Только войдёшь в лес – вдруг вспорхнут из густой травы один-два дрозда с перепуганным криком. А ещё интересней, когда удаётся услышать приятный свист иволги. А сколько рядом прыгает, и пересвистывается всяких мелких птах! Ну и не было случая, чтобы в лесу не услышать дробь пёстрого дятла и его резкого окрика, очевидно, чтобы заставить личинку под корой зашевелиться и себя обнаружить. Мол, что ты там молчишь, отзывайся! Чвиркнет пару раз, и тут же продолжает свою работу. А порой большой чёрный дятел такую отпустит пулемётную очередь!

Много в лесу рябчиков. Вспорхнёт вдруг совсем рядом, быстро-быстро затрепыхает своими крылышками, отлетит недалеко, сядет на сучок, пригнёт к нему головку, сидит притаившись, будто его никто не видит… Порой подойдёшь к нему совсем близко, и только тогда он вновь вспорхнёт и улетит, и недалеко усядется.

Люблю я лес с тех далёких детских лет. Лес – это особая стихия. Эту любовь к лесу привил мне отец. Он очень любил ходить в лес сам и всегда старался взять с собой и меня. В лесу он много говорил и рассказывал о жизни животных и птиц, о различных лесных случаях, о деревьях и кустарниках. Вообще, он был очень большой любитель природы. Сильно любил лес и прививал это мне, как мог. Я ему очень благодарен за это.

Раннее моё детство, с самого рождения, т. е. с 1930 и по 1937 год, прошло на этой родной, моей Курской, красивой и богатой природой земле. Я не устаю ею восхищаться и говорить об этом бесконечно… Я так же, как и мой любимый отец, люблю лес, рыбалку, охоту. Лес люблю во все периоды: и зимой, и летом, и ночью и днём, за все его красоты, и конечно, его дары, растительные и живые.

Впоследствии, уже значительно позже, в других местах я много исходил лесов, видел много рек и озёр. Много приходилось охотиться в лесах Подмосковья, в Калужских лесах. Участвовал в различных видах охоты. Но мне кажется, что лесов красивее и лучше, чем у нас, в Курской области, нет.

Охотиться я любил один. Идёшь по лесу, сам себе хозяин. Созерцаешь природу такой, какой её ты хочешь воспринять. И всё это твоё. Но об ОХОТЕ я ещё расскажу позже.

Вернёмся к родным и родственникам. Да, что я ещё об этом могу сказать? О родителях и родственниках моего отца я больше сказать ничего не могу, так как после моего рождения их никого уже не было в живых. Кроме дедушки Феди. Родители по материнской линии, дедушка Николай Афанасьевич и бабушка Надя, а также все их дети, это один сын и трое дочерей, давно уехали в Крым, в г. Карасубазар (ныне Белогорск).

Кто и по какой линии ещё остался на родине, я не знал и не знаю. Помню только одного двоюродного дядю. Звали его Иван Никитич. И то я узнал о нём значительно позже того, как мне пришлось посетить родные места в 1947 году. О нём хочу сказать несколько слов. Не знаю, по какой линии он является мне родственником. Но это интересный человек.

Мне тогда было 17 лет, а ему за 70. И мне тогда казалось, что это такой дремучий человек. Но это только казалось, и то по годам. На самом деле он был крепкий, бодрый человек, и не похож на семидесятилетнего. Он тоже очень любил природу. Он очень любил лес. Как своё собственное дитя… Работал он уже много лет лесничим. И лучшего лесничего, наверное, и не было в тех краях. Он был рачительный хозяин. Лес берёг, словно собственное добро. Не терпел браконьерства и воровства.

Он был уважаемым человеком. К нему за советами заходили многие, и свои, и приезжие. Он был честен и неподкупен. Его нельзя было уговорить ни на какие сделки по поводу лесного хозяйства. Я видел его ещё в детстве, когда он выезжал на своей лошадке, в «дрожке», в своё лесное хозяйство. Он уже тогда был в летах. Давно уже к тому времени он вёл холостяцкую жизнь, так как рано овдовел и не решался связать свою жизнь с новой женой…

И в этот мой приезд, мой двоюродный брат рассказывал о нём многое. Я был удивлён, что ему за 70, а он до сих пор работает, и на такой должности. Брат ухмыльнулся и говорит: «А ты знаешь, что Иван Никитич далеко не старик. Он почти каждое утро перед выездом на работу сначала на часок заглянет к одной вдовушке. А потом уже едет в своё лесничество… Хочешь убедиться?» На следующее утро мы с ним в этом убедились. Ну что ж, можно только гордиться таким дядей.

Ранее я уже писал, что родился, и детство моё проходило в селе Марково. Село состояло из нескольких улиц, разбросанных, как бы, самих по себе. Обычно в больших сёлах улицы располагаются либо в один ряд воль рек, либо параллельно с другой, соблюдая какой-то определённый порядок. Здесь этого не было. В одном случае они соблюдали рядность. В другом располагались на возвышенном месте, вдоль поймы реки и вдоль озера. Река Сейм в своём течении делает изгибы, вдоль этих изгибов и строились улицы. В пойме реки находилось большое длинное озеро, называемое «Старыч». Об этом я уже писал. Оно также притягивало к себе внимание. Там была приличная рыбалка. Там у многих селян стояли свои лодки. Так вот, вдоль озера, в полукилометре, на возвышенности, выросла одна из улиц. Следовательно, село располагалось на значительной площади. В самом селе было много зелени. Вокруг села с одной стороны – река Сейм и пойма, а с другой – возвышенность с пересекающими её оврагами, и далее сплошные леса. Ландшафт не ровный: возвышенности, балки, косогоры, глубокие овраги, долины. В общем, пересечённая местность, и довольно красивая.

Мне эта природа очень нравилась. Все прелести природы налицо. Река прекрасная, озеро – есть, заливные луга – есть, шикарные леса вокруг… Чего ещё надо? Купаться и загорать есть где, рыбалка прекрасная, охота – пожалуйста… Живи и отдыхай, наслаждайся природой.

Когда мне исполнилось четыре годика, у меня появилась сестричка Лида. Это был уже 1934 год. Так что нас, детей, было уже трое. Это, наверное, к лучшему – веселее будет. Нам, конечно, но не родителям. Хотя и родители наши, я думаю, были очень рады появлению девочки в нашем семейном отряде. И это было так на самом деле.

Жаль, детских фото нет. Здесь она уже взрослая, со своим малышом. И ещё Лида сидит рядом с мамой, с девочкой на коленях.

Сестра Лида с дочкой Алочкой

Сестра Лида с сыном Васей

Слева – сестра Лида с дочерью. Справа – мама Анна Николаевна с внуком Аликом. Сзади стоит младший брат – Славик

Мой папа – Михаил Тихонович

Читать и писать я научился очень рано, когда мне было, наверно, года четыре-пять. Всё это благодаря моему отцу. Отец мой был интеллигентный, грамотный человек. На заводе он занимал довольно высокую должность. Он был главным бухгалтером. Пользовался большим уважением на заводе, а также среди селян. К нему часто заходили друзья, а также знакомые и незнакомые селяне за советами.

Он всегда был со всеми вежлив, внимателен, аккуратен и доброжелателен. Внешний вид его всегда был безупречен…

Он был опрятно, чисто одет, всегда выбрит. Он был аккуратен в делах и поступках, можно сказать, педантичен. Я сужу о его порядочности даже вот по таким вещам. Он очень любил во всём порядок и чистоту, начиная с внешнего вида.

Порядок и дисциплину требовал и от нас. Его рабочее место всегда было в идеальном состоянии. Я не раз бывал у него на работе, в его кабинете на столе всё было на своих местах. Ни одна книга, ни один листок не лежал там, где ему не следует быть. Так же было и дома. Всё было на его столе на своём месте. В пенале на его столе стояла куча карандашей и ручек. Но как он чинил карандаши! Каждый имел длинный-длинный и остро, тонко заточенный кончик. У меня этого не получалось. Никогда. Я их при заточке без конца ломал.