает разум и чувства, можно элементарно запутаться и сделать девушке больно…

Тогда как первая личность явно нуждалась в поддержке, друге, способном выслушать в трудный момент, погладить по голове, или прижаться совсем не по-дружески, заставляя забыть обо всем.

— Я уже купил дом, — вдруг сказал он.

— Что? — шкала удивления скакнула на несколько градусов вверх.

— Помнишь день, когда Полина дала конфету? Вот на следующий день и купил… Там сейчас простолюдки, присматривают за хозяйством. Ну… чтоб теплый был и остальное… — признание далось ему нелегко.

— Ах ты! Предусмотрительная расчётливая морда! Почему мне не дал посмотреть? Знаешь же, придется и мне там бывать, или даже жить. Если малышка позволит.

Кровать скрипнула, судя по всему, брат перевернулся на бок.

— Потому что ты аскет. Я прекрасно знаю твои вкусы. В этой комнате, точнее, келье, нет даже стола. Минимальные удобства. Долгие годы ты существуешь именно так. Значит, любое помещение по уровню комфорта выше этого (практически любое) сойдет, — лениво, но выверенно отозвался он. — Кстати, сегодня начал силуэты различать. Завтра начнем видеть.

— Согласен. В целом ты прав, но все же… в следующий раз, Всесильный, будь добр обсудить со мной, — я немного злился. Свойственная брату манера все решать за других сейчас сыграла не лучшую роль в нашей пьесе совместного будущего. Я отвык жить в обществе, отшельничество стало привычным, особенно когда стало сочетаться с воздержанием. Зачем куда-то ходить, если нет смысла? А вот ради НЕЕ…

Жизнь начинала играть новыми красками. Яркими радужными цветами окрашивались грани всего сущего, как радар, подсвечивая особо важные вещи. Внезапно важным стало отнюдь не то, что я мог подумать вначале. К примеру, собственное сексуальное удовлетворение уползло куда-то на задний план, уступив место спокойствию и радостному состоянию девушки. Видеть в ее глазах одобрение, а не испуг. И чтоб сама сделала шаг навстречу, не вымаливать внимание по крохам. Наблюдать, как она работает с сахаром, хлопочет на кухне, в любой одежде, в каком угодно настроении. Только бы рядом, вместе…

Думаю, брат ощущал тоже самое.

— Близнецы сказали, она хорошо освоилась. Но все еще про Землю вспоминает. Счетчик веры Дэйрэм передал, годный мальчуган, — я улыбнулся. — Если сразу закроем данный вопрос, будет легче. Что думаешь?

Брат довольно долго молчал.

— У меня сложилось такое впечатление об Алине, что она… не доверяет нам, и вообще мужчинам в целом. Не думаю, что мое заявление о встречах с матерью сильно повлияет на ситуацию. Но я готов рискнуть. На ее родительницу наложим запрет о разглашении любой информации о Парласе. Пусть Надсмотрщики проводят ее первыми, тогда встреча будет лишена рисков…

— Разумно. Завтра же, после тренировке и объявим, — мне нравилась перспектива наконец увидеть в ореховых глазах что-то большее, чем ненависть, злость и неприятие вкупе с навязанным влечением.

Брат продолжил:

— Знаешь, Анаил, мне не дает покоя одна мысль. Близнецы эти, Дэй и Ай, безумно смышленые. Надсмотрщики следят за ними, буквально за каждым шагом, но они умудряются избегать внимания, буквально растворяясь в воздухе, даже духовный след исчезает. И вот вчера пришло любопытное донесение. Мальчишки регулярно прыгают на Землю. Вопрос. Зачем? С одной стороны, я взволнован, ведь они нарушают правила. С другой, мне дико интересно. Вспоминаю себя в их возрасте. Я уже был способен на многое.

— С этим не поспоришь, — я тихо усмехнулся. Имелось у меня одно предположение, чем занимаются мальчики, но я предпочел пока оставить его при себе. — Давай сначала наладим свою личную жизнь, а потом займемся ребятней.

— Да, но отцам их я передам, чтоб следили. Мало ли. Попадут еще в неприятности… — ответил Розаил. Скоро его дыхание стало мерным и спокойным. Подходил к концу пятый день нашего добровольного заключения.

Розаил Шасс

Утром, едва я открыл глаза, довольно потянулся, смотря на потолок. Я его видел. Едва заметные щербинки в камне не могли спрятаться от вновь острого взгляда.

Давно не ощущал себя настолько живым и сильным, как сегодня, когда начал окончательно хорошо воспринимать реальность поврежденными глазными нервами. Даже однотонные серые стены «кельи» брата не могли испортить настроения. Более того, после приступа всегда наступал откат, беззаботное время, когда Мгла отступала, затаившись глубоко внутри, будто бы позабыв обо мне.