Фамилиен решил всё же не пропускать представление. Когда он занял место в зрительном зале и пробежал глазами программку с либретто, был совершенно изумлён. Оно поразительно напоминало историю, приключившуюся с самим Фамилиеном. Но ещё большим откровением стало то, что произошло дальше. Актёры вышли на сцену, и в исполнительнице главной роли он узнал свою экзотическую птичку. Сердце перестало биться. О Боги! Как она была прекрасна! Как она пела! Зал взрывался овациями, трижды вызывая её на бис.

После спектакля она снова исчезла. Но Фамилиен успел поймать её взгляд – короткий как миг, долгий как вечность – взгляд-обещание, что в этот раз расставание совсем ненадолго…

– Думаешь, на этот раз она вернётся? – Теодор заглянул в глаза.

– Вернётся, – пообещала Николетт.

Эти непростительно красивые серые глаза заставили выдохнуть обещание, вместо того, чтобы возмутиться, что он без разрешения перешёл на «ты».

Глава 48. Тайная помолвка

Николетт взяла в руки очередной лист, однако волнение не давало читать дальше. Она ощущала, что история подошла к самому трогательному моменту. Вдох-выдох – надо найти в себе силы продолжить, иначе горящий нетерпением взгляд Теодора подпалит или бумагу, или саму Николетт.

Глаза снова побежали по строчкам. Голос от переизбытка чувств дрожал.

…Тем вечером, вернувшись в замок, Фамилиен долго не ложился спать. Он стоял у холста, и под его кистью – штрих за штрихом – оживала молодая актриса в маскарадном костюме экзотической птицы – яркая, загадочная, манящая.

За окном уже царствовала глубокая ночь, когда он услышал звук открываемой двери. Всё, как в его самых отчаянных фантазиях – Лилая вошла без предупреждения, без стука – открыла все замки подаренным ей перстнем.

Кисть выпала из руки. Фамилиен застыл, умирая от нахлынувших чувств. Она стала ещё прекрасней – нежная и дерзкая одновременно, и такая нестерпимо желанная. Шёлк алого платья облегал её тонкий стан, как тогда, когда он увидел её в первый раз. Фамилиен осыпал Лилаю неистовыми поцелуями, вкладывая в них всю горечь пережитой тоски, всю силу своего испепеляющего желания.

Они провели безумную ночь, а утром состоялась их тайная помолвка. В небольшой часовне, примыкающей к замку, они поклялись у алтаря впредь никогда не расставаться.

– Я больше не дам тебе упорхнуть. Я чуть не умер от тоски, – закончил свою клятву Фамилиен.

– Прости меня, что исчезла тем утром. Но я должна была, – покаянно произнесла Лилая.

Теперь Фамилиен знал, почему она так поступила – она хотела стать женщиной, которой он будет гордиться. Она ушла из замка неприметной горничной, чтобы вернуться блестящей актрисой, певицей и автором нашумевшей пьесы…

– Выходит, когда вы говорили, что записи могут оказаться романом, автор которых женщина, были отчасти правы, милорд, – Николетт оторвала взгляд от листов и посмотрела на Теодора.

Пока она читала, он всё больше и больше сокращал расстояние и теперь сидел настолько вплотную, что их руки касались по всей длине.

– Да, похоже, ты держишь в руках роман, написанный Лилаей. Но это не выдумка, как я предполагал. Лилая описала то, что они с Фамилиеном пережили на самом деле.

– Милорд…

– Называй меня Тео, – перебил Теодор, аккуратно вытягивая из её рук бумаги и откладывая их в сторону.

Его рука легла на её плечо и плавно, но настойчиво развернула. Теперь они стали ещё ближе. Лицом к лицу.

– Я как раз об этом и хотела сказать. Почему вы перешли на «ты»? – она старалась, чтобы в голосе слышно было возмущение. Но голос предательски трепетал, пронизанный каким-то другим чувством.

– Я перешёл на «ты», Ники, потому что так обычно обращается жених к своей невесте. Разве нет? – улыбка Теодора была дразнящей и пугающе привлекательной.

– Но мы ведь не на самом деле жених и невеста. Наша тайная помолвка – фиктивная.

– Нам надо это как можно скорее исправить, – он нежно убрал волосы с её плеча, продолжая улыбаться.

– Исправить?

Николетт мешали соображать эти ласкающие прикосновения.

– Да, исправить. А то представил, что тебе однажды надоест работа, и ты упорхнёшь из замка. Я же умру от тоски, если рядом не будет моего неугомонного писаря. Не хочу повторить ошибку моего пра-пра-прадеда – дать тебе исчезнуть…

– Милорд… – Николетт лихорадочно подыскивала слова, – я не уверена…

– Тео, – настойчиво поправил он, – постараюсь тебя убедить…

Одна рука Теодора заскользила вниз – на талию, чтобы притянуть ещё ближе. А вторая, наоборот, вверх по шее к затылку. Николетт догадывалась, что сейчас произойдёт. Поцелуй? Его губы ещё не коснулись её губ, а она уже ощутила покалывание. Она и хотела, и боялась. Она не знала, почему не отталкивает его, а ждёт, затаив дыхание.

Это было совсем не так, как тогда, когда он пытался заглушить поцелуем её визг. Это было нежно и тягуче. И всё в ней отзывалось на его прикосновения остро до головокружения.

– Тео… – прошептала ему в губы.

И захмелела оттого, что осмелилась на это короткое имя.

– Это «да»? – на секунду оторвался он.

– Не знаю… – как можно быть в чём-то уверенной, когда мир вокруг тебя плывёт и пошатывается?

– Знаешь, та часовня, о которой говорится в записях, она ведь до сих пор на месте. Мы можем тайно помолвиться там же, где это сделали Фамилиен и Лилая, – Теодор снял со своего пальца перстень и надел на палец Николетт. – Я буду ждать тебя в часовне завтра вечером. Тебе не понадобится ключ, чтобы войти внутрь.

Ох, что творилось с бедным сердцем! Оно билось где-то в горле, мешая дышать. Теперь Николетт сможет входить в любую комнату, отпирать любой замок. Но этот перстень значил гораздо больше – он будто ключ от сердца хозяина замка Рош-ди-Вуар…

Николетт попыталась сморгнуть слезинку, а Теодор снова нежно притянул для поцелуев…

Только через час они вспомнили, что у них ещё остался не прочитанным один лист с записями Лилаи. Николетт, смочив пересохшее горло несколькими глотками воды, принялась читать вслух.

…После помолвки Фамилиен и его птичка покинули замок. Они отправились в островное королевство – туда, где все эти годы жила Лилая. Там были другие законы – более свободные. Наверно, близость моря делало островной народ свободолюбивым. На острове разрешались браки между людьми знатного и незнатного происхождения. Там Фамилиен и Лилая поженились.

– И вскоре у них родился чудесный малыш, – этой строчкой записи заканчивались.

У Николетт губы непроизвольно растянулись в улыбку. Может ли быть более радостное завершение истории любви, чем появление на свет малютки? Теодор тоже улыбался. Но они оба понимали, что на самом деле история на этом не закончилась.

– Я думаю, существует продолжение, – предположил Теодор.

– Да, у этого романа должна быть ещё одна часть. Ведь здесь ни слова про тайник и про то, как потомки Фамилиена снова поселились в замке.

– Мы разгадаем эту загадку, – пообещал Теодор. – Вместе.

Николетт видела, что теперь, когда он столько узнал о своих предках, ему особенно важно докопаться до сути.

– Я думаю разгадка в картине. Завтра с утра поеду к папеньке, узнаю, откуда у него это полотно.

– А я навещу своего отца. Попрошу картину назад на пару дней. Надо проверить, нет ли в ней ещё каких-нибудь сюрпризов.

Генерал Дидье сидел за письменным столом. Перед ним лежал большой лист бумаги. Это была схема военных действий. Он привык серьёзные операции разрабатывать тщательно и подготавливать скрупулёзно. Стрелками и флажками помечал передвижение войск противника и передислокацию своих сил.

Да, надо признать, последние несколько боёв были проиграны. Не силён Дидье там, где дело касается бесед с современными взбалмошными барышнями, которым родители с детства не привили кротость и послушание. Дал осечку, когда надеялся сразить эту дерзкую юную леди выстрелом по её слабостям. Но ничего. Кое в чём генералу нет равных. Пора пускать в бой тяжёлую артиллерию.