Линда непонимающе взглянула на мужчину.

— Это может обернуться нам выгодой, — пояснил он свои слова, — но игры с ним подобны играм с гепардом, он быстр, умён и жесток…

— Почему ты думаешь, что смерти сановников — дело его если не рук, то намерений?

— Убивают особенно приближённых, тех, кто покушался расследовать дело храма Амон-Ра.

Врач был серьёзен. А девушка мягко улыбнулась и спросила:

— Ты хочешь, чтобы я втёрлась в доверие Са-Ра?

— Его тщательно охраняют, а в его дворце нет случайных людей, Косей, жрец Амон-Ра, тщательно следит за этим, их службы формально открыты, но всё же не для всех, Косей избирателен, там только нужные им вельможи, — он отвёл глаза, — я был там однажды, и я бы не хотел побывать ещё раз, как и каждый, кто здрав душой, — Имхотеп вновь взглянул на Линду, — это опасно, Бахити…

— Ты хочешь сказать, что у меня есть выбор? — Линде хотелось услышать, что он действительно у неё есть.

— Выбор есть у всех и всегда, но только ты знаешь, как выглядит то, что мы ищем, — ответил он.

«Ага, значит, и так Иалу, и так Амат», — с горечью удручённо подумала девушка. — «Может, если я умру, то скорее доберусь до Инпу», — взяла кубок со стола, имея намерение выпить содержимое, вслух спросив: — А какого бога предстоит нам славить в ближайшее время?

Мужчина придержал её за ладонь, остановив ёмкость на полпути ко рту. Она вопросительно взглянула на него.

— Богиню материнства Таурт, — он с интересом наблюдал за её изменившимся помрачневшим лицом, девушка же мысленно чертыхнулась, упомянув отца Инпу, а тем временем Имхотеп продолжил, — а сейчас пообещай-ка мне никогда не выпускать свой кубок из виду, а если так случилось, то больше никогда не пить из него, — лекарь махнул рукой, и к ним подошёл слуга, тот передал ёмкость в его руки.

Учёная остолбенела.

— Что-то не так, господин? — виновато спросил он, а Линде показалось, что юноша раздосадован и испуган.

— Принеси чистый кубок, здесь есть песок, иди, и будь доволен, что я не сказал твоему господину о твоей оплошности, неси другой, да смотри, чтобы он был чистым.

Мальчишка смертельно побледнел и бросил мимолётный взгляд куда-то вперёд, затем кивнул, глубоко поклонился и унёсся исполнять указание придворного лекаря.

— А теперь как будто невзначай взгляни, Бахити, немного правее от себя, только осторожней, — подсказал Имхотеп, и девушка выполнила его просьбу.

В поле зрения попался лысый череп, черты лица она не рассмотрела, мужчина быстро сумел затеряться в толпе слуг, снующих по зале.

— Меня бы, что?! Отравили?! Только за то, что Аменхотеп пожелал посмотреть в мою сторону?! — она старалась не быть слишком эмоциональной, но мысли о Дуате, недавно посетившие её, показались настолько страшными, что она пообещала себе так больше не шутить, даже наедине с собой.

Имхотеп негромко рассмеялся. Его же, напротив, повеселила реакция девушки.

— Нет, конечно, ты же не видный политический деятель и не претендуешь на роль царицы Та-Кемет, но вот испортить вечер или даже неделю несварением желудка, поражённой кожей и нестерпимым зудом — это запросто, — пояснил он, оттирая проступившие от смеха слёзы, — ведь жрец Амон-Ра ревнивее, чем супруга фараона, — он многозначительно поднял бровь.

— Весело, — мрачно пробурчала Линда, затем добавила, возвращая лекаря к делу, — и что ты предлагаешь делать?

Всем четверым принесли чистые кубки и наполнили их. Но Портер решила не искушать судьбу и больше ни к чему не прикасаться. Целитель заговорил только тогда, когда слуга отошёл на значительное расстояние от них.

— Нам нужно всё обговорить и решить, что мы будем делать, — он огляделся по сторонам и добавил, — как только праздник войдёт в зенит, как и звезда Нила.

Лишь гости захмелели, а музыка стала так громка, что едва покрывала шум переговаривающихся. Полуобнажённые девушки были неистовы в своих движениях, поднимая руки и ноги попеременно. Их тела откликались на музыку так естественно, так красиво, так яростно, чувствуя каждый такт ритма. Вместо крови — мелодия, вместо кожи — ветерок от движений. Линда засмотрелась напоследок, а затем скрылась, следуя за мужчинами, в надежде, что их никто не заметил.

Заговорщики вышли к ротондам, но оттуда их отогнал мужчина, которому явно было не до праздников. Перепивший пиво, он теперь освобождал свой желудок. Камазу брезгливо отозвал друзей в сторону, и они вошли в небольшую платановую аллею.

— Что ты задумал, Имхотеп? — нетерпеливо спросил он.

Лекарь глянул на Линду.

— Бахити знает, что мы ищем, — предлагая девушке высказать свои мысли.

Они остановились возле небольшого декоративного пруда, окружённого густыми деревьями. Прохлада ночи освежила ум. Девушка подняла лицо к небу, всё так же остававшемуся подёрнутым алебастровой тонкой дымкой. Портер задумалась и поделилась со жрецами созревшим в её голове в разгар пира планом.

Следы, зацепки, титул воровки и звезда Нила.

Исполнить задуманное оказалось труднее, чем говорить о нём. Для осуществления плана четвёрка решила разделиться: Имхотеп и Амун, Линда и Камазу разошлись по разным сторонам после длительной лекции девушки о том, как надо себя вести, в случае если они увидят капельки ртути. Зайти в комнаты умерших чиновников, располагавшиеся в огромном дворце и принимавшие их у себя для удобства и быстроты принятия решений Хатшепсут, только на словах оказалось просто. На деле же они с Камазу вначале запутались в хитросплетениях узких коридоров и бесконечных переходов по лестницам вниз и вверх. Но, минуя два раза стражников и оставаясь неразоблачёнными и даже не увиденными, они, мысленно благодаря Рененутет, добрались до комнаты недавно умершего сановника, тело которого и подтвердило догадку учёной об отравлении жидким металлом. Но если они обнаружат его здесь, то как им без должной защиты собрать его в доказательство? И как же действовать дальше, ведь на нём же не указано, кто именно, между прочим, тоже рискуя жизнью, смог подбросить яд в покои чиновника? А если «мёртвая» вода Сета была подсыпана в еду или напиток, то тогда все следы покойник унёс с собой в Дуат?

Камазу и Линда лёгкой тенью скользнули в комнату, оказавшуюся небольших размеров и, видимо, служившей для бывшего чиновника и спальней, и кабинетом, и гардеробной.

— Будь осторожен, жрец, действуй, как я тебе говорила, если найдёшь то, что мы ищем, ни в коем случае не трогай это руками, комнату надо опечатать и рассказать Хатшепсут. Здесь нельзя находиться длительное время, предупреди царицу.

Камазу кивнул и зажёг масляную лампу. Свет её скрадывал многие детали, но учёная предположила, что капельки могли прятаться в неровностях поверхности пола, и оказалась права.

— Смотри, Камазу, — она выхватила из его рук источник света и направила на выбоину в камне.

— Мать моя Исида… — проговорил мужчина и тут же в страхе закрыл свой рот, понимая, что из него вырвалось богохульство.

— Вот это ты должен показать, — затем, после небольших раздумий, — но этого мало, даже если мы найдём капли ещё, этого ничтожно мало для того, чтобы человек смог так быстро умереть…

— Пища?

— Да, или напитки.

Вдруг они переглянулись между собой.

— Ты подумала о том же, о чём и я? — спросил он её.

— Да, где-то во дворце находится источник яда, — ошарашенно проговорила она, затем спросила, — каковы, как ты думаешь, мотивы отравителя?

— Я бы не хотел всерьёз об этом думать, но, возможно, в опасности даже Хатшепсут, — жрец озвучил свои мысли.

Линда ещё хотела что-то сказать, но не успела. Увидев мелькнувший свет от факела в коридоре, девушка чисто инстинктивно толкнула жреца в сторону к импровизированному шкафу и затушила лампу.

— Что ты делаешь? — прошипел тот, недоумевающе пытаясь подойти к ней.

— Здесь кто-то есть, не высовывайся, меня уже заметили, а тебя нет, расскажи о находке врачу, — только и успела сказать она, и Камазу увидел, что на пороге возник воин из дворцовой охраны, мужчина бесшумно скрылся среди вещей покойного.