Через несколько дней после убийства коннетабля Карл Наваррский установил контакт с англичанами. Свои первые письма он адресовал Генри Ланкастеру, с которым познакомился в Париже в предыдущем году. В письме от 10 января 1354 года Карл с леденящей душу откровенностью рассказал об убийстве своего соперника и о причинах, побудивших его отдать такой приказ. Он объяснил, какой серьезной опасности он теперь подвергается со стороны союзников и вассалов коннетабля и мести со стороны короля Франции. В такой ситуации, сказал он, он учится узнавать своих истинных друзей, "и особенно вас, в котором я больше всего уверен". Он приложил письмо Эдуарду III и принцу Уэльскому, которые просил герцога переслать им, если тот сочтет нужным. Карл хотел, чтобы английский король срочно прислал латников и лучников в Кале и Гин, где они были бы готовы прийти ему на помощь, когда он даст команду. В противном случае он хотел, чтобы в его распоряжение были предоставлены войска из гарнизонов Бретани. Неделю спустя, 18 января 1354 года, Карл повторил свой призыв с новой силой. Он сообщил герцогу о миссии графа Вандомского и заявил, что получает новости от расположенных к нему и сочувствующих людей в Париже. Вероятно, это была ссылка на Роберта де Лорриса, камергера-заговорщика короля, который почти всем был обязан благосклонности Иоанна II, но в условиях шаткого мира находил удобным поддерживать отношения и со своими врагами. Из этого источника Карл узнал, что король планирует военную кампанию с целью захвата его самого и его владений и не сомневался в исходе. По его словам, каждый нормандский дворянин будет биться и умрет рядом с ним[210].
Несмотря на их настойчивый тон и приторные заверения в дружбе, это были хитрые письма. Если бы Карл Наваррский действительно хотел, чтобы англичане послали войска в Нормандию, он обратился бы к ним раньше, и попросил бы отправить их сразу, а не держать наготове на границах Кале и Бретани. Его истинной целью было усилить давление на своего тестя, чтобы добиться более выгодного соглашения. Эта основная двусмысленность в позиции короля Наварры сохранялась на протяжении всей долгой и неоднозначной истории его отношений с англичанами. Карл был принцем Франции. Его претензии на земли и достоинство выдвигались настойчиво, а иногда и с нажимом. Но они были предъявлены в ходе семейной ссоры, которая при всей своей остроте оставалась семейной ссорой. В конечном счете, уничтожение династии Валуа или расчленение Франции в пользу Англии никогда не было в его интересах, и только в краткие моменты сильного разочарования он мог всерьез задумываться о подобном. Кроме того, Карл никогда не забывал, что если у короля Англии есть веские претензии на корону Франции, то у него самого они еще лучше. Его брат Филипп научился сражаться вместе с англичанами и служить их интересам так, как будто они были его собственными. Но Филипп был более грубым и менее проницательным политиком. Для самого Карла англичане были тактическими союзниками, которых можно было использовать в трудную минуту, но никогда не служить им.
Многое из этого можно было бы прочитать между строк писем Карла к Генри Ланкастеру. Но Генри принял их за чистую монету. Он увидел в короле Наварры то, что Эдуард III когда-то видел в Роберте д'Артуа, Жане де Монфоре и городских олигархиях Фландрии. Посланники Карла нашли герцога Ланкастера в Брабанте, где он занимался мучительным разрешением семейной ссоры между правящими семьями Эно и Голландии. Генри, несомненно, увидел неплохие возможности для англичан в новых бедах Франции, но он мало что мог сделать, причем быстро. Его план, когда неотложные дела будут улажены, состоял в том, чтобы отправиться ко двору графа Савойи и создать проблемы для Франции на ее восточной границе. С ним в Нидерландах была лишь небольшая дипломатическая свита и горстка его личных войск. Кроме того, его полномочия от английского правительства были весьма ограничены. Перемирие все еще оставалось в силе, и Ланкастер лично поклялся соблюдать его. Поэтому он переслал письма короля Наварры в Англию. Затем он послал одного из своих слуг, Уолтера Бинтри, в Эврё, чтобы тот объяснил королю Наварры его трудности и заверил его, что, несмотря на неспешный ход событий, его просьба была воспринята всерьез. Бинтри должен был сообщить Карлу, что герцог будет в Брюгге 7 или 8 февраля 1354 года. Было необходимо, чтобы он послал туда человека, наделенного всеми полномочиями для ведения переговоров от его имени. Когда герцог Ланкастер получил второй призыв Карла о помощи, через несколько дней после отъезда Бинтри, он удвоил свои усилия, чтобы добиться быстрого решения из Вестминстера. Ему необходимо вернуться в Англию, писал он Карлу 26 января 1354 года, что он сделает, как только сможет обсудить ситуацию с агентами Карла в Брюгге. Это не должно было вызвать задержку. Он мог вернуться в Кале за меньшее время, чем потребовалось бы для отправки туда войск. Тем временем Карл ни в коем случае не должен доверять "честным словам", которые, несомненно, будут предложены его врагами, чтобы разоружить его[211].
В Англии Эдуард III быстро подготовил документы, расширяющие полномочия герцога Ланкастера, чтобы позволить ему заключить союз с королем Наварры. Майкл Нортбург, хранитель личной печати Эдуарда III, подготовил проект, который указывал на то, какого рода договор имели в виду советники короля. Этот документ, в котором участники переговоров назывались кодовыми именами, показал, какие иллюзии были порождены в Вестминстере перспективой новой гражданской войны во Франции. Предлагалось не что иное, как раздел королевства между Эдуардом III и Карлом Наваррским. Эдуард III обещал организовать морское вторжение в Нормандию. Там он объединит силы с королем Наварры, пойдет на Париж и коронует себя королем Франции в Реймсе. Что касается Карла, то он должен был получить в награду всю Нормандию, Бри и Шампань, а на юге практически весь Лангедок вместе с единовременной выплатой из французской казны в размере 100.000 экю[212].
В начале февраля 1354 года две группы эмиссаров из Эврё разными путями направились во Фландрию. Как только они достигли Брюгге, главы делегации, Тома де Лади, канцлер Наварры, и нормандский рыцарь Фрике де Фрикам, были представлены к герцогу Ланкастеру в его резиденции в порту Дамм. Более двух лет спустя, когда Фрике был допрошен в Шатле, он описал последовавшую за этим сцену. Генри Ланкастер угостил их великолепным обедом и рассказав им о своих планах отправиться в Савойю указал на савойского рыцаря в своей свите, который должен был сопровождать его. Он говорил о том, как сильно Иоанн II любил Карла де ла Серда, как ужасна будет его месть и как сильно Карл нуждается в помощи Англии. Он сказал Фрике де Фрикаму, что сделает его "таким же хорошим англичанином, каким он раньше был французом". Возможно, Фрике ответил (как он утверждал на допросе), что он "никогда не сможет служить королю Англии". Но мало сомнений в том, что послы Карла приехали получать обещания, а не давать их. Они призывали Ланкастера продолжать подготовку, но отказывались брать на себя какие-либо официальные обязательства. Герцог призвал их вернуться вместе с ним в Англию, чтобы разработать совместные планы с министрами Эдуарда III. Он отозвал Тома де Лади в сторону и поговорил с ним наедине у оконного проема, но он не смог убедить его приехать в Англию. В конце встречи Ланкастер передал обоим послам документ, в котором давал личное обязательство сражаться за Карла против всех, кроме самого Эдуарда III и принца Уэльского. Герцог не мог поручиться за своего господина, объяснил он, но он был уверен, что Эдуард III будет готов прислать 200 латников и 500 лучников, если они понадобятся. Эмиссары выслушали герцога и удалились[213].
