В конце ноября 1363 года в Амьене собрались Генеральные Штаты Лангедойля. Когда заседание закончилось, король, к удивлению присутствующих, объявил, что намерен вернуться в Англию. Причины такого решения не были названы, что породило множество домыслов. Некоторые говорили, что он намеревается отдать себя в качестве заложника вместо своего бесчестно сбежавшего сына. Другие утверждали, что он хотел заинтересовать Эдуарда III в совместном крестовом походе в Святую землю. Третьи считали, что он хотел хорошо провести время при дворе Эдуарда III. Истина была гораздо проще. Иоанн II надеялся, что, лично общаясь с английским королем, он добьется успеха там, где его послы потерпели неудачу, и добьется отсрочки выплаты выкупа и освобождения королевских принцев. Ближайшие советники убеждали его подумать еще раз, но он был непреклонен. Итак, 3 января 1364 года король отплыл из Булони с эскортом из 200 всадников. Через несколько дней он был помещен в свою старую тюрьму, Савойский дворец в Лондоне. Вскоре после его прибытия казначеи ответственные за сбор выкупа доставили еще 107.000 экю, по крайней мере, часть из которых была взята у ростовщиков на короткие сроки и под большие проценты. Это было все, что они смогли найти для выплаты постоянно растущей задолженности по выкупу. В результате общая сумма выплат на текущий момент составила около половины суммы, обещанной в Бретиньи.
Эдуард III назначил комитет своего Совета для ведения переговоров с французским королем. Согласно одному источнику, был достигнут определенный прогресс. Другой источник предполагает, что соглашение действительно было достигнуто. Великолепный жест Иоанна II почти сработал. Но в начале марта 1364 года, не успев ничего подписать, Иоанн II заболел, и переговоры пришлось приостановить. Состояние его здоровья уже давно вызывало беспокойство среди его приближенных. Зима была лютой и холодной, а в Лондоне все еще свирепствовала чума. Эдуард III несколько раз навещал его и предоставил все удобства и медицинскую помощь, какие только мог. Но в ночь на 8 апреля 1364 года король Франции скончался[833].
Английский король великолепно развлекал Иоанна II, пока тот был жив, и устроил для него самые пышные похороны теперь, когда он умер. Тело покоилось в соборе Святого Павла. Заупокойная месса была отслужена перед огромной толпой, в которую входили король и королева, их дети и весь двор, одетый в траур. Ночью тело несли по Старой кентской дороге в Дартфорд при свете 4.000 факелов. 22 апреля 1364 года кортеж достиг Дувра, где тело было погружено на корабль и отправлено обратно во Францию[834]. Сожаление Эдуарда III по поводу смерти его соперника было, безусловно, искренним. Иоанн II был щедрым и привлекательным человеком. Но Эдуард III, возможно, сожалел о короле-политике больше, чем о короле-человеке. Ведь Иоанн II был также некомпетентным полководцем и плохим дипломатом. Находясь в плену он пошел на большие уступки и, если бы остался жив, мог бы сделать их еще больше. Неудачные переговоры в Лондоне в январе и феврале 1364 года были последним случаем, когда можно было заключить прочный мир на приемлемых для английского короля условиях. Преемник Иоанна II был совсем другим и менее уступчивым противником.
Эдуарду III предстояло прожить еще тринадцать лет, но он уже не был тем человеком, которым был раньше. Ему было пятьдесят два года, и он был стариком по меркам окружающих. Он всегда был импульсивным правителем, принимал необдуманные решения и упрямо поддерживал их. Но он также прислушивался к советам и полагался на надежных друзей, которые сдерживали его. Сейчас их оставалось немного. Почти все соратники его триумфальных лет были мертвы. Среди них были все шесть графов, созданных в первый год войны, которые служили его главными командирами в 1340-х и 1350-х годах. Из великих полководцев его собственного поколения в живых остался только Уолтер Мэнни, безрассудный, но очень почитаемый человек. Герцог Ланкастер, безусловно, самый мудрый и влиятельный советник короля, а также самый искусный дипломат и полководец, бывший идеальным партнером Эдуарда III в его авантюрах: рассудительный, осторожный, реалистичный, всегда готовый взглянуть на интересы Англии с точки зрения долгосрочной перспективы, умер в 1361 году. Уильям Эдингтон, чье управление финансами правительства было главным фактором недавних успехов Эдуарда III, ушел в отставку два года спустя, в 1363 году. У этих людей не было преемников, и их исчезновение оставило большой пробел в формировании английской политики. Восходящими звездами при дворе стали второй сын короля, Джон Гонт, и его зять, Джон Гастингс, граф Пембрук, ни один из которых не обладал способностями великого герцога Ланкастера и даже не имел большого опыта в государственных делах. Внутри администрации власть все больше переходила в цепкие руки бывшего личного секретаря Эдуарда III Уильяма Уикхема, который в 1363 году стал хранителем личной печати короля. Уикхем был амбициозным церковным политиком в духе Джона Стратфорда, и вскоре стал главенствующей фигурой в английской политике. Но хотя никто не сомневался в его уме и энергии, он был также беспринципен и корыстен, лишен рассудительности и практически не интересовался иностранными делами.
Трудно проникнуть в мысли Эдуарда III в любой период его жизни, и особенно трудно сделать это в 1360-е годы. Одной из причин его все более неустойчивых суждений, несомненно, была его одержимость деньгами. К 1364 году Англия сбросила с себя многие из основных финансовых тягот военных лет. Расходы на содержание гарнизона в Кале сократились примерно до одной пятой от уровня военного времени. Защита Гаскони была возложена на принца Уэльского, а Бретани — на Жана де Монфора, каждый из которых должен был вести свои дела за свой счет. Но бремя военных расходов Эдуарда III продолжало лежать тяжелым грузом на его счетах. Стоимость кампании 1359–60 годов, которая финансировалась в значительной степени за счет будущих таможенных поступлений, оплачивалась в течение всего следующего десятилетия. И новые тяготы сменяли старые. В начале 1360-х годов Эдуард III предпринял длительную и дорогостоящую попытку умиротворить свои давно заброшенные владения в Ирландии. Ему пришлось покрыть большую часть тяжелых первоначальных расходов на экспедицию принца в Гасконь, а также расходы на обустройство дворов для других своих сыновей, все из которых уже достигли совершеннолетия. Более того, с наступлением мира Эдуард III начал тратить больше средств на показуху. Он возвел грандиозные и непомерно дорогие здания в Виндзоре и закатывал там грандиозные празднества. Он вкладывал огромные средства в земли, драгоценности и покупку военнопленных.
Хотя ситуация с доходами была нездоровой. В мирное время не могло быть и речи о парламентских субсидиях. В 1362 году была возобновлена таможенная пошлина, но в два раза меньше прежней. Это, в сочетании с перебоями в работе таможенной администрации после перевода основных потоков торговли в Кале в 1363 году и спадом экспорта английской шерсти в 1360-х годах, привело к снижению доходов до 40.000 фунтов стерлингов в год, что составляло около трети от лучших показателей предыдущего десятилетия[835]. Эти трудности означали, что сбор просроченных выкупов, как правило, отодвигал на второй план другие вопросы, имевшие более важное долгосрочное значение. Когда Джон Барнет, епископ Вустерский, стал казначеем в феврале 1363 года, он подготовил ряд бюджетных и финансовых отчетов. Они были непостоянными и непоследовательными, но их общей чертой было то, что они сообщали о больших структурных дефицитах. В январе 1365 года канцлер объяснил группе влиятельных пэров, что обычные доходы правительства покрывают едва ли половину его расходов. Справедливо будет сказать, что эти отчеты были подготовлены в особенно трудный период финансовой истории правительства и не были полностью откровенными в отношении ресурсов Эдуарда III. Но даже с учетом этого они демонстрируют, насколько Эдуард III стал зависеть от поступлений средств от выкупов, в основном от короля Франции, а также от короля Шотландии, герцогства Бургундии, Карла Блуа и большого числа пленных, захваченных в битве при Пуатье, которых Эдуард III выкупил у их пленителей[836].
