— Если бы ты позволил передать образцы тканей… — Линда следила за тем, как изменилось выражение его лица.

Мужчина вскочил и вытянулся как стрела.

— Нет! Даже не думай… — его тон был беспрекословен, но, заметив выражение лица Линды, смягчился, — ты подписала соглашение о неразглашении, а при огласке они сделают все, чтобы погубить тебя как учёного, обесценив все твои труды…

Линда горько усмехнулась.

— Это всё ерунда, если моя погубленная репутация спасёт жизни…

— Твоя жизнь, Линда… Я обещал обеспечить тебе безопасность, — Фредерик склонился к ней и взял её за руки, заглядывая в глаза.

— Я с радостью обменяю её на возможность передать часть моего открытия туда, где ему найдут применение на благо людям, — с горячностью начала она убеждать барона.

— Где гарантия, что в этих лабораториях телом не воспользуются так же, как и в комитете? — возразил мужчина.

Ответ на этот вопрос не знал никто. Фон Бинц тяжело вздохнул и посмотрел на неё с тоской. Внутри Линду что-то неприятно кольнуло в самое сердце — он был прав. Внезапно она осознала, что это открытие никогда не должно было состояться, оно, как лакмусовая бумажка, способно показать суть каждого человека, соприкоснувшегося с ним. Иногда не хотелось бы знать, в том числе и свою реакцию.

— Хорошо, — наконец-то произнёс Рико, — хорошо, но давай сначала проведём встречу этим господами на празднике в честь находки в храме Анубиса, а потом я что-нибудь придумаю…

Портер кивнула, не сильно веря словам барона. Она вышла от него в смятении. Фон Бинцу удалось посеять в ней зерно сомнения. Соблазн велик — велик для любого человека, даже для самого бескорыстного. Отдать часть того чуда, что они нашли в храме, — значит сильно рискнуть, полагаясь лишь на порядочность людей, но много ли она стоит, если на кону будет их бессмертие?

Храм Анубиса. Лица под масками.

Её обнажённые плечи мягко обхватила прохлада храма. Храма, ещё в недавнем прошлом засыпанного песками истории, веками и волей богов. Храма, явившегося потомкам словно напоминание бренности их жизни и недолговечности их планов по сравнению с «вечным» камнем. Но Линда знала, что это произведение древнего зодчества таило в себе великое чудо — то, что отражало иное бытие, то, что предстоит узнать науке, тщательно изучив. Это одновременно радовало и печалило. Слишком велико искушение, и она не была уверена, что найдутся такие же преданные делу отчаявшиеся учёные, как сама Линда. Или религиозные фанатики… Можно ли довериться тем или иным? Внутри зрело противное липкое чувство страха и необратимости.

Пышное лёгкое платье при шаге шуршало юбкой и напоминало облако. Чистое, белое, несуразно смотрящееся в грязных тысячелетних стенах.

«Как погребальный саван», — подумалось ей.

До начала вечеринки ей так и не удалось встретиться с Кассилем, она не знала, подоспела ли помощь, а ещё всех учёных, кроме них, увезли за пределы лагеря, и она так и не увидела Кэт, не перекинулась с ней даже парой слов.

В нешироком коридоре, ведущем в зал для церемоний из другого ответвления многочисленных ходов, к ней присоединился Кассиль. Линда подняла брови, когда увидела, что он был в сопровождении двух крепко сбитых мужчин, никого из которых девушка ни разу не видела. Его внешний вид соответствовал её: белый лёгкий традиционный костюм. Она воздержалась что-либо спрашивать под многозначительным и красноречивым взглядом коллеги, которым он одарил её при встрече. Судя по выражению лица, помощь так и не подоспела.

Ещё несколько ступеней, и они оказались в зале, где когда-то служили свои обряды жрецы. Её слуха коснулась тонкая музыка, и девушка глазами нашла четырёх музыкантов в едва освещённом углу, где они совсем недавно с Кэт поняли, что именно им предстоит открыть. Всё менялось с молниеносной скоростью: ещё недавно она лишь грезила результатами своего исследования и радовалась малейшей победе на пути к ним, теперь же после того, как нетленное тело было найдено, она пребывала в замешательстве: открытие не принесло счастья, как ей представлялось вначале, оно грозило перевернуть все устои с ног на голову.

Сойдя вниз, учёная смогла рассмотреть несколько расставленных по ближнему кругу небольших чаш на толстых ножках — жертвенников. Её носа достиг запах тонко пахнущих благовоний, курящихся в них. Здесь царила полутьма, и поначалу девушке показалось, что они с Кассилем одни, пока она не услышала шуршание материала. По стенам стояли тени. На первый взгляд, можно было бы подумать, что это призраки, обитающие в храме, сошедшие с рисунков на его стенах, но Линда не верила в мистику. Вред мог причинить только человек — страшнее чудовища нет.

Девушка коротко переглянулась с Кассилем, пока они оторопело стояли, не зная, куда им двигаться. Сопровождающие слегка толкнули их в спину.

Линда резко развернулась и разразилась гневной тирадой в сторону одного из них:

— Я — свободный человек, гражданка Великобритании, я не сдвинусь с этого места, пока мне не объяснят, что здесь происходит.

Тени у стен зашептались, а из их среды выделилась одна и приблизилась к учёным. Портер смотрела прямо, не отводя взгляда, но где-то внутри заметался страх. Фигура подошла ближе и скинула капюшон.

— Фон Бинц, — произнёс Кассиль и заметно вздохнул от облегчения, но затем напрягся, продолжив, — что здесь происходит? Где все остальные участники экспедиции?

Линда промолчала.

Фредерик ответил на вопрос мужчины, но обращался он к девушке:

— Не волнуйтесь, вскоре вы присоединитесь к ним, те люди, которые оплатили наши изыскания, здесь, и они очень хотели бы, чтобы вы поприсутствовали на их встрече…

— Своеобразно, Вам не кажется? — Кассиль заметно нервничал, вглядываясь в полутьму залы.

— Это всего лишь их причуды, — отмахнулся барон, — после этого… — он замолчал, подбирая слово, — действа они захотят познакомиться с виновниками торжества.

Кассиль и Линда переглянулись.

— Вам надо лишь подыграть, — барон старался выглядеть безмятежным, но учёная заметила лёгкое беспокойство: он то и дело заглядывал ей в глаза, словно пытаясь что-то сказать, но не мог или не решался.

Фредерик отошёл от них, а у коллег появилась пара секунд, чтобы обменяться фразами.

— Ваши уже близко?

— Они не связывались со мной.

Им не дали поговорить, подтолкнув следовать к середине помещения прямо к столу, затянутому леопардовой шкурой. Когда они встали возле импровизированного жертвенника, по всему периметру просторного помещения вспыхнули прожекторы, не сильные, мягко осветившие всё пространство залы. Линда огляделась, заметив материал такой же расцветки, что и на столе возле неё. Занавесь слегка колебалась от дуновения воздуха, открывая высокие ступени.

Линду отвлёк от мыслей о комнате громкий звон хока*. Тут же заиграли саламийи* и зазвенели рикки*. К мелодичным, беспрерывно и монотонно льющимся звукам присоединилось пение, похожее на гул. Низкие звуки как будто разбудили что-то, что дремало здесь тысячелетиями. Это нечто вздохнуло и наполнило это место. Девушка не могла отделаться от чувства, что это не просто вечеринка, не просто светский раут, здесь и сейчас творилось что-то более серьёзное, чем хотел сказать Фредерик или стремились продемонстрировать члены комитета.

К столу из-за завесы вышел высокий смуглый человек, также облачённый в чёрный льняной балахон, подвязанный алым поясом. Люди, что привели их сюда, предложили занять позиции по бокам стола. Линда оглянулась на проход, затянутый тканью, он словно бы притягивал её к себе. Девушка не могла отделаться от мысли, что там кто-то или что-то притаилось и неотрывно следит за ней. Портер постаралась не думать об этом, но тут же в голове возникла другая мысль о том, что там можно спрятаться. От чего или от кого? Волосы на затылке встали дыбом.

«Здесь цивилизованные люди, не дикари, наверняка уважаемые в обществе, просто привыкшие всё обставлять с помпой, — им нужен размах, скучающие, пресыщенные — им нужна тайна, интрига, а мне нужно, чтобы образцы тела попали в другие руки», — она пыталась успокоить саму себя, — вот только Рико заставил меня сомневаться в передаче материалов кому бы то ни было…«