Линда решила отложить разговор с Инпу на потом. Не веселиться на празднике в свою честь было бы плохим тоном. Музыка сменилась на более плавную, располагая к неге. Она с опаской взглянула на бокал с вином, а потом на Анубиса. Тот улыбнулся. Он понял её без слов.
— Ты не найдёшь здесь свою смерть, — произнёс он одними губами.
Вино опалило горло терпкостью и лёгкой кислинкой граната. Выпила до последней капли. Гор хохотнул, когда заметил, как Линда в блаженстве прикрыла глаза. Она ощутила, что кровь, толкнувшись о частые удары сердца, побежала по артериям и венам, словно река Нил при разливе. Напиток слегка опьянил, расслабив. Богиня-кошка болтала о чём-то, развлекая их беседой, иногда посмеивалась над некоторыми неуклюжими девушками, пытающимися танцевать так же искусно, как умелицы. Воздетые кверху руки и качающиеся в такт ударным инструментам бёдра отдалённо напоминали танец восточных арабесок. Линда не могла не провести аналогию, с изумлением отметив, что её тело хотело отвечать музыке.
Девушки двигались всё энергичнее, инструменты звучали всё громче, атмосфера накалялась всё сильнее. В воздухе разливался жар. Присутствующие разомлели. Аромат благовоний и тел, обильно ими смоченных, дурманил голову. В кубках богов не переводилось вино. Гор и Бастет жадно пили его, закусывая экзотическими неземными фруктами. Кошка щёлкала пальцами и подпевала мелодии. А Линда задумалась о превратностях судьбы. Происходящее вновь казалось сном: тонким, таким же, как состояние за несколько минут до подъёма с солнцем, светящим в окна, негой и желанием ещё немного побыть в утренней полудрёме.
— Я хочу танцевать, — захмелевший раскрасневшийся Гор, тряхнув кудрями, хлопнул по коленям ладонями и вскочил на ноги, широко улыбнувшись жрицам, танцующим возле стола и притворно смутившимся.
Бастет не спеша и чувственно поднялась вслед за ним, потянувшись, и впрямь напомнив Портер чёрную, ленивую, насытившуюся пантеру. Она фыркнула, заметив, как Гор присоединился к девушкам, теперь уже по-настоящему скромно потупившим свои очи в пол, поняв намерения бога.
— Не здесь! — выкрикнула она ревниво и щёлкнула тонкими изящными пальчиками.
В мгновение ока зала исчезла, явив четырём огромную, похожую на смотровую, площадку. Облако золотой пыли окутало пространство вокруг них, медленно пробуждающее чувственное желание во всех присутствующих. Звук мелодии и шум застолья стихли, и они оказались в оглушающей тишине. Оставалось только смотреть. Вот только смотреть надо было… в бездну. Девушка вскочила на ноги, ощутив движение сзади, и поняла, что одновременно и движется, и стоит на месте. Вернее, двигалась площадка. Ей казалось, что в любой момент она может упасть в тёмное разверзшееся перед ними чрево, поэтому боялась даже пошевелиться. А тем временем Бастет и Гор, будто чувствуя под собой пол, схлестнулись в лихом танце. И рядом с ними рождались другие пары, такие же отчаянно любящие, безумно подходящие друг другу, но не соединённые единой судьбой благодаря хитросплетениям и воле Сешат. В происходящем чувствовались страсть и тоска.
Линда, повернувшись назад, изумлённо вгляделась в проход, из которого веяло теплом и ароматами жизни. Всё же они не были совсем оторванными от той действительности, где учёная мгновение назад пила вино с богами. Она знала, что сейчас там так же весело, громко и жарко, но желание Бастет танцевать словно бы выключило звук той реальности. Возможно, так и было.
Затем Портер оглянулась на бездну, раскинувшуюся перед ней, и заметила казавшуюся ненадёжной балюстраду, состоящую из изящно переплетённых балясин, что доходила девушке до пояса и могла сдержать её от падения. Она, влекомая красотой и жаждой познания этого мира, как заворожённая, подошла к ней и положила руки на перила. Бездна, лежавшая перед ними, дышала, Линда видела, как в ней зажигается всё больше звёзд. Девушка вновь ощутила себя во сне, грозясь сорваться в неверие. Ей казалось, что подсознание вновь играет нею. Да, вот с чем можно сравнить Дуат! С подсознательным человека.
Оглянувшись, Линда встретилась взглядом с Инпу, которого не заметила в попытке узнать, играет ли с ней её воображение или всё, что она видит, правда. Он подпрыгнул на месте, чтобы доказать ей — они не падают, и по-мальчишески широко улыбнулся, когда увидел, что она побледнела, схватив его за предплечье.
— Ну же, Бахити, — прошептал он изумлённо, увидев, как она искренне испугалась за него, схватив её за ладонь, — не бойся.
— Откуда ты?.. — она осеклась, предоставив ему возможность объяснить.
— Тебя так нарекла земля Та-Кемет, я вижу, что твоя Ка приняла это имя, тебе всё кажется странным, всего лишь сном, тебе знакомы обычаи, ты много знаешь, а здесь твои знания приумножатся вдесятеро. Только это не дрёма. Я хочу, чтобы ты пила из Дуата как из свежего источника. Взяла максимум. Мы, боги, древние, как само мироздание, которое не начиналось и конца ему нет, иногда забываем, что сами были малыми, как дети, и учились ходить под неусыпным оком Хаоса.
— И, если бы не бессмертие, не было бы той тонкой грани между нами, — ответила девушка, отметив, как изменился взгляд Инпу.
— Если бы не бессмертие, — глухо повторил он.
Оба подумали об одном и том же: о том, что в мире Линды возможно появление целого поколения неумирающих. Девушка тяжело вздохнула. Их миры, привычные для обоих, могли вот-вот разрушиться. Это тяжёлым грузом висело над их головами, грозясь обрушиться в любой момент и накрыть их. Но было в мрачном молчании что-то светлое. Знакомое Анубису, пока неизвестное — смертной.
Линда прикрыла глаза, чтобы до конца уяснить для себя, что и вправду слышала то, как дышала Вселенная, как вздымалась могучая грудь мироздания. А Инпу боялся спугнуть то своё настроение, что установилось с приходом девушки сюда. Он знал, что бездна, которой так пугливо любовалась Бахити, не пуста и не бесконечна, что там внизу таятся и ждут человеческих неверных душ сотни чудовищ, порождённых ненасытной Амат во времена кровавой жатвы Сехмет на Земле, когда даже самому Ра с трудом удалось успокоить свою дочь, но они никогда не найдут выхода наружу. Даже если тайный бог станет явным, ему никогда не найти ключи от смерти. Анх затерян вместе с душой маленькой Инпут.
Бастет и Гор, окончательно превратившись в звёзды космической пучины, стали ярче и теперь, выстроившись в причудливый рисунок, танцевали перед богом и смертной в безмолвной мелодии бесконечности, изумляя яркой пульсацией и синхронностью.
Страсть стала практически осязаемой.
— Я… — она пыталась объяснить ему, что чувствовала сейчас, — я потерялась, так странно видеть, — она эмоционально кивнула на звёзды, — и уже не знаю, где настоящее, а где сон…
— Ты не спишь, — прошептал он, встав рядом настолько близко, чтобы Линда почувствовала, как что-то слишком древнее, спящее в ней до того крепко, готово вырваться, окутав тело сетью без конца бегущих мурашек: и ветра не было, и оправдаться перед собой нечем.
Девушка оглянулась на Инпу и извиняющимся тоном с волнительным придыханием промолвила:
— Я не знаю, что это…
Тоска, с силой ударившаяся о прилив сильного желания, заставила его положить дрожащую ладонь на основание шеи и приласкать так, что глаза Бахити прикрылись, а из недр души вырвался чувственный стон, пробудивший и в боге вожделение.
— Магия Бастет…
Он помнил, кто тому мог быть виной, и, убрав прохладные руки от пламенеющего тела Линды, слегка отстранился. Девушка открыла глаза и судорожно выдохнула через рот, стараясь унять дрожь в теле, заметив неспокойствие Инпу. Спасительным от внезапно набежавших чувств стало вспоминание о цели её появления в Дуате.
— Я видела Амон-Ра своими глазами, — деловой тон Линды, как лохань с холодной водой, что пролилась обоим на головы, — и если ты опасаешься его, то ты на верном пути, он пришёл на запах крови, — девушка перевела дыхание, теперь уже с дрожью от омерзения вспоминая произошедшее с ней недавно. Ободряющий кивок бога, и она продолжила без лишних подробностей: — Он говорил так… как… как хозяин, как тот, кто владеет всем миром, он искал говорящую с богами… и запах, я никогда не забуду запах… — она замолчала, сумбурно изложив увиденное, начав вновь погружаться в недалёкое прошлое, а память подкидывала ужасающие картинки, — жрец называл его Неберджер…
