— Блин, ну чего теперь, — вздохнул Птицын. — Пошли, чтоли.
И полез было наверх, на набережную. Но тут же остановился, и громко выругался.
— Это чего, мать вашу, нахрен, происходит?! — дело в том, что с тех пор, как он спустился к реке, погода успела измениться. Ветер поутих, пурга прекратилась, и даже туч на небе стало поменьше. И вот теперь, в свете выглянувшей полной луны, парень смотрел на Канавинский мост. Он был намного ниже, чем положено. И, кажется, деревянный, или из дерева и металла… В любом случае, бетона там не было.
— Да какой нахрен бетон… это вообще не тот мост! И берега какие-то не такие! — Алкоголь из крови выветрился еще на этапе доставания лисы из воды, но сейчас Валерка дорого бы дал, чтобы оказаться пьяным. Хоть какое-то объяснение происходящему. Птицын еще раз оглядел причудливые металлическо-деревянные конструкции, нависающие почти над головой, островок болотной зелени прямо посреди реки, вызывающий какую-то болезненную тягу. Стоило бросить взгляд на странное болотце, и хотелось смотреть не отрываясь, а еще лучше подойти поближе и прикоснуться. Валерка крепко зажмурился и потряс головой. Медленно открыл глаза. Снова зажмурился от сыпанувшего в лицо снежного крошева — метель как-то неожиданно вернулась.
— А, нет, все нормально, — обрадовался парень. — Нормальный мост. Бетонный, шесть арок, опоры. Все как положено. И уж тем более никакого болота посреди реки. Привидится же! Все-таки пивко с димедролом было, а то и похуже чего. Не буду больше у них бухать, и пусть даже не уговаривают. Дешево и сердито, блин. Да лучше на трубах тогда, чем в таких кабаках!
Ну и полез наверх, стараясь не отворачиваться от моста. Чтобы тот опять не изменился. Хорошо, наст не слишком крепкий — проламывался под ногами, а то бы так и не вылез, пожалуй. Наверху Валерку ждало еще одно неприятное открытие. Он-то уже твердо решил, что никакая экономия не стоит воспаления легких, к тому же тяжелая лисья тушка под курткой совершенно не способствует лирическому настроению, так что нужно вызывать такси. Даже напомнил себе, что нужно будет обязательно указать в заказе, что будет с собакой. Потому что в противном случае таксист, увидев таких-то пассажиров, может просто развернуться и уехать. Так вот, неприятное открытие состояло в том, что смартфон лежал в правом кармане пуховика. И, естественно, он промок. Возможно, не насмерть. Но сейчас от него никакого толку не было. Экран оставался черным, и на нажатия кнопок никак не реагировал.
— Ну да, а на что ты рассчитывал? — уныло спросил Валерка, и шустро побрел к злосчастному мосту. Оставаться на месте было бессмысленно, только сильнее замерзнешь. Да и тварюшка под курткой точно помрет. Не зря же он ее вытаскивал!
Этот переход Птицын будет вспоминать еще долго. Метель и не думала утихать, ветер резал открытые части тела. Закрытые, но мокрые — тоже. Да и сухие тоже не жалел — продувал пуховик насквозь. Единственная капля тепла оставалась на животе — там, где к нему прижималось тельце лисы. Только и это тепло было сырым.
Сколько там того моста? С километр, или чуть меньше? Где-то на середине Валерка начал сомневаться, что дойдет — настолько паршиво ему было. Он бы, пожалуй, уже и лисицу отпустил — выживет, так выживет, ему бы теперь хоть себя спасти. Все-таки с этой лисой они почти не знакомы, так что предательством это считаться не будет… только оставлением в опасности. Птицин очень сильно заботился о том, чтобы быть честным и благородным, но тут дал слабину. Почему все-таки не отпустил? — так руки не разгибались и не разжимались. Задеревенели от холода. Так и дошел — сначала до конца моста, а потом и до дома, благо совсем недалеко оставалось. Жил Птицын на Черниговской, в старом двухэтажном доме. Несмотря на превосходный вид на реку, довольно паршивое место. Зато дёшево. Валерка подозревал, что если он съедет, найти нового жильца хозяйке будет совсем непросто. Мало того, что дом старый и квартира убитая, так еще и близость к центру какая-то очень условная. Ни супермаркетов поблизости, ни даже остановок общественного транспорта. Да и холодно зимой, приходится по старинке проклеивать деревянные окна, чтобы совсем дубу не дать.
Сейчас Птицын был даже рад, что живет так близко от моста. Подниматься еще и по Зеленскому съезду было бы откровенным перебором. Пробрался, с трудом, на второй этаж, нащупал в кармане ключ, с третьего раза попал-таки в замочную скважину. С большим трудом наклонился и поднял сложенное на пол животное, занес в дом. Разделся, растерся полотенцем. Руки начали отходить — заболели немилосердно.Накапал из холодильника полстакана водки, залпом выпил, тут же включил чайник. Своим же полотенцем вытер лису и, подумав, уложил на диван.
— Вот что я буду делать, когда ты очнешься? — обратился он к бессознательной тушке, покачал головой и побрел к аптечке. Рана на плече у животного в тепле начала кровить, а в аптечке, он помнил, был бинт.
— Может, ты все же собакой окажешься, а? — приговаривал парень, бинтуя лисье плечо. Не то чтобы ему было жалко дивана — он, во-первых, не хозяйский, а свой, во-вторых, при следующем переезде так и так отправится на помойку. Просто животина этак и помереть может. — Просто такая пушистая собака. Домашняя. В самом деле, вот откуда может взяться лиса посреди города? Так что, если не сдохнешь, отвезу тебя к ветеринару утром. К слову, ты хоть мальчик или девочка?
И задрал лисе хвост, за что тут же получил болнючий укус в ладонь. Причем лиса, кажется, даже не очнулась — как только он отпустил хвост, тут же опять растянулась на диване.
— Ай! — возмутился Птицын. — Какие мы стеснительные! А ты тоже хорош — можно подумать, тебе так уж важно, мальчик это или девочка! Черт, теперь придется еще и на бешенство проверяться. Сколько там, двадцать уколов? Да еще и пить нельзя полгода? Вот надо тебе было узнать, какие там гениталии, да?
Убедившись, что лиса, ну, или собака, больше не подает признаков жизни, Валерка решил заняться собой как положено. Во-первых, залил йодом ладонь и перемотал ее остатками бинта. Еще раз растерся полотенцем, закутался в толстый, махровый халат. Сам себя за этот халат ругал — вроде не старый еще, и в принадлежности к аристократии замечен не был, а вот поди ж ты, захотелось посибаритствовать. Нашла пару лет назад такая блажь. Чайник как раз щелкнул кнопкой и перестал шуметь, — очень вовремя, — Валерка налил в любимую кружку с дартом Вейдером кипятку, бросил пакетик, четыре ложки сахара и пятьдесят грамм коньяка. Он уже и не помнил, как эта бутылка оказалась в доме, но пить эту жидкость в чистом виде было решительно невозможно. Птицин и держал-то его в холодильнике, хотя прекрасно знал, что холодный коньяк пьют только ублюдки и дегенераты. Так и коньяк за триста рублей, как ни грей, лучше не станет, так что никакого противоречия парень не наблюдал. Как составляющая согревающего чая жидкость пошла на ура. Птицын согрелся снаружи и изнутри, потянуло в сон. Пару раз шмыгнув носом, парень решил для надежности зажевать лекарство зубчиком чеснока, — едва хватило самообладания, чтобы его очистить, — после чего посчитал, что сеанс лечения на этом можно считать завершённым.
Пошатываясь то ли от водки с коньяком, то ли от отходняка, с трудом добрался до спальни. Думал, сразу же вырубится, но не тут-то было. Стоило немного успокоиться, и все странности сегодняшней ночи тут же встали перед глазами. Как-то уж очень много мистических приключений для трех-то бутылок пива. Да и на наркоту не похоже, потому что лиса — вот она, в соседней комнате, на диване. На сумасшествие — тоже. Сумасшедшие, Птицын твердо помнил, сомнений не испытывают, а у него этих самых сомнений вагон и маленькая тележка.
— Ладно, — решил Валерка. — Просто привиделось на фоне романтической погоды, выпитого пива и ночного времени. Спас собаку — молодец, только не забудь завтра отвезти ее к ветеринару и дать объявление о находке. Да, про прививку от бешенства тоже. А теперь все, спи.
И заснул. А утром даже не сразу вспомнил о ночных приключениях — вероятно, сработал коктейль из пива, водки и дурного коньяка. Вот только приключения напомнили о себе сами.
