Валерка попытался отрешиться от нынешней реальности. Даже глаза прикрыл, правда, пришлось быстро обратно открывать — начал спотыкаться. Да ещё заметил, что они почти дошли до Черниговской, а это не дело — не нужно им в обитаемые места идти. Это здесь даже днём зимой почти никого нет, а на за метромостом места вполне обжитые. Пришлось разворачиваться и идти обратно. Неудобно, конечно, перед ведомыми. Птицын постарался сделать вид, что так и надо — всё идёт по плану. Была, правда, мысль спуститься на лёд… но, во-первых, на реке они будут заметны даже ночью в темноте, во-вторых — страшновато, а вдруг полынья какая? И, самое главное, на льду никаких тропинок нет. Вурдалакам на это наплевать, да и Алиса как-то справляется, а вот он из сугробов ног не вывезет. «Так что делаем вид, что ходить туда-сюда по берегу — это и есть правильный процесс перехода. Морду кирпичом — и вперёд, как положено. Хотя морду-то они и не видят, я ж первый иду!» Валерку самого раздражало, о какой фигне он думает вместо того, чтобы сосредоточиться на задаче, но поделать с собой ничего не мог — слишком нервничал.

Впрочем, постепенно он успокоился. Мерная прогулка способствовала. Дурацкие мысли улеглись, беспокойство по поводу того, что он идёт куда-то ночью в компании упырей, оборотней и вурдалаков забылось, переживания о том, как он перед этими вурдалаками выглядит — тоже. Теперь парень просто шёл, ни о чём не думая, глядя на старую водонапорную башню, которая темнела далеко впереди, выделяясь на фоне белого снега и светлого неба. По сторонам не смотрел, только под ноги иногда, чтобы не сойти с протоптанной рыбаками тропинки. Кажется, он начал на ходу задрёмывать — всё-таки и прошлую ночь толком не спал. На краю сознания замаячила та самая осточертевшая дверь в синем строительном заборе из профнастила. «Ну почему именно такой образ?! — возмущался Валерка. — Это у меня подсознание такое скудное?!» И тут же очнулся. Оказывается, в полусонном состоянии он пробыл довольно много времени, потому что они уже были возле самой водонапорной башни. Только она выглядела как-то не так.

Парень всё ещё гадал, за что именно зацепился глаз, и тут начался ужасный скрежет. Башня начала заваливаться… да нет, показалось. Не заваливаться — она просто поворачивалась вокруг оси. На группку переселенцев уставились огромные любопытные глаза.

— О, соседи, — проскрежетало… строение, наверное. Звук, по крайней мере, здорово напоминал такой, какой получается если потереть друг о друга кирпичи. — Сподобились появиться, наконец? Что ж вы как долго тянули? Я-то соскучился уже, на вас глядючи.

Лицо, если его можно так назвать, водонапорной башни, выглядело гротескно, но не уродливо. Чем-то этот персонаж напоминал Громозеку из советского мультика. А ещё, конечно, здорово напоминало тот мурал, который нарисован на башне в верхнем мире. Да, стало очевидно, что переход они всё-таки совершили.

— Эээ… здрасьте, — пробормотал парень.

— И ты здравствуй, проводник, — ответила башня, переведя на него взгляд пустых глаз-окон. — Ну? Что молчите?

Птицын оглянулся на спутников. Вурдалаки выглядели вполне спокойно, хоть и удивлены были изрядно, а вот вид Алисы парню не понравился. Ушки прижаты, девушка вся сжалась, и бочком-бочком, но очень быстро перемещается к Птицыну за спину.

— Меня Валера зовут, а вас как? — ну а что, собеседник явно был настроен на разговор, значит, нужно говорить.

— У меня нет имени. Оно мне не нужно. Но ты можешь звать меня Башня. Зачем явился ко мне, проводник Валера?

— Не знаю. Мне нужно было проводить вот товарищей, — показал на упырей Птицын. — На эту сторону. А так они живут в старой водокачке. На нашей стороне, по крайней мере. Получается, да, соседи вы. Да и я тут недалеко живу.

— Я вас видел. Давно за вами наблюдал, даже пока дремал. А тут вы появились — и я решил проснуться. Что, хотите теперь здесь жить?

— Да, уважаемая башня. Думали пока место не менять. Привыкли уже здесь, как обосноваться — знаем. Не помешаем тебе?

— Нет, отчего ж. Оставайтесь, так даже веселее. — Башня приподняла брови и вернула их на место. — Только проставиться надо бы, сами понимаете.

— Так это мы всегда готовы, — клыкасто улыбнулся Андрей Иванович. — Только чем же тебя угостить? Ты прости, но мы прежде с такими как ты не общались, не знаем, чем питаешься?

— Да как вы и питаюсь, — улыбнулась башня. — Плотью и кровью.

Птицыну стало немного не по себе, а вот упырь не растерялся.

— Ну, с плотью прости, нет у нас. А вот кровью можем и поделиться, — и полез в рюкзак.

— Ты меня оскорбить хочешь, упырь?! — нахмурилась башня. — Я разве суррогат просил? Живая кровь и живая плоть. Вон у вас девочка с лисьими ушками. Её давай. Она из клана, что за рекой, я знаю. Не люблю лисий клан, не нравятся они мне. Убить меня пытались, сволочи. А теперь я её убью. Сладкая, сразу видно. Косточки внутри белые, крепкие — хорошо хрустеть будут.

За спиной крупно задрожали — Валерка даже на небольшом расстоянии почувствовал.

— Прости, Башня, не получится, — вмешался Птицын. — Не могу я тебе её отдать. Она — в моём клане. Под моей рукой ходит. К лисьему клану не имеет отношения.

— Вот как… — Пустые провалы окон уставились на проводника. — Говоришь, не имеет? Врёшь, проводник! Я не люблю, когда мне врут. От неё лисами пахнет! Несёт просто. Меееерзсский запах подлецов и предателей! Я его всегда узнаю, меня не обманешь!

— Чем же ей пахнуть, если она лиса? — поспешно ответил Валерка. — Только лисьему клану она не принадлежит, я не лгу. У меня свой клан, и она ко мне перешла. Потому что в своём клане ей не нравилось.

Угроза, которой веяло от башни, чуть уменьшилось. Выдохнуть облегчённо ещё не хотелось, но хотя бы можно было дышать, а то Птицын последние пару минут чувствовал: одно лишнее движение — и всё. Смерть.

— Не врёшь. Значит, взял себе под руку девочку из клана лисиц? Не пожалеешь потом? Это ведь те ещё твари! Не люблю! Лучше отдай её мне. Я её сожру, и тогда она точно тебя не предаст.

— Предпочту всё же обойтись без крайних мер, — ответил Валерка. — Думаю, мы с ней как-нибудь договоримся.

— Я ведь могу и не спрашивать, — задумчиво протянул башня. — Сам заберу, что мне надо.

— Я за неё отвечаю, — Птицын чувствовал, что ноги стали слабыми-слабыми. Возражать этому… существу было физически тяжело. А ещё очень-очень страшно, хотя он не мог бы сказать, почему так. — Тебе придётся сначала прикончить меня. Если сможешь.

— Ой, какие мы смелые! — расхохоталась башня. — Думаешь, раз ты проводник, тебя и трогать нельзя? Ошибаешься. Меня не обманешь, я знаю, как это работает. Теперь-то, если тебя убить, и другие появятся. Мне-то абсолютно плевать, кто будет проводником. А что? Пожалуй, так и сделаем.

— А я тебя на ту сторону утащу, — выдал Птицын неожиданно для себя. — Может, ты меня и прибьёшь, да только сам останешься на той стороне. Посмотрим, сколько времени ты там продержишься. Разберут по кирпичикам, и будут выяснять, откуда такое говорящее чудо появилось. А будешь бузить — раздолбают из миномётов. И ничего ты не сделаешь.

Вообще-то Валерка понятия не имел, как он перетащит башню на ту сторону, и вообще, возможно ли это. Угрожать начал от отчаяния. Под конец даже поверил в своё враньё, как это бывает, если слишком увлечься.

— Не успеешь… — недоверчиво, но с лёгкими нотками испуга ответила башня.

— Мы сделаем всё возможное, чтобы успел, — вдруг сказал Андрей Иванович. — Не хочу иметь в соседях неадекватное существо.

Птицын только улыбнулся — постарался, чтобы гримаса получилась как можно пакостнее. А сам действительно начал пытаться переходить. Точнее, снова поймать это мимолётное ощущение, которое возникает перед переходом.

— Ну ладно, пошутили, и хватит, — резко успокоилась башня. — Успокойся, проводник. Не стану я жрать твою лису. А ты, упырь, извинись! Я — адекватный. Я — самый адекватный на свете! Я — образец адекватности! И проставиться всё же надо. Будешь должен тогда. Приведёшь мне кого-то из лисиц, хотя бы одного. Год тебе на это даю. А то я уже настроился. А теперь иди вон, строй своё гнездо. Всё настроение испортили. Шуток не понимаете.