У нас вообще всё супер. Начиная с проклятого сеновала, от воспоминаний про который у меня начинала зудеть спина. И всё, что ниже. А ещё – левее, правее… да всё начинало зудеть! И заканчивая… Дыркой. Иркой-Дыркой. Спасибо любимой бабушке, прозвище этой женщины прижилось в моей голове.

– О, а вот и телефон, – увидев на столе мобильный, я уже набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы позвать Василия, как смартфон ожил, являя миру не только противный рингтон, но и интригующее имя вызывающего абонента. – Мешочек, – прочитала я, взяв в руки гаджет. – И кто ты такой, мешочек? Номер кажется знакомым…

– Тебя мама не учила, что брать чужие вещи не хорошо? – словно из ниоткуда появилась Дырка Василия, выхватывая из моих рук телефон. – Думаешь, раз мой супруг, – выделила она слово, – притащил тебя в дом, то ты не только можешь занять место в кровати, с моей стороны, но и пользоваться моими вещами?

– Во-первых, мне показалось, что это телефон Василия, – протянула я, пытаясь испепелить женщину взглядом. – А, во-вторых, если кровать – это единственное, что не даёт тебе морального права развестись, то – забирай. Не думаю, что она дорога Василию, как память о тебе. Я ему новую куплю.

– Какая щедрая девочка, – надула губы Ирка. – Купит Васеньке кроватку на его деньги. Вот только даже на новой… ты серьёзно считаешь, что сможешь удержать его… этим? – она скептично окинула меня взглядом. – Дорогие шмотки тебя ничуть не красят. Долго ещё будешь высасывать деньги из моего мужа и семейного бюджета?

– Меня папочка всегда учил, что семья – это когда жена живёт с мужем, – усмехнулась я, скрещивая на груди руки. – А если она два года шляется где-то, то это не жена. Это шл…

– Алиса! – на кухню буквально влетел Василий, переводя затравленный взгляд с меня на свою супругу. – Ты в порядке?

– Более чем…

– Она? – завизжала Ирка-Дырка, сбрасывая очередной вызов пытающегося переговорить с ней “Мешочка”. – Твоя малолетка меня сейчас оскорбила, если ты не слышал!

– Я…

– Оскорбила? – притворно удивилась я. – Я констатировала факт. Шлёндра – она и в Африке шлёндра, – посмотрев на Василия я пояснила. – Шлёндрается потому что, не пойми где и не пойми с кем.

– Да я тебя в асфальт закатаю! – зашипела на меня Ирка.

– Тогда звони асфальтоукладчикам, – порекомендовала я ей. – Здесь его нет. А до станции я с тобой не поеду. Ты нашёл телефон? – строго обратилась я к Василию.

– Да…

– Отлично. Идём, – взяв его за руку, я уверенно направилась в сторону выхода, уводя мужчину за собой. – У нас сегодня много дел. Но сначала – в мебельный.

– Зачем? – отчего-то шёпотом уточнил Василий.

– Нужно купить новую кровать, – пояснила я, обернувшись через плечо на, с ненавистью смотрящую нам вслед, Ирину. – И давай-ка поспешим. А то у кого-то давление шалит. Возрастное. Как бы ботоксом нас не обрызгало.

– Чем?

– Ах, ты ж маленькая… – одновременно с вопросом Василия прошипела Ирина.

– Ботоксом, ботоксом, – пояснила я Василию, погладив его по плечу и подталкивая в сторону двери. Какая-то бесконечная у него кухня! Не спорю, большая кухня – это прекрасно. Но не сейчас. – Видишь ли, у кого-то проблемы с чувством меры. Качают себе всё подряд, во все места, а потом вот… шипят. А раз шипит – значит подтравливает. А там и до взрыва недалеко.

– Думаешь, рванёт? – едва сдерживая смех, уточнил у меня Василий.

– Уверена, – ответила я, наконец-то закрывая за нами дверь злосчастной кухни.

Как она только не рассыпалась на кирпичики от воплей Ирины, которая окончательно перестала сдерживаться в выражениях, желая мне то ли схуднуть, то ли сдохнуть. Кто ж её перекаченный вареник поймёт? Что-то про Василия и Василия-младшего она тоже нам кричала. Но тоже не очень четко. То ли отсохнуть, то ли отсо… В общем, проблемы с дикцией ей определённо стоит решать. И как можно скорее. А то мало ли, к каким недопониманиям в будущем это может привести.

– Мне даже жаль её Пусечку, – рассмеялся Василий, когда я закончила высказывать своё мнение о его практически бывшей жене, и помог мне сесть в машину.

– Кого? – переспросила я, когда он занял своё сидение и пристегнулся.

– Да пёс его знает, кто это, – пожал он плечами, после чего повернул ключ зажигания. – Пару раз слышал, как она с ним говорила.

– Пусечка, – хмыкнула я. – До того, как она пришла на кухню, ей звонил “Мешочек”. Я случайно увидела! – тут же пояснила я.

Не хватало ещё, чтобы Василий решил, что я целенаправленно рылась в чьём-либо телефоне.

– Денежный, что ли, – рассмеялся Василий. – Впрочем, не важно. Развод я всё равно оформлю. А сейчас есть задачи первостепеннее.

– Какие? – слегка стушевалась я под его пристальным взглядом.

– Лисёнок, – прошептал он, подавшись в мою сторону и плотоядно перевёл взгляд на мои губы. – Скажи мне…

– Что?..

– Мы за кроватью в мебельный, или сначала в поле поработать? – усмехнулся он, чмокнув меня в кончик носа и тут же отстранился, концентрируя внимание на дороге.

– В поле, – обиженно протянула я. – Облом. Козёл.

– Кто?!

– Козёл, – повторила я. – Козлёнок. Обломчик. Мне, если ты не забыл, деньги за него отработать нужно.

– Этот облом, Лисёнок, я ещё долго не забуду.

***

– Да что ж такое-то, а? – обиженно протянула я, отбрасывая телефон на кровать.

Вот когда не нужно – так звонит мне, чуть ли ни пять раз в день! А когда он мне понадобился – занято! С кем папуля решил поговорить в половине двенадцатого ночи – загадка. Либо он решил изменить своим привычкам и работать после десяти вечера (хотя раньше такого не бывало). Либо… у него завелась женщина?

Поморщившись от собственной формулировки, я попыталась представить папу с… кем-то. А почему, собственно, нет?

Я уже давно не ребёнок, чтобы ревновать любимого родителя. Да и счастья папа заслуживает…

После смерти мамы у него никого и не было… нет, женщины у него точно были, но ничего серьёзного. Точнее, ничего настолько серьёзного, чтобы приводить пассию домой и знакомить с дочерью.

Вздохнув, я снова скосила глаза на телефон. Вот только мысли крутились уже отнюдь не вокруг папы.

Василий…

В целом у нас вышел сегодня прекрасный день. Если не считать утреннее происшествие, конечно. Мы весь день были вместе, много целовались… даже больше, чем следовало, если честно, но… никогда прежде я не чувствовала себя настолько счастливой.

Кто бы мог подумать! Я! В деревне! В поле! Счастлива!

Да ещё и с кем! С Василием Дубининым! Женатым фермером-бандитом!

На последней мысли улыбка медленно сползла с моего лица.

В девять вечера он прислал мне смс, с пожеланием спокойной ночи. Мне показалось это милым. Я и сама собиралась спать… вот только сначала хотела поговорить с папой. Кто ж знал, что до него окажется не так просто дозвониться! Разговаривает с какой-нибудь Тамарой!

А Василий…

У него вообще своя Тамарка дырявая под боком! Которая может в любой момент войти к нему в комнату в одном полотенце. Или вовсе, без полотенца…

Нет, в Василии я была уверена. Ну не может он… вот так вот…

Но уверенность ни на каплю не унимала поднимающуюся в душе волну ревности. Глупую, неразумную и абсолютно нелогичную волну!

Она словно цунами, с каждой секундой набирала обороты, против моей воли (а также вопреки здравому смыслу) заставила меня не только переодеться в шорты и футболку, но и на цыпочках пробираться в сторону входной двери.

– Алиса, внуча, ты? – стоило мне взяться за ручку, как меня окрикнула бабушка. – Уходишь куда?

– Я, – пискнула я, судорожно пытаясь придумать оправдание, а куда это я, собственно, ночью. – Я это… в поле, бабуль. Надо… это… картошку, в общем!

– Посадить позднюю картошку? – переспросила бабуля. – Ну… иди. Сажай. Всё правильно. Её так и сажают.

– Правда? – даже моих скудных знаний про фермерство хватало на то, чтобы осознавать, что никакую картошку ночами никто не сажает.

– Конечно, – авторитетно ответила мне бабуля. – Поздняя картошка, она такая. Вкуснющая. Её потому в потёмках и садят. Чтоб колорадский жук не видел.