Девчонка бросила взгляд через плечо.

– Что это? – спросила она удивленно.

– Смеситель на раковину и сифон.

– Чего? – переспросила Алиса.

– Правильно говорить “что”, – передразнил я ее. – И повторюсь. Это – смеситель и сифон. У Марины в магазине постоянно течет раковина. Что не так-то?!

– Да ничего… все нормально, – с какой-то странной интонацией произнесла девчонка.

– Ну и я говорю, что нормально. Подарок должен быть полезным. Нужным. А не вот это вот все…

– Ясно. Ты из тех, кто считает цветы лишней тратой денег. Если говорить проще – жмот.

– Если бы ты знала, сколько стоит нормальный смеситель, точно бы не назвала меня жмотом, – ответил я гордо.

Ну что за люди эти женщины, а? В голове одни бабочки-цветочки.

– Я не знаю сколько стоит смеситель и этот вот… сифон, но, если вдруг захочешь сделать мне подарок, купи цветы. Я люблю розы.

– А что это я должен захотеть делать тебе подарки?

– Да откуда я знаю?.. – Алиса пожала острыми плечиками и отвернулась засмущавшись.

Дочь товарища! Повторяй, Дуб, дочь товарища! Дочь то-ва-ри-ща!

– Не захочу. Я сегодня и так прилично заплатил за чистку картошки. Не думаю, что где-то получают больше, – сказал, а внутри так паршиво стало. Точно ведь обидел блондинистую. Хорошо до кафе оставалось пару поворотов, а то неудобное молчание затягивалось. – Приехали, – сообщил громко, пугая и себя.

– Я вижу, – отозвалась Алиса. Не успел я остановить автомобиль, как она взялась за ручку и дернула несколько раз. – Разблокируй!

Точно обиделась.

Я щелкнул кнопкой.

– Ты меня-то подожди, я помогу выйти.

– Сама справлюсь.

И мне бы плюнуть на болезненные кряхтения.

– Что ты надулась-то, как мышь на крупу? – спросил я, подавая руку.

– Я не надувалась, – мою ладонь она, естественно, проигнорировала. – Тебе показалось. Ой-ей, – пискнула и неуклюже ввалилась в объятия, цепляясь пальцами за рубашку и царапая ноготками грудь. Приятно так. Зараз-з-за. – И вообще ты прав, – заговорила, щекоча шею дыханием. – С чего ты вообще должен делать мне какие-то подарки?.. – договорила и замолчала. Ну, давай же, девочка – не будет никаких проблем, фыркни еще раз зло, оттолкни. Ты же умеешь. Стоит, мелкая ведьма, прижимаясь, и отравляет цветочным ароматом. Нельзя, Дуб! Нельзя! Одно дело показать Маринке, что у нас ничего не может быть, а другое – еще и дочери товарища голову запудрить.

– Пойдем, мы и так опоздали. Поздравим, отсидим час-полтора и по домам, завтра на поля.

– Да, поля, – Алиса вильнула попой, стряхивая мои руки, поправила платье. – Ты подарок забыл, – напомнила, пока я наблюдал за ней.

– Сейчас возьму, – ответил, не понимая, в какой момент я заинтересовался Алисой как женщиной. Бесила же с первой встречи. Несла какую-то чепуху, не давая покоя ни днем ни ночью. Да бред… А, может, просто бабы у меня давно не было?

– Только, чур, поздравлять будешь ты, – по-детски объявила мне блондинистая, когда мы подошли к стеклянной двери.

– Да без проблем, – заверил я.

Без проблем… Аха-ха-ха. Ну, конечно! Когда мы подошли к имениннице, и я выдал немудреную речь про счастье, любовь, здоровье и деньги, протягивая подарок, в женских глазах мелькнула такая злость, что на мгновение показалось, она мне при всех затолкает сифон прямо в задницу. Ага. Причем не снимая брюк.

– Большое спасибо, Василий, – процедила Марина, растягивая красные губы в улыбке, одним взглядом обещая жуткую расправу. Мне или Алисе – пока было не очень ясно.

– Ну мы пойдем на свои места, – сказал я.

– Нужно было предупредить, что ты придешь не один. Не думаю, что найдется свободный стул.

– Это не страшно, – ожила девчонка. – Я могу посидеть у Василия на коленях. И мы ненадолго, завтра рано вставать. Поля, рассада, картошка…

Да ты ж, чудо мое ревнивое.

Марина как-то странно заморгала. По очереди, то левым глазом, то правым, никак они у нее не синхронизировались. Это определенно нокаут.

– Я думаю, ребята сейчас что-то придумают, – ответила она замогильным голосом, наконец-то проморгавшись.

– Как бы эти ребята нас не… – Алиса сказала и изобразила резкое движение по горлу, когда мы отошли на приличное расстояние.

– Я вот тоже об этом подумал. Смотри, Петрович местечко мне занял, сейчас там и обоснуемся. Пропустите, – я взял девчонку за руку и потащил к нужному столу. – Всем привет, а ну-ка, сморщили попы, – скомандовал я, сдвигая уже сидевших. – Вот. А то места нет…

Минут через сорок я понял, что отсутствие алкоголя в моем желудке – определенно благо. И без него в голове стали кружить мысли непотребного характера. Ну на кой ляд блондинистой нужно было одеваться в этот сарафанчик?! Ей богу, как голая. Лыбится, крутит головой, трещит со всеми, в рот виноградины закидывая. А сидит, кабздец, как близко. Вот прям прилипла ко мне и елозит на стуле. Туда-сюда. Туда-сюда. Вначале горело только левое бедро, а теперь горит уже в другом месте. Да так сильно, что я все глубже сползаю под белую скатерть.

– А пригласи меня на танец, – выдала Алиса.

Да ё…кэлэмэнэ… так я весь алфавит переберу.

– Я не умею танцевать.

– А Иннокентий Петрович умеет? – хлоп-хлоп невинными глазищами.

– Ну-у-у, – протянул я, прикидывая насколько мое нутро против танцев фельдшера и этой бедоноски.

– Тимофей Андреевич точно танцует, – она махнула ветеринару рукой, подзывая его. А тот и рад стараться, вскочил, вильнул в воздухе дрыщавой задницей, видать только и ждал момента подойти. Ага, щаз-з-з! Хрен тебе! Тот, который у каждого двора растет. Не для тебя я эту ягодку из колодца вытаскивал.

– Ну пошли танцевать, – согласился я великодушно.

В этот раз уже Алиса тащила меня за руку.

– А говорил не танцуешь, – хихикнула она, скованно повиливая бедрами в ритм музыке.

– Ну вот решил молодость вспомнить, – ответил я, перетаптываясь с ноги на ногу и подергивая головой. А ничего так, даже весело. Лишь бы не начать подпевать: “Ёр май хат, ёр май соул”, – и окончательно выдать себя.

– Для своей комплекции ты очень пластичный.

– Вот спасибо. А ты что-то странно дрыгаешься.

– Это все твоя картошка виновата. И почему ты всегда такой бука?

– Защитная реакция. Сразу отсекаю людей с отсутствием юмора и завышенным самомнением.

Музыка закончилась, я хотел повернуть к столу, но заиграл медляк. Ну уж нет, это точно не со мной. Так ведь можно окончательно забыть, что блондинистая под запретом. А Тимошка уже бьет своим крохотным копытцем, ждет, когда я отойду. Я скрутил фигуру из пальцев, только показывать не стал.

– Разрешишь? – скрипя зубами пригласил Алису.

– Конечно, – она тут же повисла на мне. – Только держи меня, ладно? А то ноги болят ужасно.

Да бали-и-ин… Я вот надеялся, что мы на пионерском расстоянии будем. А она реально на мне висит и голову на плечо положила. Ну что ж младшенький, ты только веди себя прилично. Договорились? Секунд через двадцать чувствую, нет, не договорились. Да и Алиса как спецом дразнила. То губами случайно в шею ткнулась, то плечиком повела, мелкая ведьма, скользя своей грудью по моей, аж в голову ударило, да и в другое место.

– Что ж ты делаешь? – спросил я, стискивая тонкую талию ладонями.

– Кто? Я? – спросила девчонка и смотрела приоткрыв ротик.

Ах, гореть мне в аду! Ну или во времянке на поле, когда Пупков прознает…, склонил голову и поцеловал заразу. Сразу по-взрослому.

Сладкая. Вкусная.

Кабзда мне…

– Эгегей! – залихватски прикрикнул Петрович, а после и свистнул пару раз. – Давай-давай, Вася!

– Я те ща дам, – процедил я зло, отрываясь от блондинистой. А взгляд у нее поплывший, дыхание частит, приятно прям, мужик во мне загордился собой. – Кажется нам пора, мы уже отличились. Поехали.

Она краснеет еще гуще. Ну, нет. Каждый поедет к себе домой, у меня еще есть мозги.

– Я только помаду поправлю. И ты, – показывает пальчиком на меня, – сотри. – прощебетала и, забыв о боли, побежала к туалету.