Девушки завыли, упав ниц. Жреца отпустили, и он в общей сумятице подошёл к Акилу, ни капли не растерявшему уверенности. Мужчины встретились взглядами.

— Ты знал… — растерянно проговорил старик.

— Не здесь, — коротко ответил тот.

Акил командным голосом отдал приказы своим людям, которые невесть откуда взялись в зале. Девушек и остальных служителей храма быстро вывели. Врачеватель склонился над телом фараона и произвёл несколько манипуляций руками, по которым Камазу понял, что тот стремился узнать, умер ли правитель. Он встал и посмотрел на Акила, махнув головой, и тоже удалился.

Тело правителя, положив на носилки, вынесли.

— Следуй за мной, — приказал молодой прислужник.

Камазу в полной растерянности направился за Акилом. То, что сейчас произошло, не укладывалось ни в одни рамки, не то что в голову. Старик испытывал одновременно и облегчение, и ужас. Что же ждёт их дальше?

Ещё несколько переходов, Камазу знал их, как свои пять пальцев, и куда каждый из них ведёт, и они вошли в его же кабинет, ставший на время «молитв» фараона оплотом правителя. Здесь ничего не изменилось, только в воздухе витали дорогие благовония, а кровать была убрана причудливыми цветом и текстурой тканями.

Акил молча рассматривал пожилого мужчину, и его взгляд стал напряжённым.

— Отвечу на все твои вопросы, жрец, — бывший слуга фараона опёрся ягодицами о высокий стол, сложив руки на груди.

— Что только что сейчас произошло? — Камазу старался говорить размеренно.

— Ты же этого хотел? — вопросом на вопрос.

Камазу отрицательно мотнул головой.

— Я не хотел этого, я хотел, чтобы вы поговорили с ним, переубедили его… — Камазу понял, что если он продолжит, его голос сорвётся в плач: каким бы ни стал фараон, он ощутил горечь от его потери, ведь он знал его ребёнком, и ему стало не по себе… Несмотря на то, что случилось в последнее время, несмотря ни на что…

— Ты начал сожалеть о его смерти? — в голосе Акила почувствовалась сталь.

Камазу замер, прислушавшись к себе, и медленно качнул головой из стороны в сторону.

— По-другому было нельзя, да и опасно, он был невменяем и на какое-то время перестал доверять даже мне, мне пришлось вести себя так с тобой… — молодой мужчина сожалеюще цокнул языком.

— Вы нашли? — спросил Камазу, замирая всем телом.

Акил улыбнулся.

— Нет, фараон мог пить кровь Аменхотепа, натираться ею и так далее, это всё облегчало его боль, но не делало его бессмертным, однажды мы еле остановили кровотечение, когда он рассёк себе руку, думая, что приобрёл вечность, — Акил задумался, затем продолжил: — Он бы не остановился, и в конце концов одержимость этой идеей его бы доконала, а вместе с собой он погубил бы весь Египет… — Акил вздохнул. — Иногда приходится принимать самые жестокие решения, пожертвовав одним, чтобы остальные жили.

Камазу нехотя кивнул.

— То есть тело Аменхотепа бесполезно? — обрадованно и облегчённо спросил Камазу, его плечи, напряжённые до этого, расслабились.

Акил мрачно, с сожалением усмехнулся.

— Вряд ли. Не ты ли говорил, что Инпу предупреждал спрятать тело так, чтобы его никто не нашёл? Мы свидетели тому, что власть сводит с ума, представь такого правителя, вечно восседающего на троне, пресыщенного всем на свете… — молодого мужчину передёрнуло.

— Ты хочешь сказать, что человечество будет биться над этой разгадкой, если ему будет известно хоть что-то… — Камазу вновь взмок от волнения.

— Я уверен в этом, — молодой мужчина тяжело вздохнул, потёр переносицу. — Наша задача теперь не просто служение Инпу, а сокрытие тайны, которая может привести к катастрофе.

— Мы спрячем тело, тело, которое уже само по себе служит доказательством того, что боги существуют, но что, если находка попадёт не в те руки?

— Камазу, ты же видишь, как быстро у любых рук может поменяться намерение, риск слишком высок, соблазн тоже, наша задача — спрятать тело, но не просто его спрятать, наверняка происходящее породит множество слухов, найдутся те, кто захочет рискнуть и попытать счастье, наша миссия двояка.

Жрец превратился в слух и изумлённым взглядом окинул молодого слугу бывшего фараона.

— Почему же ты не воспользовался?

Акил зло усмехнулся.

— Нечем пользоваться.

И старик закрыл рот, понимая, что никто бы не преодолел соблазн, слишком манко маячила перспектива бессмертия.

— Мы должны быть готовыми к развитию нескольких ситуаций, если тело найдут и если его не найдут, а именно: превратить слухи в легенду, а особенно пылким в поиске и сообразительным дать ложную путеводную нить, путая, разбросав во времени знания, в которых будет лишь крупица правды, так, чтобы искателя осмеяли, время и песок сделают своё дело; мы, а затем наши потомки будут охранять храм и его тайну…

Мужчины посмотрели друг на друга, и Камазу, соглашаясь, кивнул.

Храм Инпу. Наше время. Современная жрица Анубиса.

Линда зашла в шлюз вместительной лаборатории, расположенной в зале, где сотни тысяч лун назад служили мистерии в честь бога мёртвых, и обрядилась в защитный белый костюм, надев защитные очки и маску, наскоро натянув перчатки на потеющие от волнения ладони. Алу, обряженный таким же образом, ожидал её рядом с телом-загадкой, лежащим на операционном столе.

Они посмотрели друг на друга, и оба почти одновременно тяжко вздохнули.

— Вы когда-нибудь вскрывали труп или присутствовали при его вскрытии? — спросила Линда, по лицу пытаясь уловить эмоции Кассиля.

Он положительно кивнул и внимательно проследил за тем, как Линда взяла в руки скальпель.

— Ваши руки… — он указал на то, что они слегка и изредка подрагивали.

Она помедлила, затем объяснила:

— Я не выспалась, спала короткими урывками, беспокойно и видя один и тот же сон.

Кассиль внимательно посмотрел на девушку.

— Поделитесь?

Она в удивлении вскинула бровь.

— Это имеет значение? — было любопытно, почему Алу задал ей такой вопрос.

— В древности говорили, что таким образом боги передают нам свои послания, — загадочно сверкнув глазами, произнёс мужчина.

Линда фыркнула, Кассиль тихо рассмеялся, покачав головой.

— Мы знаем об этом мире только то, что практически ничего не знаем, мы стремимся к звёздам, пристально наблюдая за танцами планет, за дыханием вселенной, но не понимаем и не стремимся изучить, к примеру, мировой океан, который живёт в унисон с небесным хаосом.

— Да Вы — философ, весьма редкое качество для биолога, — с улыбкой произнесла учёная, затем, призадумавшись, саркастично спросила: — Что могли боги сказать мне белой волчицей?

Биолог немного оторопел, а его волнение невольно передалось и Линде.

— Например, то, что Вас вскоре ждут перемены, а также белая волчица символизирует собой мать… — Кассиль замер, увидев, что в глазах Линды тёмным всполохом мелькнула боль.

Линда опустила голову вниз и заметила, как дрогнули её руки — плохое качество в данной ситуации. Она попыталась успокоиться и была благодарна Алу в том, что он её не торопил. Через непродолжительное время она, совладав с собой, приступила к процедуре. Кассиль включил диктофон.

Девушка осмотрела его кожные покровы и вновь растерянно посмотрела на коллегу.

— У меня такое чувство, что он вот-вот откроет глаза, это как… как резать живого человека, спящего… без анестезии, хотя я понятия не имею, каково это.

Алу кивнул, разделяя её ощущения.

— Но вам всё равно придётся провести аутопсию, — глухо ответил мужчина.

Девушка согласно кивнула и сделала надрез грудины. Треснули кости, проступила кровь. Линда замерла, задышав сильнее.

— Чёрт возьми, он же жив! — вскричала она, ей показалось, что он может вот-вот встать.

Это было бредом, ведь он даже не двинулся. Кассиль отрицательно покачал головой, а поза тела не изменилась.

— Анабиоз, — предположил Кассиль. — Очень глубокий, такой, что даже самые чувствительные приборы не могут зафиксировать малейшие признаки жизни.