В аббатстве Сен-Бертен в Сент-Омере была создана специальная казна, куда должны были отсылаться все поступления. Но когда Дофин прибыл в Сент-Омер в середине июня 1360 года, сундуки были еще почти пусты[745]. К октябрю 1360 года, когда потребовались деньги, их было собрано только две трети. И даже эта сумма была собрана с огромным трудом. Сохранившиеся документы (далеко не полные) свидетельствуют о том, что около 300.000 экю поступило из Парижа и северных провинций. Остальные средства были получены в свое время от весьма необычной продажи одиннадцатилетней дочери Иоанна II Изабеллы герцогу Милана. Галеаццо Висконти, богатый и амбициозный диктатор Милана и главный гибеллин Северной Италии, стремился устроить ослепительный брак для своего восьмилетнего наследника. Правда, Галеаццо был парвеню и врагом папства, с которым французские короли традиционно поддерживали хорошие отношения, но миланец был готов заплатить высокую цену наличными. Агенты Дофина были отправлены в Милан в течение недели после заключения договора в Бретиньи. Они быстро заключили брачный договор, по которому французы не получали почти ничего, кроме денег. Соглашение было достигнуто к июлю. К августу юная принцесса уже была на пути в Италию. В обмен на Изабеллу и чрезвычайно скромное приданое послы Иоанна II получили от Висконти сумму в 600.000 экю, равную всей первой части выкупа. Из этой суммы 100.000 экю попали в аббатство Сен-Бертен вскоре после подписания соглашения в июле. Хронист-гвельф Маттео Виллани был глубоко потрясен. Здесь, по его словам, произошло окончательное унижение Франции от рук "мелкого королишки Англии"[746].
В течение шести недель после прибытия Иоанна II в Кале ничего не происходило, отчасти потому, что ни заложники, ни 600.000 экю не были готовы, отчасти потому, что Папа хотел, чтобы его легаты, присутствовали при заключительном акте ратификации договора. А они прибыли только в конце августа. Что касается Эдуарда III, то он оставил принца Уэльского улаживать с Иоанном II вопросы, которые остались нерешенными в Бретиньи. В начале сентября 1360 года он перевез свой двор на остров Шеппи у берегов графства Кент, где его ждала флотилия кораблей, чтобы быстро переправить его через Ла-Манш, как только из Кале поступит сигнал, что все готово. Очевидно, он рассматривал оставшиеся переговоры как простую формальность[747].
На деле они оказались неожиданно сложными. Главный вопрос касался точного графика взаимного отказа королей Англии и Франции от претензий. Эдуард III с патологической подозрительностью относился к французам. Он боялся, что Иоанн II может не выполнить условия договора после того, как вернет себе свободу, а Эдуард III откажется от претензий на французский трон. Поэтому он не спешил отказываться от своих претензий до тех пор, пока уступленные территории не будут фактически отданы. Французы, со своей стороны, настаивали на том, что если отказ Эдуарда III от своих притязаний будет отложен, то и их собственный отказ от суверенитета в уступленных провинциях также придется отложить, поскольку условия, согласованные в Бретиньи, требовали, чтобы отказы были сделаны одновременно. Кроме того, их беспокоила деятельность английских, гасконских и наваррских компаний. До сих пор предполагалось, что компании сложат оружие, когда закончится война между королями. Но это предположение начинало казаться довольно нереальным. Эдуарду III пришлось ждать в Шеппи больше месяца, пока дипломаты тщетно спорили об этих вопросах. В итоге проблему пришлось решать королям лично.
Король Англии прибыл в Кале 9 октября 1360 года. В течение следующих нескольких дней в Кале собрались главные участники войны. Граф Фландрии прибыл 12 октября, с пышным свитой войдя в большой зал замка в разгар банкета, устроенного Иоанном II для французских пленников. Дофин прибыл на следующий день. За ними последовал епископ Авраншский, канцлер Наварры. Карл Блуа явился, чтобы выступить в защиту своих претензий на Бретань. Также прибыли семь представителей Жана де Монфора. Затем был заключен тщательно продуманный ряд второстепенных соглашений, которые разрешили все основные нерешенные вопросы[748].
Особенно сложным было решение проблемы отречения от претензий на трон. Эдуард III обещал добиться сдачи всех крепостей, занятых его подданными в провинциях, которые должны были остаться в составе французского королевства. Был составлен неполный список из более чем восьмидесяти захваченных мест, за гарнизоны которых Эдуард III был готов взять на себя ответственность. Их уход должен был быть завершен к началу февраля 1361 года. Иоанну II было позволено на короткое время сохранить некоторые из меньших территорий, которые он обещал уступить, в качестве гарантии выполнения этого амбициозного предприятия. Графство Понтье, которое было незначительной территорией, но имело символическое значение для королей Англии, должно было быть удержано французами как залог обеспечения освобождения от вражеских гарнизонов в провинциях на севере и востоке от Парижа и на средней Луаре. Графство Монфор-л'Амори (которое по договору должно было перейти к ставленнику Эдуарда III Жану де Монфору) должно было быть удержано до освобождения провинций к юго-западу от столицы. Сентонж должен был удерживаться до освобождения от английских гарнизонов в Нормандии, а Ангумуа — до освобождения Турени и верховьев Луары. Эти уступки стоили Эдуарду III очень мало, так как, несмотря ни на что, эти территории должны были быть переданы ему к началу марта 1361 года, в противном случае большое количество видных представителей местной знати из каждой из провинции должны были быть отправлены в Кале в качестве заложников как гарантия их последующей передачи.
Остальные уступленные территории рассматривались в отдельном документе, содержащем соглашение, которое предусматривало, что передача оставшихся территорий, согласованных в Бретиньи, должны быть завершены к 24 июня 1361 года. Как только это будет сделано, оба короля отправят своих представителей для обмена отречениями в монастырь августинцев в Брюгге 15 августа 1361 года, а если это не произойдет, то не позднее 30 ноября 1361 года. Тем временем Иоанн II продолжал бы пользоваться номинальным суверенитетом в уступленных провинциях, но обязался не осуществлять его. Эдуард III, со своей стороны, теоретически сохранял свои притязания на трон Франции до тех пор, пока формально не отречется от них, но обязывался не заявлять о них публично. Вопрос суверенитета был урегулирован этим дополнительным соглашением, а в основной договор были внесены поправки, исключающие все упоминания о взаимном отказе от претензий. Было заключено отдельное соглашение об освобождении заложников, которое должно было происходить поэтапно по мере выполнения договора. Сыновья Иоанна II, графы Анжуйский и Пуатье, его брат герцог Орлеанский и два других королевских принца должны были быть освобождены, как только будет выплачена вторая часть выкупа, переданы основные территории на юго-западе и в Брюгге будут должным образом оформлены отречения. Пятая часть оставшихся заложников должна была быть освобождена, как только будут переданы остальные уступленные территории, и еще пятая часть — каждый год по мере выплаты выкупа. Эдуарду III суждено было заплатить высокую цену за свою осторожность и за сложности, которые были внесены в то, что когда-то было достаточно простым соглашением. Ведь в итоге отречения так и не были сделаны, что дало французам предлог, под которым спустя годы они полностью расторгли договор[749].
Даже теперь испытания Иоанна II не были закончены. Жители города Ла-Рошель, который был одним из стратегических мест, подлежащих немедленной передаче, не проявили готовности к сотрудничеству. Как и многие другие общины, которым угрожала передача королю Англии, они были обеспокоены не столько территориальной целостностью Франции, сколько многочисленными привилегиями, которые они получали на протяжении многих лет от сменявших друг друга королей Франции и которые не обязательно будут соблюдаться другим государем. Иоанну II пришлось послать в город маршала Арнуля д'Одрегема, чтобы вразумить их. Затем возникла проблема Карла Наваррского, сотрудничество с которым было необходимо, учитывая количество компаний, признававших его власть, по крайней мере, формально. Между королем Франции и его зловредным зятем был заключен отдельный договор под эгидой герцога Ланкастера и Уолтера Мэнни, которые выступали в качестве посредников. Карлу были прощены его многочисленные преступления против короны и восстановлены все его права и имущество. Ему также было разрешено представить до 300 своих сторонников для получения королевского помилования. Взамен он обещал принести королю Франции оммаж, от которого отказался в 1356 году, и сотрудничать в очищении провинций Франции от компаний рутьеров. Следующей проблемой было побудить знатных заложников, указанных в договоре, добровольно явиться. Они, естественно, не проявляли энтузиазма, а затаились или неумеренно затягивали свои приготовления. Второй сын короля, Людовик, граф Анжуйский, который только что женился, приехал чуть ли не под угрозой насилия. Его третий сын, Иоанн, граф Пуатье, явился только после того, как его вызвали moult asprement (очень настойчиво)[750]. Наконец, когда все было готово, удалось получить только две трети первой части выкупа. Большую часть денег от Галеаццо Висконти все еще ожидали. Эдуарду III пришлось смириться с этой трудностью. Он согласился принять 400.000 экю, а остальное — позже. Эта сумма была доставлена в Кале из Сент-Омера и пересчитана в присутствии уполномоченных английского короля[751].
