— Брат, ты снова! — сжал его плечо. — Ты же не сможешь ее увидеть теперь по меньшей мере неделю! — звонкий шлепок по твердой, как камень щеке. И резкий поворот головы Розаила. Черт! Никакого зрачка, сплошное белое зарево вместо глаз! Этот приступ даже сильнее предыдущих!

Розаил Шасс

Контроль… Слетел. Лопнул мыльным пузырем, подхваченным порывом сильного ветра, порожденного моей же силой. Парлас отзывался на мучения связанного с ним бога. Всесильный… так прозвали меня не просто так.

Я поспешно отвернулся от девчонки, ощущая, как стремительно трещат по швам стены, спасающие меня от окончательного безумия последние годы. Как закаменевшее тело рвется в бой, сжигая острым чувством неудовлетворения. Если она увидит сколь сильно мое желание, испугается еще сильнее, возненавидит окончательно…

Ожидания, что после мелкого ночного глотка необходимой крови, отпустит — не оправдались. Мне было мало.

Недостаточно нескольких жалких капель. Я хотел большего. Гораздо большего. Например, чтоб она, вместо того, чтоб сверлить мою спину недоуменным взглядом, шагнула ближе, положила крохотные прохладные ладошки на горячую кожу, слегка остудив ее, прильнула бы всеми изгибами, и стояла так долго. По меньшей мере несколько часов. Возможно, тогда… я бы смог надышаться ей, хоть чуть-чуть. Но этот сладкий аромат сводил с ума. Я задержал дыхание и поспешно скрылся на вершине башни, плотно закрыв дверь.

Лучше бы я вообще не выходил из кабинета и дальше занимался самым опасным занятием в мире: проигрыванием в голове того, что случилось ночью! Тогда, это все осталось бы просто в болезненных фантазиях. Другое дело дышать с ней одним воздухом. Видеть глаза, и страх, стремительно растущий по экспоненте в ее ореховых радужках нежного коричневого оттенка.

Вздохи малышки не собирались выветриваться из мозгов. Наоборот, мокрый, всклокоченный утенок, столь милый вначале и столь же сексуальный в конце, самозабвенно отдающийся нам под воздействием температуры, слегка сместившей грани дозволенного, поселился в черепной коробке плотно и основательно. Ее образ вытаскивал из меня остатки былой возможности к самоконтролю.

Зашел в свои покои, надеясь хотя бы взглянуть на утёнка утром, но девушки там уже не было. Зато моя постель, смятая и хранящая ее запах никуда не делась. Здесь я первые понял: приступа не избежать.

Они иногда случались и прежде, до встречи с избранницей. Особо кучные, густые тучи заволакивали небо Парласа, начиная гонять воздушные массы по поверхности, покорные мой безумной воле, подчиненные силе, необходимой куда-то выплеснуться. Боги недовольно сетовали на условия, но многие из них понимали мои чувства.

И я сознательно спустился вниз, чтоб взглянуть на малышку, и не менее осознанно вернулся в башню, чувствуя, как Белая Мгла стекает с пальцев молочными каплям. Концентрированная божественная сила. Дар, всегда готовые отнять способности и наградить ими, проклятие, неизменно связавшее меня с нашим миром, навалив на плечи огромную ответственность, которую я безропотно нес долгие столетия. Но не сейчас.

Мне стало противно от самого себя. Если бы… Если бы я был свободен как брат. Я бы давно уже сорвал с пухлых губ не один поцелуй, а может, осмелился и на большее. Ведь от моей страсти не станут взрываться спящие вулканы и замерзать поля. Робкий укус, немного силы очарования, свойственной всем синхам, и девушка сама бы распахнула объятия, покорная божественному существу. Нужно было уйти.

Изматывающий долг!

Я не мог позволить себе остаться и сильнее испугать утёнка. Мельком взглянул а растрепанные рыжие прядки, отметив, что после сна она выглядит слегка более настоящей. В новой одежде, созданной на Парласе, без ярких красок, ее кожа обрела милую прозрачность, подсветила голубые венки на обратной стороне запястья, усилила розовинку губ, и смущение, мазнувшее по щекам, когда она меня заметила… Этот образ нужно сохранить внутри. Ведь я еще не скоро смогу ее увидеть… Приступ становился сильнее. Энергия нуждалась в выходе, вполне определенном, но невозможном в силу обстоятельств.

Молоко загустело, становясь сливками. Вязкие капли формировались в лужи, и с пугающей скоростью застилали пол довольно аскетичного кабинета. Стол, высокие кипы бумаг, открытые ящики. Кто навел этот беспорядок?

Я взглянул на руки, испачканные кровью. Местами на коже виднелись деревянные занозы. Когда?… Ничего не помню. Кажется, я снова разломал подоконник, а после и сам стол. А что произошло дальше? Туман клубился в районе коленей. Мгла начала заползать обратно под кожу.

Лучше так, иначе она выплеснется на Парлас. Там уже наверняка началась буря, но такой концентрированной энергии боги низшего ранга просто не выдержат. Их сметет с лица нашей небольшой планеты, вместе с животными и растениями…

Этой мой крест.

Кровь в венах заменила чистая белая Мгла. Сосуды в глазах, капилляры на кончиках пальцев, каждый сантиметр кожи светился от молочного излучения. Она терзала изнутри. Я глубоко дышал, надеясь, что сила отступит, и не уничтожит своего носителя. Так было всегда.

Обычно.

Но мерные вдохи не помогли. Густая энергия все еще продуцировалась внутри, в надежде склонить меня к неправильным, жестоким действиям. В попытке заставить спуститься и…

Предпочитал очистить разум от мыслей. Они только сильнее подогревали голод.

Белесое содержимое не собиралось успокаиваться. Что ж… пусть так. Зато никто не пострадает…

— Идем, тюфяк, хватит разводить снег, — дверь в кабинет слетела с петель. — Покрасуемся перед девчонкой.

Я не смотрел на брата. Дурак! Он же темный, ему нельзя!..

Но торопливые шаги по полу, застланному напрочь белым туманом, говорили об обратном. Анаил пошел на встречу опасности как делал всегда.

— Брат, ты снова! — он до боли сжал мое плечо, однако я едва ли что-то чувствовал.

— Ты же не сможешь ее увидеть теперь по меньшей мере неделю!

А вот этот аргумент пробудил в душе заледеневшие чувства. Точно… глаза…

Мгла долго выводится из организма, радужки и зрачок останутся белыми по меньшей мере неделю, кроме того, я вообще ничего не вижу. Моргнул, повернулся в сторону, откуда прилетел удар.

— Кровь не помогла, — просипел сквозь сухие губы. — Стало только хуже.

Дорогие читатели, сейчас будет еще один кусь от лица Розаила(Всесильного). Как думаете, сможет ли он выбраться из своего Приступа? Каким образом?

— Не скрою, я ожидал подобного эффекта, — признался брат, делая очередной опасный шаг. Его жизнь не стоит моего безумия. — Но не думал, что тебя накроет столь стремительно и мощно. Мгла хочет Алину… Понимаю. Даже не представляешь себе насколько…

— Стой! — огрызнулся, слепо озираясь по сторонам. Острых слух услужливо подсказывал, что он не замедлился. Шуршание длинного балахона, осторожные легкие шаги по полу, дыхание, нервное, прерывистое… все эти звуки не думали стихать.

— Страдать, так вместе, братишка, — рассмеялся знакомый с детства голос совсем близко.

И я вспомнил, как Анаил стал одним из Надсмотрщиков. Позитивный повеса, предпочитающий бегать на земли простолюдов и подглядывать там за девчонками, нашел в себе силы подняться в Башню следом за мной. Он издали осторожно наблюдал за метаниями младшего, терзаемого белой мглой, того, кто реагировал на природу Парласа, и того, кто сам отчасти являлся Парласом.

Наши родители очень любили друг друга. Заурядные боги, тогда в полном расцвете сил, зачали близнецов, что всегда считалось у богов признаком особой страсти и идеально совпадения партнеров. По традиции мы вышли из утробы матери с разными полюсами, старшему досталась темная мгла, а мне светлая. Но это ничуть не делало ситуацию легче. Скорее наоборот, из-за сложностей в эмоциональном выражении, я быстро отдалился от семьи. Анаил присматривал за мной, опасаясь, что я натворю глупостей, если Мгла выйдет из-под контроля. Мы общались, перебрасываясь редкими фразами. Я постоянно отводил глаза в сторону, предпочитая созерцать небо, такое спокойное и безмятежное. Я почти смирился со своей участью одиночки.