В роскошной резиденции, которую Генри Ланкастер построил на выкупы за французских пленников, король Франции обустроил свое хозяйство в изгнании. Папский сборщик в Англии "незаметно и осторожно" выделил ему 5.000 флоринов. Хотя за ним постоянно следили, к Иоанну II относились со всем внешним уважением и предоставляли ему большую личную свободу. Он охотился по своему усмотрению в лесах вокруг столицы. Он окружил себя собственными слугами, привезенными из Франции. У него был собственный штат секретарей и бухгалтеров. Ему было разрешено свободно отправлять гонцов через Ла-Манш[477].

Дипломаты собрались в Лондоне для того, что, как ожидалось, должно было стать заключительным актом мирного договора. 24 июня 1357 года кардиналы Талейран и Капоччи прибыли в Дувр. Они приехали с великолепным эскортом, состоящим из клерков, слуг, посыльных, охранников и 200 всадников. Талейрана поселили в роскошном лондонском особняке епископа Линкольна на углу Чансери-лейн и Холборн, а Капоччи — в соседнем особняке епископа Чичестерского. Им и их домочадцам было суждено провести в Англии более года, их регулярно снабжали долями из доходов английской церкви и продуктами, реквизированными в пяти графствах. За кардиналами последовали главные министры и советники французского короля. Жиль Айселин, которого Иоанн II назначил своим канцлером, сопровождал его в Англию. Его предшественник на посту канцлера, Пьер де ла Форе, недавно был возведен в кардиналы. Но он все еще находился рядом, играя двусмысленную роль князя церкви и доверенного лица короля. В это же время прибыл Гийом де Мелён, архиепископ Санса. Ничего не произошло. Кардиналы и король обменялись комплиментами и пирами. Много времени ушло на споры о повестке дня конференции, в которой не было ни слова о притязаниях Эдуарда III на корону Франции. Открытие конференции было отложено до конца августа. Из Франции было выписано большое количество юристов и политиков, включая членов парижского муниципалитета и агентов Филиппа Наваррского из Шербура. Король Англии тянул время, ожидая ухудшения ситуации во Франции[478].

Пока король Франции и его друзья и советники бездельничали в Савойском дворце, его союзники в Шотландии окончательно вышли из войны. Теперь от Франции помощи ждать было неоткуда. Шотландцы установили контакт с советниками Эдуарда III в течение нескольких недель после получения известий о битве при Пуатье. Но переговоры с деморализованными и разделенными фракциями в Шотландии оказались долгим делом. Хотя дипломаты достигли соглашения в Вестминстере к началу мая, условия были окончательно утверждены только 26 сентября 1357 года, когда в Эдинбурге собралась большая конференция, на которой присутствовало большинство ведущих светских и церковных магнатов Шотландии. Условия были мягкими по сравнению с тем, что Эдуард III мог потребовать за несколько лет до этого, когда он был более заинтересован в Шотландии и готов был вложить ресурсы в ее оккупацию. Шотландцы обязались выплатить выкуп в размере 100.000 марок в рассрочку в течение десяти лет — скромная сумма для бюджета короля Англии, но непосильное бремя для маленького и бедного королевства, страдающего от экономического спада, военных разрушений и острой нехватки монеты. В ожидании выкупа шотландский король должен был быть освобожден условно-досрочно в обмен на внушительный список заложников: трех ведущих светских магнатов страны, наследников Роберта Стюарта и девятнадцати других знатных шотландских дворян. Не было предпринято никаких попыток разрешить основные разногласия между двумя королевствами, и, возможно, в отсутствие короля это было бы нереально. Поэтому договор был не более чем соглашением о выкупе. Но шотландцы прекрасно понимали его последствия. Он означал бессрочное перемирие, пока Франция оставалась в состоянии войны, что было отходом от главной аксиомы шотландской внешней политики последних шести десятилетий. Шотландцы обязались не поднимать оружие против короля Англии до тех пор, пока не будет выплачена последняя часть выкупа. Давид II Брюс был доставлен в Бервик, чтобы поставить свою печать на соглашении. 7 октября 1357 года он был освобожден[479].

Все это имело последствия для обеих сторон в более крупной драме, разыгрывавшейся в Вестминстере между представителями Англии и Франции. Пленение французского короля не было тем неоспоримым аргументом, на который, возможно, рассчитывал Эдуард III. Ему потребовалось одиннадцать лет военных и дипломатических усилий, чтобы получить от пленения Давида II Брюса гораздо меньше, чем он надеялся. Чтобы добиться даже этого, ему пришлось вести переговоры с шотландцами, а не просто с их плененным королем. С каждым годом плена авторитет Давида II в Шотландии заметно снижался, как и авторитет Иоанна II во Франции. В конце концов, стало ясно, что шотландцы были готовы обойтись без своего короля, если альтернативой был неприемлемый мир и огромный выкуп. Всегда находились амбициозные политики, такие как Стюарты в Шотландии и король Наваррский во Франции, для которых отсутствие короля было возможностью, которой нужно было воспользоваться, а не несчастьем, которое нужно было оплакивать.

В Париже Дофин метался из одной крайности в другую, пытаясь вырваться из хватки соперничающих групп французских политиков. Генеральные Штаты Лангедойля вновь собрались 22 июля 1357 года, чтобы рассмотреть отчеты налоговых комиссаров, которых они назначили в марте[480]. Новому собранию оставалось лишь признать собственное бессилие. Налоговые постановления были проигнорированы дворянством и церковью, а также многими городами. Главным результатом обсуждения стало убеждение Дофина в том, что сотрудничество с органом, который был наполнен радикальными смутьянами и оказался неспособным решить его финансовые трудности, ничего не даст. Через несколько дней после разгона делегатов Дофин вернулся к конфронтации предыдущей осени. В конце июля он покинул Париж и поселился в аббатстве Нотр-Дам в Мобюиссоне под Понтуазом. Здесь он обошелся без Совета, который был навязан ему Генеральными Штатами. Он назначил своего собственного канцлера и изгнал Роберта Ле Кока в его епархию. Карл не осмелился восстановить в должности двадцать два офицера, которые были уволены Генеральными Штатами. Но он восстановил многих низших офицеров, уволенных во время весенней чистки, и приостановил работу комиссий реформаторов, которые занимались расследованием провинностей других. В середине августа 1357 года Этьен Марсель и его приспешники Шарль Туссак и Жан де Лиль были вызваны в Мобюиссон, где им сообщили, что Дофин хочет отказаться от опекунов, которых ему навязали парижане и их союзники и велит им впредь не совать нос в дела управления королевством[481].

Это короткое состояние неповиновения длилось менее двух месяцев. Ведь если Генеральные Штаты не могли собрать деньги с налогоплательщиков, то, как стало ясно, и Дофин не мог сделать это самостоятельно. В конце августа Дофин посетил Руан, чтобы обратиться за деньгами к представителям церкви и знати Нормандии. Они были готовы ввести в своих владениях подымный налог, который оказалось невозможно собрать. К ряду городов также обращались за пожертвованиями, но, судя по всему, они категорически отказались. В Мобюиссоне советники Дофина попробовали применить другие методы: девальвацию, сдачу доходов от королевских доменов в аренду для получения наличных денег и создание новых должностей, почти наверняка для продажи. В начале октября 1357 года Дофин отказался от неравной борьбы и снова капитулировал перед парижанами[482].

Он заключил сделку с Этьеном Марселем и его парижскими союзниками. Те согласились не возобновлять гонения на офицеров Дофина и заявили, что перестанут требовать освобождения короля Наварры из тюрьмы. Дофин, со своей стороны, согласился созвать некое собрание, даже если это будет не Генеральные Штаты. Это был неловкий компромисс и унизительный провал. Дофин созвал представителей семидесяти избранных городов Лангедойля. Цель, по-видимому, заключалась в том, чтобы создать собрание, в котором радикальные союзники Парижа были бы разбавлены другими представителями регионов, традиционно лояльных короне. Но когда делегаты от городов в конце концов появились в Париже, примерно в середине месяца, они отказались соглашаться на что-либо без созыва полного состава Генеральных Штатов. Дофин был обескуражен. 15 октября 1357 года он неохотно созвал новые Генеральные Штаты. Репутация Этьена Марселя теперь намного превосходила репутацию Дофина. Он подчеркнул свой вновь обретенный авторитет, присоединив к официальному созыву депутатов свои собственные письменные призывы. 7 ноября 1357 года, спустя всего три недели после их отправки, те делегаты, которые смогли вовремя добраться до столицы, вновь собрались, чтобы стать свидетелями официального открытия заседаний Генеральных Штатов. Вступительное слово должно было быть мрачной орацией. Мы не знаем, что он сказал Этьен Марсель. И это очень быстро стало неважным. 9 ноября 1357 года, на третий день работы Генеральных Штатов, пришло известие о том, что Карл Наваррский бежал из своей тюрьмы[483].