— Спасибо за то, что сообщили мне эти вести. Но хотел бы сразу возразить — я не челядинец, но первый вашего отряда. Если вы думаете иначе, то наши Пути расходятся.

Котахи Патунга недовольно нахмурился и прервал меня:

— Ладно, ты не челядинец, я оговорился. Прошу прощения и намекаю, чтобы ты, малец, не наглел, требуя от меня равного к тебе отношения. Мы вообще-то в затруднении из-за войны твоего рода с Те-Танга. Мы не желаем, чтобы эта война стала нашей.

— Вот такие мы воины, значит, брат? — возразила вдруг Зана-Шаэта Патунга. — С каких это пор мы боимся войны?

— Ты считаешь, что мы должны размазать Те-Танга?

— А ты считаешь, что мы не способны? Не забывай, они напали на нашего союзника.

— Саран — не союзник. Их ссора с Те-Танга произошла задолго до того, как Самиран стал служить нам.

— Ладно, брат, я поняла, что ты готов придумать ещё двенадцать тысяч оправданий, почему мы должны сделать вид, что Те-Танга, открыто поддержанные Хатт, которых поддерживают Кохуру, нам не угроза.

— Мы не боимся, сестра, но Те-Танга нам не враги. Наша родовая война впереди, и противостоять нам будут не жалкие Те-Танга и не менее жалкие примкнувшие к ним Карехи, но подлые Кохуру, которые, невзирая на недавние неприятности, всё ещё превосходят нас числом воинств. Поэтому пусть они поддерживают кого угодно, пока не выступили против нас открыто. Поверь мне, когда они это сделают, наш ответ будет молниеносный и без всяких оговорок.

Зана-Шаэта склонила голову, показывая, что не желает продолжать этот спор. Повернулась ко мне:

— Кстати, насчёт воинств. Ты не наш челядинец, Самиран, но один из наших первых. Ничтожный и слабый, но первый. Сколько у тебя там бойцов? Три? Или, постой, неужели твой отряд уже раздался до четырёх?

— Девять, уважаемая.

— Поразительно, — закатила глаза Зана-Шаэта. — Целых девять бойцов! И всё же, несмотря на твои удивительные успехи в собирании отрядов, мы в полном праве спросить тебя: когда твой отряд достигнет хотя бы малого размера?

— Уже очень скоро, уважаемая.

— Когда именно?

— Уже вот-вот, уважаемая. Почти готово.

— А если не увиливать, как пойманный на обмане торговец поддельными кристаллами, и сказать точно?

(Ого, кристаллы подделывают? Впервые слышу).

Как можно увереннее я заявил:

— К тому времени, когда Совет Правителей устроит смотр войск, мой отряд будет в полном составе. Двенадцать могучих молодых воинов. И не меньше.

— Поверим тебе и на этот раз, — отозвалась Зана-Шаэта. — В противном случае ты прав — наши Пути разойдутся. И к войне с Те-Танга ты прибавишь неуважение от Патунга.

Ей снисходительный тон раздразнил меня.

— Учту ваши слова, госпожа, — ответил я с поклоном. — Теперь буду знать, что быть первым у Патунга, это значит то, что тебя будут называть челядинцем и угрожать немилостью. А то мы, молодые воины, верим, что наши клятвы служению славному роду Патунга дают нам его защиту и поддержку. Но, оказывается, клянёмся только мы, слабые, а вы получаете нашу службу. Тем временем поддержку получают все, за кем стоят Кохуру.

Зана-Шаэта покраснела и готова была ответить мне чем-то очень злобным, что развело бы мой Путь и Путь Патунга прямо сейчас. Но её оборвал смех Котахи:

— А наш первый, Самиран из рода Саран, так же хорош в словесной битве, как и в любой другой. Утихни, сестра. Второй раз за сегодня прошу у тебя прощения, наглый малец, и заверяю, что клятва роду Патунга налагает обязанности не только на тебя, но и на нас.

— Отрадно это слышать, уважаемый. Значит ли это, что вы окажете мне поддержку не только словом, но и делом?

— Мы не можем вступить в войну с Те-Танга на стороне Саран, ибо это нарушит законы ведения родовых войн. Ты ведь уже их изучил, да?

Я сдержано кивнул. Котахи ухмыльнулся, будто знал, что ничего я не изучил. Пришлось ответить:

— Ещё не всё изучил. Осталось немного…

Котахи продолжил:

— Те-Танга ничего плохого нам не сделали, кроме увядших дверей из растений. Но мы пока что не готовы начинать родовую войну по причине увядших дверей.

Гости в зале подобострастно захихикали.

В дивианском этикете, после беседы на повышенных тонах, принято расставаться с весёлой шуткой. Даже если было не до шуток. Даже если шутка — так себе. Я тоже засмеялся, поклонился и поднялся, чтобы пересесть к Мадже, но Зана-Шаэта подсказала мне:

— Время нашей беседы с тобой вышло, уходи и ты. Хотя подожди…

Она дала знак одному из челядинцев:

— Запомни, мы разрешаем Самирану из рода Саран посещать наш зал скрижалей. Пусть он изучает прошлые войны, как это подобает воину, а не как их преподают в Доме Опыта.

Челядинец поклонился, приняв указание хозяйки.

Доступ в хранилище скрижалей славного рода — привилегия.

Я поклонился и поблагодарил её длинной и витиеватой благодарностью. Развернулся и направился к выходу.

— И кое-что ещё, Самиран, — ласково окликнул меня Котахи Патунга. — На первый раз мы скроем от Прямого Пути твоё недостойное деяние. Да-да, не делай удивлённое лицо, малец. Мы знаем, что ты за деньги развлекал бездельника из сословия Обменивающих Золото. Если ты ещё раз устроишь налёт на низкую деревню, я тебя убью собственноручно. Не позорь себя и нас этими дешёвыми представлениями.

Гости подобострастно засмеялись.

Я благодарно поклонился и вышел.

✦ ✦ ✦

За стенами дворца Патунга на меня обрушился поток холодного ветра. Совсем как в первый день моего появления на Дивии.

У статуи Первого Патунга сгрудился мой малочисленный отряд. Задрав головы, все смотрели вверх. Я тоже задрал голову и увидел, как какой-то акраб боролся с ветром, который поднимал его выше и выше.

Реоа пояснила мне:

— Возница отвык от управления экипажем во время стремительного полёта Дивии.

— Ветер поймал бедолагу, — подтвердила Лоуа. — Кажется, это конец его Пути.

Прикрыв ладонями глаза от солнца, я и другие наблюдали, как от экипажа оторвалась деревянная крыша. Потом разлетелись доски днища — из салона вывалились сундуки, ковры и скамейки. Последним из дыры выпал возница. После чего акраб окончательно рассыпался. Стаю обломков смело куда-то за стену Кольца.

Помогая себе слабенькими, мигающими от натуги «Крыльями Ветра», возница попытался приземлиться, но злой порыв морозного ветра швырнул его вслед за обломками.

— Несчастный болван, — вынес вердикт Инар.

— Размажет его по стене насмерть, и целители не спасут, — вздохнула Реоа.

— А всё от того, что у него руки из задницы растут, — сказала Софейя.

— Да и крылья растут оттуда же, — поддержала её Лоуа. — Ну, кто так летает? Нужно класть акраб не против ветра, а наискось. А передок наклонить, чтобы ветер давил сверху.

Ветер напомнил мне, как опасно летать над Дивией, которая сама стремительно летит.

Опасно? Хм…

Мои крылья вдруг расправились сами, как во время интуитивного использования озарений.

— Встретимся в казарме, — сказал я моим изумлённым товарищам.

Пугаясь собственной «бездумной храбрости», я подскочил и нырнул в струю ледяного ветра.

— Эй, эй! — заорал кто-то из небесных воинов Патунга. — Тебе кто позволил летать? Не видишь, что ли, знаки тут?

Проигнорировав его, я поднялся на ту высоту, где ветер только что размотал целый акраб.

Злой ветер подхватил меня так же, как несчастного возницу.

Я использовал проверенный приём — включил и выключил крылья. Обычно это срабатывало: тяжесть тела выравнивала полёт, превращая его в падение, что позволяло мне снова включить крылья. Но на этот раз…

КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ КНИГИ

Вот и конец всей истории — Самиран разбился. Долетался-таки, родимый. Надо было слушать старших.

Шутка, шутка. Не разбился.