Наслаждаться тишиной получилось недолго. В комнату влетела озабоченная Дороти.

– Я за ружьём, – пояснила она и полезла под кровать.

– Ты что собралась на охоту на ночь глядя? – удивилась Николетт. – Скоро стемнеет.

– Что вы, госпожа, не на охоту.

– А куда?

– Собираюсь нести дозор, – вскинув на плечо ружьё, доложила Дороти.

– Нести дозор? – удивилась Николетт.

– Ну да, охранять замок.

Николетт окинула Дороти взглядом. Если не брать во внимание ружьё, то остальная экипировка не очень вязалась с образом охранника. На Дороти было её лучшее платье, подчёркивающее соблазнительные формы и даже чуть приоткрывающее их, ещё и волосы уложены в сложную причёску, какой до сих пор Николетт у своей служанки не видела.

– Разве у Теодора не хватает охранников?

– Внутри хватает. Но снаружи-то никто не охраняет. Кто-то же должен сторожить крепостные стены и с внешней стороны.

– Мы что, ждём нападения? Дороти, – Николетт отложила книгу, – кого ты пытаешься обмануть? Признавайся, что задумала.

– Понимаете, госпожа, – заговорщицки снизила голос Дороти, – я тут кое-что узнала про этого чопорного сухаря в ливрее. У него есть одна слабость.

– Какая?

– Он любит вечером сыграть партию-другую в преферанс.

Ну, не такой уж и большой грех.

– И?

– Тут поблизости есть трактир. Там по вечерам собирается компания таких же чопорных сухарей как и он, чтобы скоротать время за игрой. Понимаете?

Пока Николетт совершенно не понимала, куда клонит Дороти. Особенно учитывая ружьё в её руках.

– Ты что, хочешь пойти с Филимоном? Мечтаешь о свидании?

– Вот ещё! – возмущённо фыркнула Дороти. – О свидании с этим надменным бесчувственным столбом?! – потом снизила немного недовольство тона. – Я и в преферанс-то играть не умею. Вот если б это была прогулка под луной… – мечтательно вздохнула она. – В общем, у меня есть план.

– Ну?

– Он будет возвращаться из трактира, а я в это время буду ходить с ружьём по периметру крепостных стен – вроде как охраняю. Чтобы всё выглядело естественно. Чтобы он не заподозрил, что это я специально его дожидаюсь. Он подойдёт к воротам, а я выскочу к нему из-за дерева: «Стой! Кто идёт?!». Ну а дальше слово за слово… и он позовёт меня прогуляться. Понимаете, госпожа? Как вам мой план?

План, надо признать, довольно рискованный.

– Дороти, а ты не боишься, что после твоего «Стой! Кто идёт?!» Филимон сильно пожалеет, что выделил тебе ружьё?

– Не пожалеет, – отмахнулась Дороти. – Он породистый.

С этими словами она бодро вышла из комнаты.

Глава 24. Раскрыть глаза

Дороти вернулась через пару часов вне себя от расстройства и возмущения. С использованием жестов и междометий она рассказала, что ходила-ходила вдоль стен, охраняла-охраняла, а Филимон так и не появился. Как выяснилось, он сегодня вовсе не собирался в трактир и всё это время, пока Дороти несла вахту, спокойненько провёл в своих покоях, даже не догадываясь, разумеется, что его поджидают у ворот с ружьём. И хоть вины его в том, что планы Дороти сорвались, не было, она, тем не менее, осталась крайне им недовольна.

– Больше никогда не подойду и даже не взгляну на этот надменный столб в ливрее, – заявила Дороти и вернула ружьё под кровать.

И ведь действительно привела угрозу в действие. По крайней мере, за завтраком, не реагировала ни одну реплику ничего не подозревающего дворецкого, который, между прочим, с невозмутимым видом подкладывал ей на тарелку самые лакомые куски, вместо того, чтобы осчастливить ими своего господина.

Завтрак едва закончился, как по замку пронёсся слух, что прибыл какой-то важный гость, которого принял у себя в кабинете Теодор. Николетт разволновалась, опасаясь, что это генерал вернулся по её душу. Или же приехал папенька, которому Дидье успел рассказать про «тайную помолвку» его дочери. Но, к счастью, не подтвердилось ни одно, ни другое. Гостем, а вернее гостьей, оказалась Августа.

Теодор привёл её в картинную галерею, где Николетт с утра продолжила разбираться с полотнами.

– Вот обещанная помощница. Надеюсь, вместе у вас получиться организовать замечательную выставку, – улыбнулся он и ретировался.

Двум юным леди действительно удалось очень быстро найти общий язык. Николетт нравилось в племяннице короля её умение быть в двух разных состояниях. Она легко надевала маску церемонности и светскости, становясь идеально благовоспитанной леди, какой и хотели бы окружающие видеть родственницу Его Величества, но с такой же лёгкостью могла и снять маску, обнаруживая живой озорной нрав. Наверно, жизнь в закрытом столичном пансионе среди чопорных наставниц научила её быстро менять образы, если того требует обстановка. Но с Николетт Августа была сама собой.

Она с интересом отнеслась к просьбе Теодора. Вместе с Николетт они ещё раз пересмотрели все картины. Августа предложила разместить их не в хронологическом порядке, а соответственно атмосфере, какая запечатлена на полотне.

– Мне кажется, любой творец, не важно музыкант, поэт или художник, основной целью ставит пробудить чувства, – поделилась мыслями Августа. – Взволновать душу, заставить сопереживать, испытать все виды страстей: боль, страх, радость, нежность, упоение. Давай сгруппируем картины так, чтобы посетитель выставки наиболее остро прочувствовал эмоции, заложенные в полотна.

Николетт от этой идеи пришла в восторг.

– Вот эти три картины – в тёмных тонах, тревожные, трагичные, давящие, распорядимся повесить на дальней от окна стене, чтобы усилить мрачные ощущения, – предложила Августа.

По такому же принципу стали действовать и дальше. Самую светлую стену отвели под оптимистичные весенние пейзажи. А осенние виды, проникнутые лёгкой грустинкой увядающей красоты, решили расположить в длинной нише, напротив которой были установлены диванчики. Гости смогут рассматривать картины сидя. Созерцать и размышлять.

Николетт и Августа договорились после обеда продолжить работу. Но только трапеза была завершена, опять пронеслась новость о неожиданном госте. Николетт, как и в прошлый раз заподозрила появление генерала Дидье или папеньки. Но не успела она как следует испугаться, как выяснилось, что речь не про мужчину. Видимо, день сегодня такой. В Рош-ди-Вуар – паломничество юных леди. Новой гостьей оказалась Мариэлла. Она взволнованно сообщила, что хотела бы поговорить с Николетт с глазу на глаз.

Они расположились в беседке в парковой зоне замка.

– Николетт, это правда? – с такого вопроса начала сестра.

О чём речь, гадать не пришлось. Мариэлла тут же продолжила:

– До меня дошли слухи, что ты тайно помолвлена с Теодором.

– Значит, и папенька уже знает? – насторожилась Николетт.

А Теодор ещё уверял, что Николетт плохо знает мужчин – что генерал будет пока молчать.

– Нет, папенька не знает. Этот слух гуляет только среди слуг. Якобы кучер генерала Дидье, будучи под хмельком, рассказал об этом приятелю. Тот своему куму, а тот куме. А кума эта – работает у нас поварихой.

– Наша Ниди?

– Да.

– Как тесен мир.

– Да, слухи среди прислуги распространяются мгновенно.

– А ты как узнала?

– Повариха нечаянно проговорилась при мне о том, что узнала от своего кума, но папеньке, конечно, пока никто не решился такое рассказать. Только ведь это вопрос времени. Он всё равно скоро узнает. Поэтому я и приехала – хотела тебя предупредить.

– Спасибо, – кивнула Николетт.

Она и сама понимала, что это только вопрос времени.

– Папенька, конечно, осерчает, когда узнает, на что ты пошла без его позволения, – Мариэлла пододвинулась поближе к Николетт, – но я тебя понимаю. Если бы такой мужчина как лорд Теодор заинтересовался мной. Я бы и не такое пошла… Но ничего подобного конечно не могло бы случиться. Ты хорошенькая, а я всегда была дурнушкой…