Очень похожие условия сложились на западе королевства в результате продолжающейся гражданской войны в Бретани. Когда в конце сентября 1362 года истек срок последнего из длинной череды перемирий, Карл Блуа начал стремительное наступление на север Бретонского полуострова при содействии французского капитана Понторсона Бертрана дю Геклена. Весной 1363 года эта кампания достигла своего апогея в длительной осаде крепости Бешерель. Бешерель был местом большой стратегической важности. Он блокировала дорогу из Динана в Ренн и контролировала большую часть северо-востока Бретани, фактически разделяя территорию Карла Блуа на две части. Чтобы противостоять этой угрозе, Жан де Монфор обратился к английским компаниям, базировавшимся в герцогстве. Большой отряд для помощи Бешерелю (около 2.400 человек) был набран в основном из их рядов. Результатом стало временное перемирие, заключенное между двумя претендентами в июле, когда соперничающие армии столкнулись друг с другом на дороге в Динан[815]. Но последствия для остальной западной Франции продолжались еще долго. По всей границе с Бретанью и соседним регионам Нормандии и Мэна шла активная борьба, поскольку солдаты, получившие жалование в Бешереле, переформировались под руководством новых капитанов и искали работу. В начале 1363 года офицеры короля доложили ему: "Окрестности Кана разрушены", "каждый день и ночь гарнизон Оне проникает в предместья Кана, а страна вокруг настолько разрушена и опустошена, что никто не выходит за пределы крепостных стен". С наступлением прохладного лета французские власти взялись за решение этой проблемы. Бертран дю Геклен объединил усилия с Филиппом Наваррским (лейтенантом короля Наварры в этом регионе) и попытался искоренить наиболее важные гарнизоны рутьеров. Главные занятые ими места вокруг Байе и Кана были захвачены. Некоторые из них были разрушены. Но близость бретонской границы сделала даже эти достижения временными, и новые места были заняты рутьерами сразу же после окончания кампании. К несчастью для французов, они потеряли одного из своих самых полезных союзников в конце августа 1363 года, когда Филипп Наваррский умер от простуды, подхваченной на последних этапах кампании. Он строго поддерживал мир, который поклялся сохранить, и имел хоть какой-то контроль над наваррскими войсками в регионе. Его преемники не имели ни возможности, ни, в большинстве случаев, желания сделать тоже[816].

В течение нескольких недель насилие распространилось на восток, в Иль-де-Франс. В конце лета 1363 года два авантюриста, Джон Джуэл и Уолтер Страэль, сформировали новую компанию для вторжения в долину Сены. Джуэл был англичанином, который уже несколько лет активно орудовал в Нормандии. По одним сведениям, он действовал по поручению короля Англии, но достоверных доказательств этому нет, и это в общем-то маловероятно. Что касается Страэля, то он был профессиональным наемником из Брабанта, которого ранее нанимал Эдуард III, вероятно, для гарнизона Кале. В сентябре эти два человека захватили форт Овилье на границе Нормандии и Пикардии. Затем, двигаясь на юг, они пересекли Сену и вторглись в Шартрэ. Вскоре после этого, в октябре 1363 года, они захватили знаменитый старый замок Рольбуаз, возвышавшийся над излучиной реки Сены ниже Манта. Отсюда их компания смогла блокировать движение по Сене и навести ужас на большую часть французского Вексена[817]. Через несколько дней после падения Рольбуаза другая группа захватила форт Мюр у Корбея, тем самым перекрыв Сену и с другой стороны Парижа. Рутьеры вошли в ворота замка, замаскировавшись под погонщиков скота, и заблокировали разводной мост на время, достаточное для того, чтобы их товарищи смогли выскочить из своих укрытий и броситься в ворота: старый трюк, который некоторые привратники так и не смогли научиться распознавать. Известно, что захватчики Мюра пришли из гарнизонов Мэна и Нижней Нормандии. Вероятно, ими руководили англичане. Почти в тот же время смешанная группа из гасконцев и бретонцев ночью захватила Ла-Шарите-сюр-Луар и основала там большой постоянный гарнизон. Вскоре к ним присоединились вольные разбойники всех национальностей. Ла-Шарите был значительным городом, обнесенным стеной и послужил рутьерам надежной базой для набегов на Берри, Орлеанне и Ниверне. Здесь также находился большой каменный мост через Луару, который обеспечивал компаниям безопасную переправу через реку. Эти три гарнизона, появившиеся почти одновременно в стратегически важных точках речной сети северной Франции, представляли собой серьезную угрозу безопасности правительству, тем более опасную, что они находились с разных сторон от столицы[818]. Зима 1363–64 гг. была одной из самых холодных за всю историю человечества. Сена замерзла, и рутьеры смогли свободно переправляться на лошадях через реку, чтобы грабить пригороды Парижа с разных сторон. К Рождеству одна французская армия осаждала Рольбуаз, а другая расположилась лагерем у Мюра. Ресурсы правительства, и без того небольшие, были полностью направлены на защиту столицы[819].

В Бургундии младший сын короля Филипп Туреньский собирал отряды, с которыми осаждал один небольшой замок за другим. Как и другие до и после него, он оказался вынужден набирать войска из рутьеров, чтобы противостоять другим рутьерам. Арно де Таллебар, который большую часть последних двух лет грабил Маконне, поступил на службу к Филиппу Туреньскому осенью 1363 года. Пуатевинский рутьер Гийо дю Пин был нанят для набора отряда для обороны Бургундии, который он вместо этого использовал в кампании грабежа для себя лично. Арно де Серволь нанимал одних бретонцев для войны против других бретонцев в герцогстве. Также и гасконцы нанимались для борьбы с другими гасконцами. Среди них были Жан д'Арманьяк, сын бывшего лейтенанта Лангедока, и Аманье де Помье, один из соратников принца Уэльского в Пуатье. Эта политика обернулась катастрофой. Немногие наемники были готовы сражаться против своих друзей и родственников. А об их недисциплинированности ходили легенды. Они разоряли все места, через которые проходили, сжигая деревни и уничтожали посевы в поисках еды, добычи и денег. Они вставали у ворот городов, которые им полагалось охранять, выставляя заставы, как будто они их завоевали, и требовали patis и плату за безопасный проход, как и враг, которого они должны были сдерживать. Большинство из них заканчивали тем, что ссорились с нанимателем из-за долгов по жалованью и грабили его владения, пока их претензии не были удовлетворены. Многие из них обосновались в Бургундии на постоянной основе, объединившись со своими товарищами и заполнив дороги беспорядочными толпами вооруженных людей[820].

В то время как большая часть северной и центральной Франции погрузилась в хаос, мир, царивший в новом герцогстве Аквитания, откуда пришли самые страшные разбойники, представлял собой все более болезненный контраст. 19 июля 1362 года Аквитания была уступлена Эдуардом III принцу Уэльскому вместе со всеми полномочиями короны. Почти год спустя принц прибыл в Бордо с большим флотом и великолепной свитой, чтобы принять присягу от своих новых подданных, включая многих, чьи родственники вели открытую войну в остальной Франции. "Со времен рождения Христа никогда не сохранялось такого прекрасного состояния, как это…, — писал герольд сэра Джона Чандоса, — здесь пребывали благородство, радость, щедрость, любезность и честь"[821].