На аэродроме не было ни одного нашего самолёта. Всюду были пустые капониры, укрытия, на которых были разбросаны маскировочные сети. Валялось всякое аэродромное оборудование, ящики из-под патронов, кучки патронов в обоймах и без них. На кончиках пуль так заманчиво красовались цвета: красный, зелёный и другие. Это были трассирующие пули.

Я набрал, набил все карманы патронами, да ещё и пихал их к пакетам за пазуху. Загрузился под завязку, как говорят. И минуя все дороги, вышел на окраину и через поля, напрямик потопал в направлении Дувановки. Когда я прошёл ряд полей, две лесополосы, миновал бывшее татарское село Контуган и подходил к шоссе, которое надо было пересечь, оставалось до шоссе метров 150…

Вижу, передо мной на дороге, идущей со стороны Перекопа в сторону Евпатории, идут большие военные машины, а на них сидят рядами солдаты. Это была первая разведколонна. Она встала напротив меня. Вижу цвет одетых военных был явно не защитный. Какой-то сине-зелёный. Я понял, это немцы были. У меня появилась дрожь в коленях. Я тоже встал и стою.

Но когда ещё шёл, я понял, что к чему. И начал незаметно из карманов выбрасывать патроны, выковыривать их оттуда. А они ведь в обоймах, цепляются, не хотят вылезать из карманов. От напряжения я вспотел. Я стоял и потихонечку продолжал их выбрасывать.

С машин мне машут руками, зовут к себе. Я уже подумал, ну всё, конец. Ведь у меня патроны… Я же их все выбросить не успел. Спросят, куда я их несу? Да и будут ли спрашивать?

Моим ответам не поверят. Я стоял, стоял и сел. Уже ждал очереди из автомата. Так продолжалось несколько минут. Мне показалось – вечность. Я не поверил своим глазам. Машины тронулись, и все ушли в сторону Евпатории. То есть туда, куда и держали свой путь.

Я немного подождал. Когда машины опустились в низину, я на всех скоростях перемахнул через шоссе, вроде партизана.

Я так понял, что это был авангард, разведка. Это уже была вторая встреча в этот день с нежданными «гостями». Первая в карьере, вторая здесь.

С этого дня появились оккупанты в наших краях, от Перекопа до Евпатории.

Мы особенно не видели, когда прошли наши последние отступающие части. То ли днём, то ли ночью. На нашем перекрёстке у села стоял домик дорожного мастера. В нём он жил с семьёй, тут и работал. Бои шли уже под Перекопом. Вот-вот немцы появятся здесь. Собрав свои манатки, мастер с семьёй куда-то уехал. Сторожка осталась пуста. Вокруг домика ещё были кое-какие постройки: навес, сарай, туалет во дворе, небольшая оградка.

И, видно, в последнюю ночь, перед появлением колонны машин с солдатами, которую я видел, какой-то кавалерийский эскадрон вошёл во двор и разоружился. Почему я говорю, что разоружился? Да потому, что в сарае, под навесом и во дворе оставлено много оружия, боеприпасов, снаряжения. Был один лёгкий миномёт и куча к нему мин. Ручной пулемёт Дегтярёва, много цинков с патронами к нему, много цинков с патронами к карабинам и пистолетам разных марок. И коротких, и длинных. Ракетница, и много к ней сигнальных ракет.

Целая куча коротких кавалерийских карабинов, сабель, сёдел, и другого имущества. Видно, этот кавалерийский эскадрон, потеряв всякую надежду, может быть, не имея связи со своим командованием, не зная, что делать и куда идти, решил закончить здесь свою борьбу и разойтись. Так это было или иначе, кто его знает. Но факт налицо.

На следующий день, как только мы обнаружили такой клад, у нас сразу мозги набекрень. Сколько добра, и всё это нам? На халяву! Глаза наши разбежались в стороны и полезли на лоб от счастья. Бери, что хочешь, и сколько душе угодно. Пулемёт, гранаты, мины, карабины, шашки, миномёт, патроны, и т. д. Бери – не хочу! Да, тут любой с ума сойдёт!

Мы прекрасно понимали, чем всё это пахнет, чем это может обернуться… Но устоять было невозможно. Разве нас что-то могло уже остановить, чтобы не завладеть таким добром, посланным нам самим Богом. И мы его стали брать, брать, брать…

У каждого на плече появился коротенький карабин, на боку шашка. Патронов было столько, что мы потом начали прятать цинки под мост, закапывать, прятать на крышах под черепицу, и кто его знает ещё куда, в расщелины заборов, а потом и не помнит никто, где и что. Прятали и закапывали карабины и шашки. У каждого было оружие не только на плече, но и в запасе.

Прежде чем запасаться оружием, мы опробовали его боевые качества. Подняли там, у домика, такую стрельбу! Наше счастье, что рядом нигде не было немцев. По дорогам ни в одном направлении нельзя было ни проехать, ни пройти. Правда, желающих куда-то ехать или идти было мало. Видно, потому что пришли немцы и люди боялись куда-то пускаться, даже в короткий путь идти было опасно. Поэтому мы смело стреляли вдоль дорог, надеясь, что там никого нет и не будет. Женщины в селе подняли такой шум! Кричали, ругались. Просили мужчин: «вы разгоните тех ослов, да уши надерите им хорошенько, коли они не понимают по-хорошему.»

Мужчины, как французы, налетели на наш «редут», и давай нас крошить, и давай нас громить… Хватали наши карабины, разбивали приклады, а стволы бросали в туалет. Но на следующий день мы снова появлялись там, и опять стрельба продолжалась. Карабинов у нас было вдоволь, и ещё больше. Очень трудно было нас остановить, коль в руках такой арсенал и столько патронов.

В домике дорожный мастер забыл или оставил большой деревянный стол. Да, чего я ерунду горожу? Оставил и оставил. Куда бы он с этим столом пёрся, убегая от фрицев? Проще, в домике, посередине комнаты стоял этот стол. Он большой и длинный, что самое главное. Это как раз то, что и надо нам было.

Мы на него установили пулемёт Дегтярёва, и очередями по очереди колбасили в стену, пока в ней не появилась дыра. Стена-то из ракушечного камня. Рикошетов от неё не было.

Мы так увлекались этим видом спорта, что не успевали заряжать очередной диск. Новый стрелок уже терял терпение дождаться лечь на стол. Это было куда интересней, чем палить из карабина куда попало. Да и меньше шума было. В селе не было слышно пулемёта.

Но не все толпились у стола. Кто отстрелялся, помогал заряжать очередной диск. Другие, выпустив очередь из пулемёта, этим не ограничивались. Они шли во двор, и давай палить из карабинов. В селе опять переполох. Женщины кричат: «Мы каждый миг трясёмся. Вдруг нагрянут немцы, что тогда? Всех перестреляют». Да, и это могло случиться в любую минуту.

Немцы могли появиться неожиданно. Ведь это происходило на перекрёстке, на магистральной дороге. Дорога просматривалась в одну сторону довольно далеко, а вот в другую нет.

На расстоянии метров 700–800 дорога делала поворот. И далее уже лесопосадка, и ничего не видно.

А случилось вот что. В разгар наших боевых стрельб у домика вдруг останавливается легковая машина «Опель». Мы этого и не заметили.

Заходят в избушку двое немецких офицеров, видно, высокого ранга, так как у них на погонах кроме белых ромбиков свисали по краям коротенькие «китецы» (витые шнурки), ну как у покрывала или у штор бывает. Они нас застали врасплох. Они стоят, глазам своим не веря. Нас много, и все вооружены. У каждого на плече карабин, а на боку, на ремне, сабля. Мы молчим, как загнанные звери в угол.

Как же так вышло, что мы их не заметили? Да ещё моя очередь была стрелять из пулемёта. Я лежу у пулемёта на столе, палец на спусковом крючке, и готов по команде нажать. Все ждут команду, и я тоже. Ждут, когда вздрогнет пулемёт, и из стены полетят и посыплются ракушки. В этот момент они и вошли. Немая сцена, как у Гоголя в «Ревизоре».

Страх с обеих сторон. Бежать некогда ни нам, ни им – отступать уже поздно. Это длилось буквально несколько секунд, может 5 или 7, не более. Заговорил офицер. Я мгновенно скатился со стола. У нас и языки онемели. Мы первые не могли начать разговор.