Николетт решительно вошла в кабинет вслед за Теодором. Её взгляд тут же выхватил мужчину в военном бордовом кителе, приветственно поднявшегося с кресла. Это и есть Дидье? Сказать по правде, никакого брюшка не наблюдалось. Генерал был высок, подтянут и не так уж стар. Хотя виски уже чуть-чуть посеребрила седина. Но это, пожалуй, единственное, что говорило о возрасте. А вот насчёт чего Николетт не обманулась, так это насчёт характера генерала – самодур. Он не стал церемониться, а сразу безапелляционно заявил:

– Должен вас огорчить, милорд, но я не разрешаю моей невесте работать у вас писарем. Она немедленно отправится со мной. Я сопровожу её назад в имение под присмотр отца.

– Но позвольте… – попытался возразить Теодор.

Однако Дидье тут же перебил:

– У вас, у молодых господ, весьма странное мировоззрение. Но я придерживаюсь старых проверенных истин. Юной леди не пристало работать. Она должна дождаться выгодной партии и стать примерной женой. Николетт, надеюсь, вам хватит полчаса, чтобы собраться? – строго взглянув, спросил он. – У меня на сегодня ещё много дел.

Николетт от возмущения и растерянности лишилась дара речи.

– Опережая ваш вопрос, – снова обратился Дидье к Теодору, – хочу успокоить. Я знаю, что вы выплатили Николетт некоторую сумму аванса. Я тотчас же верну вам деньги.

Он снял с пояса кожаный мешок и начал отсчитывать полтинные. Если Николетт думала, что Теодор был в гневе, когда разговаривал с ней, то зря. Это просто она ещё не видела его по-настоящему разгневанным. Хотя внешне он не особо и изменился. Но как потемнели его глаза – в них кипело что-то страшное.

– Позвольте заметить, милорд, – начал Теодор, – пару дней назад я имел честь принимать в моём замке отца Николетт. Тот ни словом не обмолвился, что у его младшей дочери есть жених, и, более того, дал согласие на её работу писарем.

Генерал раздражённо поморщился. Видимо, не привык слушать возражения.

– Мы давно вели переговоры с господином Огюстье о его младшей дочери. Вчера согласовали последние детали и пришли к окончательному решению. Я официально попросил руки Николетт, и господин Огюстье дал согласие. В ближайшее время мы согласуем дату бракосочетания.

Николетт почувствовала, что земля уходит из-под ног. Как же так? Она совершенно не хотела становиться женой Дидье.

– Николетт, ступайте, – властно скомандовал генерал. – Не люблю повторять дважды. У вас полчаса на сборы.

Он положил отсчитанные полтинные на стол.

– Николетт останется, – спокойно возразил Теодор, подойдя к столу.

– Что вы имеете в виду, милорд? – генерал посмотрел с нетерпением и недовольством.

– Я имею в виду, что вы не можете отдавать приказы моей невесте, – Теодор сгрёб монеты и бесцеремонно вложил оторопевшему генералу в ладонь.

– Вашей невесте?! – Дидье начал наливаться краской.

– Моей невесте! Вы опоздали, милорд, мы с Николетт уже помолвлены, – Теодор подошёл к Николетт и приобнял за талию.

– Но господин Огюстье заверил меня, что Николетт свободна…

– Он ещё не знает о нашей помолвке, – перебил Теодор. – Мы сделали это тайно.

– Тайно? – тяжело дыша, переспросил генерал.

– Да. Поклялись у алтаря хранить верность друг другу. Что поделать? Не могли противиться чувствам, – со страстным придыханием произнёс Теодор.

Какой актёр! Николетт чуть сама не поверила.

Генерал от ярости пошёл пятнами. Как же ему не по нраву то, что он услышал. Николетт ликовала в душе. Хотя сказать по правде, Теодор своим заявлением нажил себе столько проблем. Ведь генерал обязательно расскажет папеньке. А уж что будет, когда папенька узнает, лучше пока и не думать.

– Вы, молодые, перечёркиваете все устои! – начал кричать Дидье. – Вы забываете незыблемые истины! Как юная леди может сметь принимать такие решения без родительского благословления?! Юной леди пристало быть кроткой и послушной.

– Разве юная леди не вправе распоряжаться собственной судьбой? – рядом с великолепным в своей ярости Теодором Николетт ощутила неожиданный прилив смелости и дерзости.

– Нет, юная леди, есть вещи, которые женщинам не под силу, только мужчинам, – взвинтился генерал, – принимать решения, отдавать приказы, владеть оружием, в конце концов…

В этот момент дверь в кабинет открылась и на середину решительно прошествовала Дороти. В костюме кучера и шляпке с рябиновой гроздью. На её плече заправски висело ружьё. Полная возмущения, она потрясла парой куропаток:

– Вот, подстрелила дичь к ужину, милорд, а ваш повар, Густав, не пускает ни меня, ни моих куропаток на кухню. «Этот страшный барышня с ружьём хотеть моя смерти», – передразнила Дороти повара. – Что я, зря охотилась?

Дидье с лёгким ужасом наблюдал за «страшным барышнем с ружьём». Как только её пламенная речь закончилась, он, сжав губы в тонкую полоску, вышел из кабинета, не попрощавшись.

Глава 23. Дозорный

У Николетт камень с души упал, когда генерал Дидье промаршировал на выход из кабинета. В дрожь бросало при мысли, что он мог бы настоять, чтобы она ехала с ним. Даже несколько часов дороги в компании с отставным военным-самодуром казались ей каторгой, а что уж говорить о замужестве. Вот только что теперь будет?

Николетт посмотрела на своего спасителя со смешанными чувствами. Она, конечно, была ему благодарна, даже очень благодарна, за благородство и находчивость, проявленные при её спасении, но он хоть понимает, что, избавив Николетт от одной проблемы, накликал на них обоих ещё большую? Нет, судя по всему, не понимает. Его лицо не выражало ни капли беспокойства, на нём до сих пор светилась злорадная ухмылка, какой он сопроводил уход генерала.

– Милорд, зачем вы сказали господину Дидье, что я ваша невеста?

– А вы хотели отправиться с ним? – подразнил Теодор.

– Не хотела. Но он ведь всё расскажет папеньке.

– Не расскажет.

– Почему?

– Вы плохо знаете мужчин. Сейчас вы нанесли большой удар по самолюбию генерала. А он не привык проигрывать. Рассказать вашему отцу о том, что получил отказ – для него всё равно, что расписаться в собственной беспомощности.

– Что же он будет делать, по-вашему?

– Самолюбие не позволит генералу оставить всё как есть – попробует вас отвоевать. Поверьте, не пройдёт и нескольких дней, как он явится сюда снова.

– Отвоевать? – Николетт закатила глаза. – Бросьте, милорд. Я его взбесила. Ему же нравятся кроткие и послушные.

– У некоторых барышень есть редкий талант бесить и привлекать одновременно, – со знанием дела произнёс Теодор.

Это он про Николетт? Она подыскивала слова для достойного ответа, когда сбоку вдруг раздалось:

– Милорд, так что делать с куропатками?!

Только в этот момент Николетт вспомнила, что вообще-то, кроме неё и Теодора, в кабинете находится ещё Дороти и дичь. И только теперь Николетт заметила, что они с лордом по-прежнему стоят в обнимку, хотя генерала давно нет и изображать двух пламенно влюблённых не перед кем. К своему удивлению, она обнаружила, что ей нравится тепло ладони Теодора, покоящейся на её талии. Но это не помешало ей мысленно возмутиться его бесцеремонности.

– Глядите, милорд, какие упитанные, – с гордостью потрясла добычей Дороти, стараясь удержать внимание Теодора на своей проблеме.

Не было похоже, что его сильно беспокоила судьба куропаток, но он уже знал на горьком опыте, что Дороти просто так его в покое не оставит.

– Отыщи Филимона и передай куропаток ему, – распорядился лорд. – А он пусть отнесёт на кухню и скажет Густаву, что я велел приготовить их к ужину.

Просияв, Дороти направилась к двери. И Николетт, выпорхнув из объятий Теодора, последовала за ней.

Куропатки удались Густаву на славу. После сытного изысканного ужина у Николетт поднялось настроение и даже временно все тревоги улеглись. Она, конечно, понимала, что история со сватовством генерала Дидье ещё будет иметь своё продолжение, как и напророчил Теодор, но пока думать об этом не хотелось. Вместо этого Николетт решила скоротать вечер за чтением. Нашла в библиотеке лорда захватывающую книгу по истории замка Рош-ди-Вуар и, удобно устроившись в кресле в своих покоях, погрузилась в старые легенды.