Старик нахмурился. Он так дивно здесь сидел, а какие-то вельможи беспардонно требуют его возвращения в тленный мир.

«Твою матрёшку! Да иду я!»

Юнона тут же застыла, не донеся очередной тычок Кёну под ребра, и совершенно не опасаясь контратаки повернулась к старику:

«Ты уже уходишь?»

Флиц приложил раскрытую ладонь к груди, склонился в легком полупоклоне:

«О мисс, мне пора работать… Вельможи угрожают старейшиной, а мне проблемы не нужны.»

«Очень жаль.»

Флиц кивнул на уже едва не задыхающегося от этой дикой скачки парня:

«Ну как он тебе?»

Юнона, даже не оборачиваясь, пожала плечами:

«Я рада, что он хотя бы чрезмерное слюноотделение держит при себе.»

«Хорошо… Ладно, пойду я. И прошу, постарайся быть с ним… как-то полегче, что ли. Не заканчивай с ним так же быстро, как с остальными.»

«Он моя собственность, что хочу, то и делаю.» — возразила Юнона. Игриво помахала ладошкой: — «Пока, Флиц.»

Старик многозначительно посмотрел на плачевно выглядящего парня, улыбнулся девушке и быстрым шагом покинул тренировочную арену.

Как только за ним захлопнулись ворота, Юнона с кровожадной улыбкой медленно повернулась к парню, аки демон из ужасов, планируя продолжить своё любимое дело.

Сердце юноши пропустило удар. Ему ну совсем не нравилось то, что сейчас происходит. Где-то там сверху над ним кто-то серьёзно прикольнулся, не иначе. Он не может оставить всё так, пора выходить из ситуации, делать хоть какие-нибудь попытки, иначе она его в натуральную отбивную превратит!

Вариантов он видел не так много: сыграть на эмоциях; предложить что-то ценное, от чего его она непременно подобреет; просто извиниться за что-то.

Первый вариант отпадает. Попытка выбесить её может закончиться для него очень неприятной и быстрой смертью, потому что благородные господа не будут терпеть что-либо от рабов.

Второй вариант подразумевает, что он предложит ей что-то ценное. Всё, что он может ей предложить, помимо божественной способности по очистке ключей, это научить новым невероятным техникам движений. Однако тут есть одна загвоздка… Напрямую сказать об этом не выйдет, потому что не поверит. Да и не будет благородный человек учиться чему-то у раба, а если и будет, то надо для начала проявить себя десять раз. Пока что, судя по её личику, она не видит в его движении чего-то невероятного.

Наилучшим решением в сложившейся ситуации будет банальное извинение. Пусть почувствует, как он склоняется перед её волей. Дальше будет виднее.

Кён почтительно поклонился:

«Госпожа, Ваш слуга извиняется за своё глупое поведение.»

От его слов девушка замерла, остановив разгон, приподняла изящные бровки и ледяным, хоть и по-прежнему приятным мелодичным голосом произнесла:

«Мне нет дела до твоих извинений. Приказываю: отныне и навсегда ты никогда не скажешь ни единого слова. Твой грязный рот портит мои уши, жалкий раб.» — перерыв окончен, и она снова бежит на него с кулаками наизготовку. На лице сияла злобная ухмылка. При Флице она несколько сдерживала свою натуру, но теперь ничего ей не помешает заняться любимым делом.

Кён оторопел. Он всего лишь сказал одно предложение, тем более безобидное извинение, и ему сразу же отсекли возможность разговаривать! Он уже распланировал дальнейшие ответы на ближайшие десятки слов девушки, но всё просто было перечёркнуто.

Когда этот злобный зверек, лишь с виду милый, с не сходящей ухмылкой на лице перешёл в безостановочную атаку, Кён хмурился, размышляя над перспективами. Сейчас он имел только длинный язык и хорошие движения. Первое отрезали, а второе в глазу не видят.

Трижды промах, два удара в выставленный блок и…

*пум*

От удара ногой в живот Кён отлетел на метр.

Каждый раз, когда парню было больно и плохо, на душе Юноны пели соловьи. Этот наглый раб почти такой же, как и остальные. Да нет… Он бесит даже больше остальных. Другие хотя бы опускают глаза, кланяются, умоляют о пощаде, зная своё место, но этот другой… Он хорошо двигается, тело твёрдое, словно вырубленный из дерева манекен, не орёт от боли, но своим приходом в особняк он подписал себе кровавый приговор.

Девушка с демонической ухмылкой продолжила нападение, невзирая на побледневший и изнурённый вид раба.

Кён, судя по её всё возрастающей злобной улыбке при нанесении ударов, сделал неутешительный вывод, что Юнона — садистка!

Видимо, Флиц всё знал… Вот почему он отворачивал взгляд, вот почему так реагировал на его вопросы о ней… Всё ясно. Старый ублюдок продал его маленькой демонессе на убой. И, должно быть, совершенно не важно какое первое впечатление он на неё оказал… И не важно, что был зазнавшимся. Он сейчас всего лишь груша для безжалостной сучки-садистки.

*пум* *пэн* *пум*

Очередная серия стремительных и изящных попаданий заставила парня стонать от боли.

Кён банально не поспевал телом за её движениями, хотя в голове прокручивал всё многократно. По подбородку стекала тонкой струйкой кровь — край кулака здорово разбил губу.

Если бы не бонус к скорости передачи сигнала в мышцы, который он получил за счёт развития Синергией нервной системы, он был бы уже полумертвый.

Девушка приостановилась, как всегда неожиданно, будто отложила игрушку в сторону, вынула белый платочек и вытерла им остатки крови на кулачке, поморщив носик в отвращении. {Не хватало мне ещё запачкаться выделениями этого отребья… Надо будет тщательно помыться после.} На её лице не было ни следа жалости или сочувствия… Абсолютное спокойствие. Пугающее спокойствие и равнодушие к избиваемому.

У Кёна от её вида мороз пробежался по коже, всё её природное очарование в его глазах ушло на задний план заднего плана. {Она меня за человека не считает… Маньячка. Она убьёт меня и не моргнёт! Срочно нужно что-то придумать!}

Голова непривычно звенела пустотой — ни одной стоящей идеи. Сбежать? Закричать? Привести какие-то доводы в пользу его ценности? Совершенно ничего не сработает. Его будто заточили в клетку со зверем! Умение сопротивляться метке скорее всего погубит его. Он видел эту садистку практически насквозь — ей только дай повод. Чтобы выбраться из этой катастрофичной ситуации, нужно что-то куда более весомое. Он был бы рад изменить своё положение на любое другое, где у него будет хоть чуточку побольше шансов.

Всё, что пришло на ум — воспользоваться козырным козырем — очисткой ключей. Однако быть пожизненной дойной коровой не лучшая идея. Да и потом, стоит ему против приказа сказать о своей уникальности — ничего не сработает. Вы бы поверили вонючему пьяному бомжу, пробормотавшему спросонья, что он бог? В данном случае реакция будет схожей. К тому же никогда высшая леди не позволит какому-то рабу коснуться себя, Синергия без контакта не сможет войти в её тело.

Когда он посмотрел на злобную ухмылку дрянной девчушки, желание использовать козырной козырь исчезло бесследно.

Брезгливо отбросив испачканный платочек, Юнона вновь бросилась в атаку. На ровном белом лбу появилась испарина, тогда как парень обливался собственным потом вперемешку с кровью. Омерзительный мужлан. Да еще и крепкий какой попался — до сих пор держится, с ног не валится, даже находит силы блокировать почти все удары.

Кён же крайне боялся потерять равновесие. С каждой секундой становилось всё сложнее сопротивляться. Тело уже всё болело, некоторые части онемели, стали трудноуправляемыми. Он понимал, что, стоит ему упасть, и эта тварь бездушная запинает его до смерти. Обещание неизбежной гибели сквозило в каждом её ударе, в улыбке, во взгляде.

{Сука, откуда ты такая взялась на мою голову? Почему мне подсунули именно эту госпожу?! А у меня вообще был выбор?! Вашу ж мать!}

*пум*

Юнона, попав в бедро рабу, кивнула собственным мыслям: {Да, избивать эти отребья гораздо приятнее, чем манекены. Они не только умеют уворачиваться и мягче на ощупь, но ещё и как приятно видеть это выражение на грязной мордашке! От этого хочется бить и бить, не останавливаясь. Хочется, чтобы они рыдали о пощаде… Умоляли! Но… Хоть его глаза не поднимаются от пола, почему я не вижу в них этих сладостных ноток отчаяния? Где слёзы, где мольбы смилостивиться? Почему он не вопит от боли, а только изредка стонет? Этот раб раздражает всё сильнее.}