Он подходит ближе, а я всё вспоминаю наш последний диалог и ещё сильнее нервничаю.

— Хотел бы соврать, что приехал за платьем и только, но не буду.

От звучания его низкого голоса я едва не рискую повторно протереть полы. Ремизов с психом отбирает у меня нежно-васильковый фатин, и бросает на кресло.

— Спасибо за честность, — отзываюсь, вжимаясь спиной в прохладное зеркало.

— Тут дело такое, — Марк расправляет плечи и протягивает мне три розы на длинных стеблях, которые всё это время держал за своей спиной. — С прошлым букетом нехорошо получилось. Ещё подумаешь, что я совсем не умею ухаживать, — произносит он и фактически впихивает мне в руки цветы.

Я ошарашенно жду, когда он ещё что-нибудь добавит, но нет. Марк молча стоит передо мной и тоже чего-то ждёт.

— Это всё?

Он непонимающе смотрит то на меня, то на розы, затем едва заметно усмехается.

— А, нет. Ещё я скучал. Много.

Я морщусь, вдыхая запах цветов. Вернее, полное его отсутствие.

Красивая картинка, не больше. Как и само признание, что не приносит ожидаемой радости.

— От этого твоё предложение не стало менее омерзительным. — Тактичнее выразиться не получается. Впрочем, Марк тоже не сильно сдерживался в выражениях.

Он чуть прищуривается, приобретая вид усталый и ироничный.

— Твоё поведение выглядело не лучше.

— Ты стопроцентно уверен, что видел то, что видел? — уточняю, не отпуская напряжённым взглядом его ладонь, скользнувшую по моему запястью.

Близость его тела… запах… жар его кожи… это всё туманит голову… Так хочется качнуться навстречу, прижаться к крепкому плечу щекой, не отпускать. А с чувствами как быть? Марк через подозрения не переступит, а мне нужно только так. Без недомолвок.

— Я что слепой? — Проследив за моим застывшим взглядом, он убирает руку и отходит к окну. Сгущающуюся между нами тишину рассекает щелчок зажигалки.

— Интересно получается, ты своего мнения не изменил, но приехал. Зачем? Просто потрахаться?

Марк нервно выдыхает дым.

— Зачем ты так? Я вроде из штанов не выпрыгивал.

— Не успел?

— Не смешно. — Чувствуется, что его злость разбирает. Марк разом перестаёт изображать из себя дипломата и зло сверкает на меня глазами. Молча докуривает сигарету до самого фильтра, отщёлкивает окурок в окно и упирается руками в шкаф, заключая меня в ловушку. — Убеди меня, что я ошибся, Надя. Буду охренеть как счастлив!

Напрасно я решила, что он успел остыть.

— Ладно! — выпаливаю почти истерично, борясь с желанием выставить его вон. — Тим попросил подучить со мной вальс. В Доме культуры, как назло, был концерт, поэтому мы пришли сюда…

— Продолжай, — жёстко бросает он и, противореча тону, подбадривает: — Жутко интересно.

— А потом мы выпили, ну и… уснули.

Ему не понравился мой ответ. Это чувствуется.

Господи, да мне самой он не нравится! Звучит как вымысел человека с напрочь отбитой фантазией. И выражение лица Ремизова подтверждает, что он того же мнения. Но это жизнь. Почему то, что происходит естественно, на словах звучит так абсурдно?!

— Почему он остался, Надя? Не так, — произносит он, медленно растягивая слова и не отрывая от меня взгляда жгучих глаз. — Почему ты позволила?

Не знаю, на что я надеялась. Что он поверит мне на слово? Маловероятно и… очень глупо.

— Да потому что Тим не приставал!

— Не кричи.

Уже не разобрать, что скрыто за его улыбкой. Веки щиплет — вот-вот прольются слёзы. Я почему-то их стесняюсь.

Вдохнув поглубже, запрокидываю голову, вжимаясь затылком в зеркало и прикрывая глаза. Давно нужно было спросить. Боялась ответа. Теперь хочу его услышать, каким бы тот ни был.

— Зачем мне врать? После того как видела тебя в гостинице с Ирой, я имела полное право открыто послать тебя к чёрту. И сделала это, если б хотела. А потом вы так дружно свалили из города… — звучит устало и как-то смиренно.

— Она пришла в гостиницу, потому что приревновала. Тебя, Надя. К Солнцеву. Разве не этого ты добивалась? А где её потом носило, я не знаю. Мне это больше не интересно. Но ты можешь узнать подробности на её страничке. Скорее всего, в лицах и почасово.

На душе легко и тяжело одновременно. Потому что Марк говорит без запинки, а я не могу так себя отстоять. Обстоятельства не те. Хотя, почему это?

— Минуту. — Нашариваю в кармане шорт телефон, набираю Солнцева и включаю громкую связь.

— Слушаю.

— Тим, я скучаю!

— Э-э-э… — такую растерянность нарочно не сыграть! — Ты выпила, что ли?

— Нет, но не прочь снова выпить шампанского, скажем… на брудершафт! Приходи ко мне, а?

— Мне показалось, что мы услышали друг друга, — произносит расстроено. — Надь, ты ещё будешь счастлива. Точно тебе говорю. А я Ирку, правда, люблю и никто другой мне не нужен. Она не хочет заранее афишировать, предрассудки и всё такое, но эта девушка носит моего ребёнка. Ребёнка, понимаешь, Надь? Да у меня даже не встанет на другую! Прости… Зря я повёлся на затею пригласить вас свидетелями. Даже в этом не смог отказать ей. В общем, Надь…

— Поздравляю, — всё, что успеваю сказать, прежде чем Марк завершает вызов. Вот нахальное создание!

— Примерный семьянин, надо же… — Он с протяжным, но довольным стоном вжимается губами мне в висок. — Кто бы мог подумать…

Как у него всё просто.

— Убедился? — Отворачиваю лицо вплоть до опасного хруста шейных позвонков. Решимости во мне сегодня предостаточно. — А теперь забирай своё платье и катись на все четыре стороны.

Марк

Мне сложно сосредоточиться и понять, что задело Надю. Я пьян… Я окрылён… Я не могу не любоваться ею. Даже не догадывался, что так сильно скучал… Что от одного её голоса будет покалывать кожу — начиная от затылка к позвоночнику и до самых пяток.

— Что значит, катись?

Должно быть, вид у меня сейчас крайне идиотский, потому что Надька смотрит соответствующе, накрывает тонкими пальцами мои кисти и медленно разжёвывает:

— Это значит, не подходи ко мне.

— Вообще?

Блин. «Вообще?»! И это всё, что я в ответ придумал?!

— У нас с тобой полнейшая несовместимость, — втирает мне убеждённо, пытаясь разжать мои руки, жадно сминающие ткань топа.

А я что? Я выпадаю из реальности от нежного порхания её пальцев по коже.

Вдыхаю поглубже, чтобы остудить пожар внутри и включить мозг. Отступаю на шаг, потом ещё на один… Разговор принимает нехороший оборот, а меня всё ещё основательно кроет, откуда в голове взяться ясности?

— Так, а когда нам было совместиться? — делюсь своим виденьем ситуации. — Не спорю, накосячил, но я умею быть и другим. Давай поживём вместе какое-то время. Общие сложности, общие радости… общий дом. Охренеть как хочу тебя хозяйкой на моей территории! Увидишь, я готов к компромиссу.

Вроде бы важное сказал, от души, а не умею красиво.

Вот и Надя, судя по усмешке, не прониклась.

— Это все твои предложения?

— Нет. Хочешь, сразу познакомлю тебя с родителями? — Немного хмурюсь, подсчитывая, примерно в котором часу освободится Борис. — Если выехать до полудня, то успеем оставить у меня твои вещи и выбрать симпатичный торт.

— Ничего себе. Ты и на это готов?! — Прищуривается она, откровенно отвлекая и соблазняя одним своим присутствием.

— Конечно, — начинаю злиться, невольно переходя на жёсткие интонации. — Убедишься в серьёзности моих намерений.

Практически делаю ей предложение.

Надя хмыкает. Что не так-то опять?!

— Не надо меня ни в чём убеждать. Я не хочу больше ничего тебе доказывать! Ясно?! Ты ни разу не попытался меня услышать! Зачем? Когда есть ты и твои гениальные умозаключения! Всё! Надоело. Нравится считать меня стервой? Пожалуйста! Проваливай, Ремизов, я себе перспективней мужика найду. Так понятней?! — она издевательски поворачивается спиной, демонстрируя свою победу.

Как бы не так…

Я стремительно выкидываю руку вперёд, хватая её за плечо, и придвигаю вплотную к себе.